Валерий Алексеев - Люди Флинта

— Эй, Крис! — прокричал я, подойдя к куче старого сухого навоза. — С какой стороны становиться? Или все равно?

— Что?! — Крис выпрямился и долго смотрел в мою сторону.

— С правой или с левой? — сложив ладони рупором, повторил я.

Крис неопределенно махнул рукой и снова наклонился к уровню.

Я подумал немного и встал с левой стороны.

Держать длинную плоскую рейку совсем не так просто, как кажется. Во-первых, она начинает качаться от ветра вперед-назад. Во-вторых, ты сам начинаешь шататься вместе с ней вправо-влево. А в-третьих, тебя начинает мотать от солнца во всех трех измерениях. А нивелировщики почему-то принимают это как свое личное оскорбление. Они выпрямляются над треногой нивелира и долго-долго смотрят на тебя, ничего не говоря. Потом подбирают с земли что-нибудь тяжелое, чаще всего обломок кирпича, и идут к тебе объясняться.

Я широко расставил ноги и, схватившись за рейку обеими руками, всадил ее в рыхлую землю поглубже, чтобы она не ходила ходуном. А солнце между тем припекало все крепче. Из-под чалмы на лицо мое ручьями бежал пот. Плечи горели. Я то и дело косился на них, опасаясь, что от жары уже вскочили белые пузыри, и рейка тотчас начинала раскачиваться, как маятник. Стоило мне только переменить одеревеневшие пальцы, и проклятая планка послушно откликалась на каждое мое движение. Конец ее описывал в небе круги.

Несколько раз Крис смотрел в трубу в мою сторону, но потом повернулся ко мне спиной и надолго застыл в таком положении.

Горизонт струился прозрачными водопадами. В глазах у меня тоже все начало струиться. Вдруг все цвета перемешались у меня в голове. Над синей степью сверкало серое небо, и на его фоне маячил малиновый силуэт Криса. Я чуть не упал на кучу. Вдобавок мне смертельно захотелось пить, и я с ненавистью думал о бутылке молока в кармане Криса, облизывая свои медные от солнца губы.

Наконец все это начало мне надоедать.

— Всё, что ли? — крикнул я Крису, и от ярости слезы выступили у меня на глазах.

Крис обернулся и долго смотрел на меня, не понимая.

— Все?! — чуть не плача, повторил я.

— В каком плане все? — вопросом отозвался Крис.

— Я устал держать! — что есть силы закричал я. — Вот в каком плане!

И тут Крис ударил себя ладонями по коленям и, присев, закачался из стороны в сторону, как будто танцевал без музыки твист. Лицо его струилось у меня в глазах, белые зубы открытого рта и белая бумажка на носу Криса слились в одно сверкающее пятно. Наконец ветер донес до меня громкий хохот. Крис хохотал, чуть не падая на землю и подгибая колени.

А я стоял, как дурачок, не выпуская из рук рейки, и караулил навозную кучу.

Отсмеявшись, Крис подошел ко мне. Но и тут, взглянув на мое измученное лицо, он не удержался и снова захохотал. Глядя на эту оскаленную пасть, я весь дрожал от возмущения.

— Бедняга, — сказал Крис и хлопнул меня по плечу. — Ты искренне веришь в то, что необходимо пронивелировать каждую коровью лепешку?..

— Сам сказал! — крикнул я ему в лицо.

— Я сказал только, чтобы ты катился от меня подальше и не трогал прибор, пока не получил пинка под тендер. Все остальное — плод твоего развращенного воображения. Откуда мне было знать, что в экспедицию берут таких дурачков?

Я молча швырнул чертову рейку в навоз.

— Вот так, — одобрительно сказал Крис, — неплохая идея. Все достойные люди так поступают. А потом ты будешь прижиматься к ней мордой.

Я сел у подножия кучи и задумался.

Да, Крис умел заставить работать. Едва я успевал, высунув язык, прибежать на точку и, разворошив траву, найти забитый в землю металлический костыль, как он уже яростно махал мне рукой: да скоро ты там, на самом деле? Я устанавливал рейку на металлической головке костыля и замирал на миг, как копьеносец, вцепившись в полосатую планку и стараясь не пропустить момент, когда надо будет перевернуть ее с черной стороны на красную, а Крис уже протяжно свистел мне: вперед! И я, держа свое копье под мышкой, летел на следующую точку, и боже меня сохрани поставить там рейку вверх ногами! Крис приходил в ярость, он швырял в сторону полевой журнал и со стоном садился на сундучок, прикрывая рукою глаза, пока я, закусив губу от унижения, не исправлял свою идиотскую ошибку. Но вот короткая передышка: подхватив нивелир на плечо, Крис рысцой бежит на другую стоянку. Можно будет поваляться на траве, глядя в небо и кусая травинку, пока он устанавливает прибор. Но не тут-то было: вдруг издалека доносится «мальдито сэа, карамба» (будь проклят, черт возьми), и я вскакиваю как очумелый. Так и есть: Крис опять побил свой личный рекорд установки нивелира и стоит подбоченясь на полпути между мной и треногой и, пока я, обливаясь потом, ищу рейку в густой траве, проклинает меня на самом звучном языке в мире. Ругаться по-испански его научил Левка, и, надо сказать, Крис блестяще освоил новые для него лексические пласты.

Но вот рейка найдена. Тяжело дыша, я ставлю ее на точке, и снова: свисток — вперед, свисток — вперед.

В конце концов я до того привык к сумасшедшей беготне по гигантской площадке, что, когда Крис взмахнул над головой обеими руками, я снова, как гончая, рванулся вперед. Но Крис уже укладывал нивелир в сундучок.

— Домой, — сказал он, когда я, взмыленный, рухнул с рейкой у его ног.

— А Левка? — переведя дух, спросил я.

У мастерских Левки не оказалось, да и не успел бы он прикончить все четыре ямы: в конце концов, он не землесосный снаряд.

Но не было его и у третьего и у второго репера.

— Это что же, — раздувая ноздри, сказал Крис, — выходит, он еще на первой упражняется?

— А мы с тобой двадцать семь точек прошли, — злорадно добавил я.

И мы, изнемогая от голода, потащились к первому реперу.

Наш коллега был там. Это мы увидали еще издали. В огромную кучу рыжего песка Левка воткнул палку с плакатом «К антиподам!». А сам он лежал у подножия кучи в одних трусах и зорко к чему-то присматривался.

— Не будем спешить, — остановил меня Крис.

И мы отошли в тень комбайна.

— Огонь! — скомандовал Левка кому-то невидимому для нас, и с другой стороны песчаного холма полетели комья сырого песка, сопровождаемые пыхтеньем и писком.

— Уй, гад! — завопил вдруг Левка. Ком песку попал ему в голову, разворошив прическу. Вслед за тем второй залепил лицо и глаза. — Я же предупредил, что по голове нельзя!

Отплевываясь, он встал на четвереньки, сделал из обрывка газеты огромный пакет и принялся наполнять его леском.

— Вы меня вынуждаете ввести в действие ядерные силы возмездия, — громко объявил Левка, — я нажимаю кнопку, и стомегатонная громада вынырнула из шахты. По врагам мира и социального прогресса — огонь!