Владислав Крапивин - Победители

Зачем ему львы? Сега не знал. Но его тянуло к ним так же, как до этого тянуло просто в лес. Львы были могучими, лес необъятным…

На следующий день Сега ушел к лесной дороге ранним утром. Широкие лучи резали зеленый воздух. Трава была в росе, и тапочки у Сеги промокли. Камень тоже был сырым, но Сега лег на него и уже не дрожал.

Он ждал львов до обеда, а потом проголодался и пошел домой. Дома его заперли до вечера.

На третий день, прождав часа два, Сега заметил, как у дороги закачалась трава. Что-то рыжее и лохматое мчалось прямо на него. Сега крикнул и успел выпустить две стрелы. Обе они впились в коричневый сосновый ствол. Сега увидел, как дрожат у них белые перья, и зажмурился.

– Зачем ты хочешь убить мою собаку?

Сеге показалось, что это заговорила самая большая сосна. Такой густой и громкий был голос. Сега открыл глаза.

Рыжая собака стояла в десяти шагах. Она посмотрела на Сегу и залаяла, не двигаясь с места.

Снова раздался голос. Сега повернулся на спину. Он лежал на камне, а над ним стоял человек в серой рубашке, в черных штанах с широким поясом и высоких сапогах. Он был похож на охотника, только не хватало ружья.

– Ну-ка, зачем? – повторил человек.

– Я думал, что это лев, – шепотом сказал Сега. – Я испугался. Я не хотел стрелять.

Конечно, он не хотел стрелять. Хорошо, что это оказался не лев.

Человек засмеялся. Он смеялся долго, и Сега успел подняться. Теперь он сидел, свесив с камня ноги, а охотник все смеялся.

– Здесь нет львов, – сказал он. – Здесь нет зверей крупнее белки. Но и белок стрелять нельзя.

– Я не буду, – выговорил Сега. – Но здесь должны быть львы. Они приходят сюда из Африки.

– Африка далеко, – возразил хозяин рыжей собаки.

– Ну и что? У них лапы сильные, не то что…– Он посмотрел на сапоги. – Не то что у людей.

– Все равно, – сказал человек. – Африка очень далеко. Здесь нет львов, поверь мне. Я ведь здешний лесник.

Сега думал, что все лесники носят бороды, а этот был даже без усов. Молодой.

– Правда? – недоверчиво пробормотал Сега.

– Да, – сказал лесник. Он уже не смеялся.

Сеге стало очень грустно. Подошла рыжая собака и лизнула ему ладонь. Это была, наверное, очень хорошая собака. Но она не была львом…

– Прощай, охотник, – сказал лесник и пошел вверх по холму. Собака пошла за ним…

Сега уходил из опустевшего леса. В березняке его встретили Мишка и Владик. Мишка ухватил Сегу за майку и треснул кулаком между лопаток. Это было не очень больно, и Сега стерпел. Мишку и его друга он презирал.

"Вруны, – хотел сказать он. – Трепачи!" Он мог сказать и что-нибудь другое. Мало ли обидных слов со звонкой и раскатистой буквой "р".

Но Сега не произнес ни одного слова.

Ему не хотелось говорить.

– Если хоть еще когда-нибудь сбежишь, – с надрывом начал Мишка. – Если хоть еще ты…

Глядя под ноги, чтобы не запнуться о корни, Сега равнодушно сказал:

– Не сбегу я…

Зачем? Все равно они не придут. Желтые косматые львы не придут на дорогу у большого плоского камня, и ветер не будет запутывать в гривах

у них коричневые иголки. И веселые глупые львята не будут качать в траве колючие шишки…

А может быть, они придут?

Может быть, они все-таки придут, если пойти встречать их не к по вороту дороги, а туда, где стальные мачты-великаны держат на раскинутых руках повисшие от тяжести провода?.. За дальнюю просеку…

1964 г.

Дом был совсем новый. Стены в коридоре ещё пахли краской. А перила у лестницы были гладкие-гладкие. И блестящие. Они будто изо всех сил просили, чтобы кто-нибудь по ним прокатился.

Из квартиры на четвёртом этаже вышел мальчик. Дверь за ним захлопнулась. Мальчик оглянулся на дверь, потом посмотрел вниз. На лестнице и на площадках было пусто. Мальчик лёг на перила животом и оттолкнулся пяткой от ступеньки. Но перила его обманули. Они только казались гладкими, а скользить по ним было нельзя. Они прилипли к животу, и живот чуть не свернулся набок, а рубашка смялась и выбилась из-под широкой поясной резинки. Кроме того, он крепко стукнулся о железные прутья перил ногой.

Но это лишь на секунду огорчило мальчика. Он поболтал ногой, чтобы разогнать боль, рывком сунул под резинку рубашку и запрыгал вниз: пять ступенек на левой ноге, пять – на правой. А потом – бегом через три ступеньки.

Но не думайте, что он был совсем беззаботен. Беспокойство всё-таки шевельнулось в нём, когда он допрыгал до нижней площадки. И прежде чем выйти из подъезда, мальчик быстро и настороженно оглядел двор.

Опасности он не заметил. Солнечный двор был почти пуст. Лишь худой рыжеусый дворник, ещё незнакомый, беспорядочно хлестал из шланга по асфальту, по одинокой, недавно сделанной клумбе и даже по глиняной куче, которую не успели вывезти после окончания стройки.

Пятиэтажный дом был построен в виде буквы "П". Ножки этой буквы соединял узорчатый бетонный забор своротами. Мальчик зашагал к воротам. Струя из шланга со стремительным шипением пронеслась по асфальту поперёк его пути. Мальчик почувствовал на ногах холодные уколы брызг. Он замедлил шаги, но струя, пропуская его, взметнулась до окон второго этажа.

Мокрая полоса на асфальте отливала синим, с солнечными искрами, блеском. Мальчик с удовольствием прошлёпал по ней, а потом оглянулся. Он любовался следами. Следы тянулись за ним ломаной цепочкой. Чёткие, рубчатые, красивые. Потому что на ногах у мальчика были новенькие кеды с нестёршимися подошвами. Отличные кеды тридцать второго размера, марки "Два мяча", синие с белыми шнурками и отделкой. Мальчик радовался им уже второй день: это была настоящая обувь. Не то что хлипкие сандалеты из красных ремешков, похожие на женские босоножки…

Следы становились бледнее и бледнее, но мальчик всё ещё шёл, глядя назад, через плечо. Поэтому он увидел свой портрет, когда уже наступил на него.

Это был плохой портрет. Просто издевательский. Его нарисовали мелом на асфальте. Похоже нарисовали. Но на всякий случай сбоку от рисунка было написано: "Вовушка – бедная головушка". А внизу – короче и понятнее: "Вовка – дурак!"

"Ну, вот, – с тоской подумал Вовка, – теперь она уже где-то пронюхала, как меня зовут".

Он остановился над портретом и попробовал сунуть в карманы кулаки. Но это не удалось: накладные кармашки на штанах были мелкие и тесные. Вовка заложил руки за спину, оглянулся и громко сказал:

– Ладно, жаба! Ты мне попадёшься.

Но он знал, что это ерунда. Как бы он сам не попался!

У неё были рыжие дерзкие глаза и почти мальчишечья светловолосая причёска: сзади волосы были подстрижены коротко, а спереди остался длинный чуб. Он часто падал на глаза, и девчонка сердито мотала головой. Наверно, ей это нравилось – так резко и зло отбрасывать назад волосы.