Анника Тор - Глубина моря; Открытое море [litres]

Нелли прислонила головку Пабло к своему плечу.

– Ты дула ему на волосы. Подуй еще.

– Все время дуть?

– Нет, мне нужно найти нужный ракурс. Вот так и держи. Это именно то выражение лица, которое мне надо. Но сейчас не напрягайся. Я набросаю в самых общих чертах.

Карита взяла угольный карандаш и приступила к эскизу. Фрекен Грета стояла, скрестив руки на груди.

– Фрекен Грета, вы можете идти, – объявила Карита. – Я позову вас, когда пора будет забирать Пабло.

Фрекен Грета неохотно направилась к лестнице.

– Я подожду в детской, – сказала она.

Карита не ответила.

Нелли старалась не дышать. Если сидеть тихо-тихо, то Карита останется довольна.

Очень скоро у Нелли заболела рука, которой она держала Пабло. А Пабло хныкал и вертелся всем телом.

– Кажется, он устал, – осторожно сказала Нелли.

– Еще минуточку, – ответила Карита. – Ты такая молодец, вы оба молодцы.

Рука болела. Пабло надрывался. Карита, казалось, ничего не замечала.

Прибежала фрекен Грета.

– Я его забираю, – сказала она. – Это вредно.

– Но ведь вы, фрекен Грета, сами говорили, что ребенку полезно немного покричать, – возразила Карита.

Голос у нее был капризный, как у упрямого ребенка.

Фрекен Грета не ответила. Она забрала у Нелли кричащего ребенка и унесла его вниз.

– Мы еще немного поработаем, – сказала Карита.

Она соорудила из куска ткани сверток и сунула его в руки Нелли.

– Держи, это – ребенок.

Держать сверток было легче, но руки все равно ныли. Однако девочка не жаловалась.

– Все, – наконец произнесла Карита и отложила угольный карандаш. – На сегодня хватит.

– Можно посмотреть?

– Это просто набросок. Позже посмотришь.

Карита накинула на мольберт кусок ткани, испачканной красками.

– Молодец. На сегодня хватит. Спасибо. Завтра продолжим.

– У тебя такой счастливый вид, – сказала Май. – Не идешь, а летишь.

Они случайно столкнулись на улице, когда Штеффи шла с трамвайной остановки домой после работы. Май работала в прачечной на площади Марии. Она начинала и заканчивала раньше Штеффи.

Девушки вместе отправились в «Консум» за продуктами к ужину.

– Я так рада за тебя, – продолжала Май.

Она улыбалась, но глаза оставались грустными.

Штеффи замерла.

– В чем дело, Май?

– Что ты имеешь в виду?

– Я же вижу, что-то не так. Мы ведь договорились ничего не скрывать друг от друга.

– Все меняется, – вздохнула Май. – Ты скоро уедешь от нас. А теперь еще Свен…

– Но это никак не скажется на наших с тобой отношениях.

– Да, конечно.

– Я не понимаю. Ты – моя лучшая подруга. А Свен – это совершенно другое.

– Помнишь, – сказала Май, – много лет назад мы разговаривали о Хедвиг Бьёрк и ее подруге. Они не выходят замуж, хотя наверняка им делали предложение. Они выбрали работу и дружбу. Я сказала, что тоже хотела бы так жить. А ты ответила…

– …что одно другому не мешает. Любовь, муж и ребенок. Работа и дружба. Я продолжаю так думать. И не собираюсь бросать тебя, Май.

Глаза Май блеснули за стеклами очков.

– Ты мне как сестра. Даже больше, чем сестра.

В следующую секунду Май рассмеялась.

– Не понимаю, что на меня нашло! – воскликнула она. – Я стала такой чувствительной. Кстати, раз уж я заговорила о сестрах, пойдем покормим их и мальчишек ужином.

– Штеффи, тебе письмо, – сообщил Курре хрипловатым ломающимся голосом, как только Май и Штеффи пришли домой. – Оно лежит на твоей кровати.

Письмо! Сердце у девушки екнуло.

– С иностранной маркой, – добавил Улле так же хрипло, как и его брат-близнец. – Можно, я возьму ее для своей коллекции?

– А ну, тихо! – прикрикнула на ребят Май. – Оставьте Штеффи в покое, бездельники!

А вдруг… Нет, это невозможно… И все-таки, вдруг письмо от папы?

Конверт лежал на кровати. Штеффи сразу поняла, что надеялась зря. Адрес был напечатан на машинке, а не написан папиным почерком.

Но все равно, это новости о нем. Наверное, папа по какой-то причине не смог написать сам.

Штеффи торопливо разорвала конверт и достала лист бумаги.

В руках оказался один из заполненных ею формуляров. В правом углу косо поставленный штамп и подпись. Первых слов она не поняла, потом «Варшава» и два слова по-немецки:

Nicht gefunden. Не найден.

Штеффи медленно обернулась. В дверях стояла Май.

– Он…?

Штеффи покачала головой.

– Написано, что его не нашли, кажется, в Варшаве. Я не все поняла. Попрошу Юдит посмотреть.

Май обняла Штеффи.

– Сколько еще таких бумаг ты послала?

– Кажется, шесть. И еще несколько через Красный Крест, но, скорее всего, их анкеты направляют в те же места.

– Значит, надо просто еще подождать, – сказала Май.

После ужина Штеффи поехала к Юдит, чтобы показать полученный документ.

– Centr. Komitet Zydowski, – прочитала Юдит. – Центральный комитет евреев Польши в Варшаве. Они не нашли никаких данных о твоем отце. И о моей семье тоже. Вчера я получила такое же письмо.

Юдит отложила формуляр, открыла окно и закурила.

– Знаешь, – сказала она, – я думаю, мы сами найдем их быстрее.

– Как? Хочешь сказать, нам нужно ехать в Германию? Или в Польшу?

– Сюда привозят узников лагерей, – ответила Юдит. – Их очень много. Война кончилась, и шведы принимают тех, кто выжил. Есть больницы и лагеря перемещенных лиц. Мы можем обратиться туда. Многих наверняка привезут на кораблях в Гётеборг.

Энергичность Юдит была заразительна.

– Как мы узнаем, когда они приедут?

– Наверняка об этом знают в Еврейской общине, – ответила Юдит. – Я теперь там часто бываю. Познакомилась с молодыми людьми и девушками, которые тоже хотят уехать в Палестину. Как мне с тобой связаться, если я что-нибудь узнаю?

– Позвони мне на работу. Я дам тебе номер телефона. Но звони, только если что-то важное. Пользоваться телефоном для личных нужд у нас нельзя.

Штеффи не упомянула о том, что на днях получила выговор за то, что разговаривала со Свеном. Это было в обеденный перерыв, но заведующая лабораторией строго запретила занимать телефон без особой надобности.

Юдит ничего не знала о Свене. Не знал никто, кроме Май. Чувство, возникшее между Штеффи и Свеном, было еще таким новым и хрупким!

Они встречались несколько раз после того вечера в парке Трэгорн. Гуляли, пили кофе, много беседовали и еще больше целовались.

Однажды вечером Штеффи и Свен пошли в ресторан, где Свен и его друзья были завсегдатаями. В этот раз Штеффи чувствовала себя увереннее и непринужденнее. Свен не делал тайны из их отношений.

Она и Свен.

Штеффи наконец получила то, о чем в тринадцать лет мечтала долгими осенними вечерами, сидя в парке Нэкрусдаммен. Она получила Свена.