Анна Зенькова - С горячим приветом от Фёклы [litres]

«Вот знает же, что у меня там болит. Или не знает? Может, он и про Эдика не знал? Ну, что тот вернется?»

Я заглянул ему в лицо. Оно было грязным и всё в ссадинах. Как я их раньше не заметил?

До меня только сейчас дошло, что Ржавый меня вроде как спас! И не вроде, а натурально! Не побоялся, полез за мной в эту подсобку. Еще и поцарапался весь!

Я посмотрел на него с благодарностью. А он на меня с ухмылочкой:

– Вон твоя Ирма! Беги, жалуйся!

И так издевательски:

– Она тебе поверит!

Я обернулся. Ирма неслась к нам со всех ног – красная и какая-то вся перекошенная. У нее даже очки набекрень съехали – так она разволновалась.

– Сева! Что это такое? – издалека завопила Ирма.

– Где? – спросил я, когда она подбежала.

– Да везде! – выпалила Ирма. – Ты почему не пришел на репетицию?

– Какую репетицию? – Я чуть слюной не подавился. Думал, она сейчас начнет выяснять, в какой грязи мы валялись. А тут какая-то репетиция!

– Ты издеваешься? – Ирма поправила очки. – У нас же через неделю концерт.

«А, концерт!»

Тут я уже понял, о чём она. Вспомнил, что наш отряд собирается участвовать в художественном батле. Там нужно будет разыграть сценку из известного фильма. Мы решили ставить «Пиратов Карибского моря».

Ирма вдруг нахмурилась и схватила меня за подбородок. Понятно, я же там весь в ранах. Сейчас начнутся расспросы!

Но она неожиданно отступила в сторону. Заулыбалась! Я сразу понял, в чём дело. Просто Ирма сбрендила вместо меня от ужаса.

А она такая:

– Так вы репетируете?

И как захохочет!

«Ну явно же сбрендила!»

Я немного отодвинулся, так, чтобы она не заметила. А Ржавый, наоборот, подошел ближе и сказал:

– Да, репетируем!

Тут она как начала хохотать:

– Я-то думаю, что у тебя с лицом! Ха-ха-ха! А это, оказывается, грим такой. Ха-ха-ха!

И – РАЗ – меня за щеку ущипнула. Не больно, но и не особо приятно, кстати.

– Ага, грим, – сказал я и посмотрел на нее особым взглядом – как говорила Фёкла, «до костей пробирающим». Но Ирма оказалась той еще. Начала мне про магию перевоплощения рассказывать. Я как послушал, так сразу понял – ее уже ничем не пробрать. Особенно правдой.

На самом деле я разозлился на нее – просто до чертиков. За то, что она такая слепая! И подумал, хорошо еще, что я про Эдика ничего не сказал. Представляю, что бы она мне ответила. Ой, да это у него просто роль такая – Чикатилой называется. Ха-ха-ха!

Я всё про них с Эдиком понял! Это только кажется, что они – на разных берегах. А на самом деле у них даже корабль общий. И она его за борт никогда не выбросит. Там же пиратский кодекс!

Меня вдруг затошнило. Я испугался, что сейчас запачкаю Ирме платье или, еще хуже, прическу. А потом подумал мстительно:

«Ну ничего. В крайнем случае скажет, что это у нее шляпка такая».

Но Ирма, видно, почувствовала неладное. Глянула на часы и тут же засуетилась:

– Ну репетируйте! А я побегу. У меня вот-вот педсовет начнется.

Я ошарашенно посмотрел на Ржавого.

Вот мы с ним точно на разных кораблях. А еще лучше – на необитаемом острове, где полно людоедов. И ты знать не знаешь, кто тебе друг, а кто просто не завтракал.

– Педсовет, да? – спросил я обиженно.

А он пожал плечами и сказал:

– Пошли, надо грим подправить. Скоро танцы у костра начнутся.

И почесал спокойно. Вот гад!

Честно, я хотел догнать его и надавать по полной программе, но, пока бежал, передумал.

В конце концов, он же не бросил меня там. Даже если знал про педсовет и Эдика, всё равно. Главное, что он меня не бросил!

Я догнал его возле самой комнаты и сказал:

– Эй, слушай!

Он резко обернулся.

– Спасибо, что помог, – сказал я с чувством.

Он невозмутимо пожал плечами:

– Да пожалуйста.

– Мир? – Я протянул ему руку.

Ржавый насупился:

– Чего?

– Ну, в смысле, друзья?

Он зыркнул на меня – ну точно волчонок. И как врезал мне по руке. Просто оттолкнул ее в сторону, и всё.

Я даже язык прикусил – так обалдел. Стоял и смотрел, как он уходит. Во рту у меня растекалось что-то соленое. Я сначала подумал, что это обида, а потом потрогал пальцем и понял, что кровь.

Ржавый вдруг обернулся. Лицо у него было перекошено. Я решил, что он улыбается, и так обрадовался, что чуть не заорал: «Так я и знал. Это просто шутка такая!»

– У меня нет друзей, – сказал Ржавый. Так, словно плюнул в меня.

Я еле удержался, чтобы не зажмуриться.

Потом подумал со злостью: «Ну и ладно! Мне такие друзья самому не нужны».

Я развернулся и двинул обратно к выходу. Честно, я подумал, что сейчас возьму и уйду насовсем. Неважно куда, в лес, к бабе Лиде или вообще – в Польшу. Она же тут где-то рядом.

Я открыл дверь и понял, что на улице идет дождь. Он даже не шел, а лил как из ведра. Я сбежал с крыльца и стал прямо под струи. Они натурально лупили мне по голове – такой там был ливень. И, главное, теплый – теперь даже мыться не надо.

Я стоял под этим душем и смотрел на окна. Ждал, что оттуда кто-нибудь выглянет и позовет меня обратно. Тот же Гнусик! Это он только прикидывается слепоглухим, когда где-то штормит, а на самом деле всё видит и слышит, прямо как Око Саурона. И то, как мы ругались с рыжим, они с Яшкой точно слышали. А теперь вот сидят и носа не высовывают. Ну правильно, зачем им я, когда у них есть он! Да я им там вообще сто лет не нужен!

Мне стало так тошно – не передать. Я даже дождем поперхнулся и теперь уже точно решил, что уйду. А потом вдруг увидел Маечку. Она сидела на подоконнике, вроде как с книгой. Но смотрела не на нее, а на меня. Огромными такими глазами, испуганными.

Я махнул Майке рукой. Она помахала в ответ, потом подышала на стекло и нарисовала большой вопрос.

«Какая же она всё-таки! Даже не описать».

Я улыбнулся через дождь и показал ей «класс». Ну, вроде как не о чем беспокоиться. А она вдруг прижала к себе книгу и покачала головой, мол, есть о чём. И я сразу понял, что вся эта идея с Польшей – это какой-то бред. И даже немного обрадовался.

За занавесками замаячила тень Гнусика. Он карабкался на подоконник, как гигантский майский жук. А Яшка, видно, изображал маньяка-зоолога и хватал его за ноги. В общем, им двоим там было страшно весело. И мне вдруг тоже стало хорошо.

Гнусик увидел меня первым, отдернул занавеску и забарабанил в стекло. А Яшка замахал руками.

«Ага, давно не виделись!»

Я сделал вид, что ничего не замечаю. Но они, конечно, сразу поняли, что я притворяюсь. Залезли на подоконник и стали кривляться, как два бабуина. Яшка еще кричал что-то. Вот дуралей! Там же не слышно ничего из-за этих стеклопакетов. Да я, если честно, его и не слушал. Потому что уже со всех ног бежал обратно в корпус.

За окном лил дождь. Мы уже вторые сутки сидели в комнате и выходили, только чтобы поесть. Где-то там, в прошлом, я бы, наверное, завыл от тоски. Ну или просто с ума сошел от всего этого заточения. Вон как граф Монте-Кристо! Но где-то здесь, в настоящем, за окном бродил Эдик. Так что я и правда с ума сошел, только от радости. Уже хотя бы потому, что из-за дождя отменили зарядку.