Всеволод Привальский - Повесть о бедном солдате

— У вас кто назначен комиссаром полка? Федосеев? Отлично. Передайте ему: в Неву войдет крейсер «Аврора», станет у Николаевского моста, моряки сами справятся с юнкерами. А вот другие мосты, конечно, надо занять нам. Пусть Федосеев выделит сколько необходимо на мост Александра II. Впрочем, я сейчас напишу.

На листке большого блокнота он быстро что-то написал и протянул Серникову.

— Вот приказ. Срочно доставьте его в полк.

Серников уже повернулся уходить, когда его остановили.

— Стойте! Пешком вы нескоро доберетесь, да еще и на юнкеров нарваться можно. — Он приоткрыл дверь и позвал: — Гринько!

В комнату вошел человек в кожаной куртке, кожаных же штанах и фуражке с большими очками.

— Гринько, доставите товарища со срочным пакетом в его полк. Адрес он вам укажет.

— Есть! — сказал кожаный человек и бросил Серникову: — Пошли!

По дороге Серников успел спросить:

— Кто он таков, этот Николай Ильич?

— Подвойский, не знаешь разве? Председатель Ревкома.

— Стало быть, он за самого главного будет?

— А ты думал кто?

— Ленин.

Кожаный Гринько даже приостановился, посмотрел на спутника, вздохнул и сказал:

— Нет товарища Ленина в Смольном.

Во дворе Гринько, словно за рога, ухватил за руль мотоциклетку, попрыгал около нее на одной ноге, отчего мотоциклетка вдруг застреляла, зачихала синим дымом, вскочил в седло и, похлопав ладонью по кожаной подушке, крикнул Серникову.

— Садись! Только винтовку через плечо надень. — И спустил на глаза очки, сразу став похожим на какую-то неведомую рыбу. — Поехали!

Под Серниковым что-то затрещало, застреляло, и вдруг мотоцикл рванулся из-под ног. От неожиданности он судорожно схватился за Гринько. Казалось, ими выстрелили из пушки, и в одно мгновение они проскочили через ворота и понеслись вдоль улицы.

«Ах ты, распроклятая машинка!» — ругался про себя Серников, подпрыгивая на твердом сиденье и отворачивая лицо от свистящего ветра. «Поосторожнее, разобьемся!» — хотелось крикнуть ему, но ветер вгонял слова обратно, едва открывал он рот.

— Ну тебя к бесу, черт кожаный! — выругался Серников, когда мотоцикл стал у ворот казармы. — Все кишки повытряс.

— Зато скорость! — осклабился кожаный Гринько, развернулся, загребая ногами, и вдруг с частым «пулеметным» треском сорвался и через мгновение исчез с глаз.

Быстро прочитав приказ, подписанный Подвойским, — из-за плеча комиссара Серников увидел знакомую подпись, — Федосеев распорядился:

— Живо поднимай свой отряд, занимайте мост, в случае чего я подошлю подмогу.

Через полчаса отряд красногвардейцев в сорок человек шагал к мосту. Шли в ногу, держали строй, и Серников с гордостью подумал, что впрок пошла его выучка.

Квартала за два Серников остановил отряд и выслал разведку. Двое парней, низко пригнувшись, но не очень прячась, заторопились к мосту. Серников, досадливо морщась, следил за их действиями. Подобравшись к самому мосту, разведчики выпрямились и ступили на мост. Прошли несколько шагав, постояли и, уже не таясь, отправились обратно.

— Товарищ командир! — доложил тот, что был постарше. — На этой стороне охраны нет, а на той вроде бы какие-то тени маячат.

— Тени! — недовольно буркнул Серников. — Разведка точно должна докладать обстановку.

Немного подумав, Серников все же решился вести отряд дальше. Действительно, на этой стороне никого не было, и, разделив отряд на две части, он приказал располагаться слева и справа и быть начеку. Затем, прихватив с собой тех же двух парней, он пошел на тот конец моста. Они миновали середину и уже начали приближаться к набережной, как раздался окрик:

— Стой, кто идет?

— Ложись! — мгновенно скомандовал своим Серников: сработала фронтовая привычка.

— Отвечай, стрелять буду! — послышался новый крик.

— А ты кто такой? — огрызнулся Серников, приподнимая голову и вглядываясь в неясные тени.

— Не разговаривать! Приказываю: руки вверх, пять шагов вперед! — Голос был молодой, ломкий.

«Юнкеришки! — догадался Серников. — Успели-таки». Но на всякий случай решил проверить.

— Дозвольте обратиться, ваше благородие? — сказал как можно покорнее.

— Чего там еще?

«Ага, так и есть, юнкеришки».

И уже без всякой покорности в голосе крикнул:

— Эй вы там, барчуки сопливые! Идите лучше домой спать, не то поймаем, выпорем!

В ответ раздалось клацанье затвора и тут же другой голос:

— Феликс, оставь! Вспомни приказ: в драки пока не ввязываться.

— Пусти! — зашипел задыхающийся голос. — Ладно! — И после паузы: — Ввы там, скоты паршивые! Дайте срок, доберемся до вас, шомполами перепорем, на фонарях вешать будем!

— Прошли ваши сроки! — с удовольствием ответил Серников. — Теперь наш настает! — И, ничуть не опасаясь, он поднялся во весь рост и, бросив «Скоро встретимся, за все посчитаемся!», пошел к своим.

«Черт его знает, сколько их там, — соображал он. — Думается, горстка, а все-таки связного в полк послать надобно».

Приказ Федосеева, принесенный связным, был краток: держаться на своем конце моста, в перестрелку до особого распоряжения не вступать.

Так и остались охранять мост два патруля: на Выборгской стороне — красногвардейский, на левом берегу — юнкерский.

Утром двадцать четвертого октября обнаружилось, что неба над Питером нет: не то исчезло, не то опустилось на землю. Время от времени сверху сыпалась мокрая снежная кашица.

За ночь все основательно продрогли. Серников послал четверых на Пироговскую набережную поискать дров или каких-нибудь досок. Посланцы скоро вернулись, волоча несколько полуразбитых ящиков, потом снова сбегали и прикатили две бочки из-под капусты — все это было добыто на заднем дворе какой-то закрытой на замок лавки.

Живо развели костер. Согрелись, повеселели, стали вопросительно поглядывать на командира. Серников хорошо понимал, что означают эти взгляды: пора, мол, и позавтракать, чем накормишь нас, командир?

Серников отрядил нескольких красногвардейцев в казармы своего полка. Через час те притащили целый мешок: несколько буханок солдатского хлеба, кулек с пшеном, бутылку постного масла, малость сахару. Потом один из парней полез за пазуху, вытащил аккуратно завернутый в тряпицу брус сала.

— Домой забежал, — пояснил он с гордостью. — Деревенское, сестра вчера привезла.

На весь отряд оказалось всего пять котелков и столько же деревянных ложек. Серников зачесал в затылке: котла, в чем кашу сварить, не имелось. Тут поднялась та чернявая, взгляда которой особенно смущался Серников, и обратилась:

— Разрешите, товарищ командир, мы достанем кастрюли. — И, получив согласие, бросила подруге: — Пошли, Катерина!

Вскинув винтовки, обе решительно зашагали и скрылись в парадном какого-то дома. «Куда это они? — недоумевал Серников. — Может, родственники там у них!»