Михаил Коршунов - Наша компания [сборник рассказов]

— Ты обожди тут, наши скоро подойдут, — сказала Зоя.

Тамара спрыгнула с воза, а Зоя поехала в поле, к комбайну.

Побродив возле мельницы, Тамара подошла к стенгазете.

Стенгазета называлась «Перчик». В углу листа был нарисован стручок красного перца в виде человечка с веселыми глазами и зеленым хохолком. На плече перчик держал толстую автоматическую ручку и кисточку для рисования.

Были в газете и юмористические картинки и всякие карикатуры.

Вот, например, три рисунка. На первом изображен комбайн, возле него в холодке дремлет комбайнер, а над ним стоит — и кто же? Да тетя Луша стоит! Ну конечно, она — высокая, крепкая и руки уставила в бока так, как она это часто делает.

Под рисунком написано:

«— Ерохин, чего ж ты не косишь?

— Дождь был, и пшеница мокрая».

На второй картинке, с пометкой «На следующий день», — тот же комбайнер, и опять он дремлет, а тетя Луша опять у него спрашивает:

«— Ерохин, чего же ты не косишь?

— А сегодня пшеница уже пересохла».

На третьей картинке почти ничего не нарисовано, только летают по воздуху пух и всякие разноцветные перья. А подпись под рисунком такая:

«Гликерия Матвеевна балакает с Ерохиным».

В самых различных уголках колхоза — на складе или в кузне, в сельпо или в детском саду — повсюду успевала бывать тетя Луша.

И там, где что-нибудь не ладилось, всегда появлялась она, уверенная и спокойная.

Когда председателя колхоза вызывают куда-нибудь на совещание — в МТС или на элеватор, — сколько различных людей перебывает у тети Луши за один только день!

Кто приходит за советом — где лучше сложить удобрение. Кто торопится с жалобой — на базе задерживают горючее, и вот надо «отрегулировать» этот вопрос. Или бухгалтер на семенном пункте не подписывает наряд. А то прибегает счетовод — у него в городском банке какие-то «волокитчики» не оформляют счет.

И смотришь — уже на другое утро к дому подъезжают легкие «бегунки», запряженные парой лошадей, и всем уже в колхозе становится понятно, что тетя Луша отправляется в город или на базу «наводить ясность по всем статьям».

И всегда тетя Луша в хорошем настроении, всегда ласковая, внимательная, и всегда у нее все бывает «отрегулировано», «оформлено», «подписано».

... Тамара все еще разглядывала стенгазету, когда за спиной услыхала знакомый голос:

— Да у нас никак гостья!

Тамара обернулась. Перед ней стоял Онуфрий Куприянович.

— А где Алена? — спросила Тамара.

— Видишь, вон жатки? — Дед махнул рукой в поле.

Тамара присмотрелась и действительно вскоре различила сквозь блеск солнца, как по полю двигались жатки.

— Ну, а возле жаток наши дивчата снопы вяжут. Как жатки сюда подъедут, так и дивчата следом подоспеют.

— А вон там что, самоходный комбайн? — спросила Тамара, показывая на полосатый зонт, который вдалеке медленно полз над стеной пшеницы.

— Да, то комбайн. А откуда ты знаешь, что он самоходный? — поинтересовался дед.

— В кино видела. У них у всех, у самоходных, зонты от солнца сделаны.

— Чудеса! — покрутил дед головой. — Ну и народ, до чего ж все грамотный пошел!

— А управляет им кто? Ерохин?

— Да, Дмитро Ерохин. Передовой хлопец.

— Какой же он передовой, когда «Перчик» про него нарисовал, что он все лежит у комбайна и отдыхает?

— А это он сперва капризничал да раскачивался, пока титка Гликерья малость его не взбодрила.

— А почему здесь комбайна нет? — продолжала расспрашивать Тамара.

— Это где же здесь?

— Ну, где Алена.

— Поле маленькое, да и в придачу холмистое. А комбайну размах нужен, чтобы было где развернуться... Эй, мукомол! — позвал Онуфрий мальчика, который выглянул из мельницы. — А поди-ка сюда, представься.

Тамаре дед шепнул:

— Еще один грамотей вроде тебя.

Мальчик подошел.

— Это вот Тамара из Москвы, — сказал дед.

Мальчик протянул Тамаре руку:

— Гена. Я из Ленинграда.

— Ну вот, — с удовлетворением проговорил Онуфрий Куприянович, — один из Москвы, другой из Ленинграда, а повстречались в колхозе, на селе.

— А ты раньше бывала в колхозе? — спросил Гена Тамару.

— Нет. А ты?

— И я не бывал. А правда, интересно? Я вчера на комбайне весь день ездил.

— Да, интересно, — согласилась Тамара. — Только я еще на комбайне не ездила.

— Это ничего. Это я тебе устрою, — пообещал Гена. — Меня на комбайне знают. Сам Ерохин с мостика козыряет.

— Ну что ж, товарищ механик, — сказал дед Онуфрий, — будем запускать агрегат? А то если запоздаем, «Перчик», чего доброго, и на нас сатиру намалюет.

Гена утвердительно кивнул.

— Он у меня механик, — пояснил дед Тамаре. — Новую технологию ввел. Мы теперь с ним ветряк запускаем, как аэроплан. Запамятовал только я, какой марки аэроплан.

— И вечно вы забываете! — недовольным голосом сказал Гена. — Я же вам столько раз уже говорил, что «По-2». Раньше он «У-2» назывался.

— Ось морока!.. «По-2», значит. Может-таки, упомню наконец. — И Онуфрий Куприянович пошел на мельницу.

Вскоре он высунулся через маленькое оконце под самой крышей. Гена подошел к одному из опущенных крыльев мельницы и взялся за него.

— Ну как, готов? — спросил дед.

— Готов.

— Гм... Конта-акт! — громко пробасил Онуфрий Куприянович.

— Есть контакт! — четко отозвался Гена.

— От винта!

— Есть от винта!

Крылья мельницы двинулись. Гена отбежал в сторону.

Сперва крылья вращались очень медленно, а потом начали вращаться все быстрее и быстрее.

Тамара, конечно, понимала, что это вовсе не Гена привел в ход мельницу, а просто Онуфрий Куприянович отпустил тормоз, и она сама закрутилась от ветра. Но как придумал Гена — было занимательно.

Совершив «запуск агрегата», Гена предложил Тамаре подняться на мельницу, посмотреть устройство.

Мельница была в два этажа. На первом этаже стояли мешки с зерном. В углу из деревянного желобка в пустой мешок сыпалась тонкая струйка муки. На второй этаж вела крутая деревянная лестница. Тамара поднялась по ней. Следом поднялся и Гена.

Здесь крутились тяжелые каменные жернова, перетирая в белую муку золотые зерна.

— Вот это регулятор, — сказал Гена, подводя Тамару к небольшому рычагу. — Потянешь его на себя — мельница будет медленнее крутиться, отпустишь — быстрее. У «По-2» тоже такой рычаг имеется. Знаешь, как он называется? Ручка. Двинешь ее на себя — самолет вверх полетит, от себя — вниз.

— А откуда тебе про самолеты все известно?

— У меня брат летчик. И я тоже буду летчиком на реактивном самолете. Он как ракета, без пропеллера.

Тамара подошла к окну.

По земле то и дело пробегала огромная тень от крыльев. С высоты особенно хорошо были видны жатки. За жатками шли девушки и вязали снопы.

Вскоре жатки приблизились к мельнице и остановились. На лошадях начали поправлять упряжь.