Эдгар Дубровский - Задание [Повесть]

Сергей лежал во времянке на сене, закрыв глаза и стараясь быстрей набраться сил после страшного напряжения. Голова раскалывалась.

Скрипнула дверь, и, прежде чем он успел поднять тяжелые веки, на грудь ему бросился всхлипывающим Лешка. Он охватил Сергея за шею, прижался мокрым лицом к его щеке и сжимал руки, шепча:

— Сергуня, Сергунечка…

— Что они сделали тебе? — Сергей боялся увидеть на лице или руках мальчика следы пыток.

— Ничего. Он сунул мне зажигалку к лицу, а я ее задул.

— И что тогда?..

— Он меня отпустил.

Сергей заставил Лешку восстановить разговор со всеми деталями и сопоставил оба допроса. Получалась не очень понятная картина.

— А тебя сильно били? — спросил Лешка.

— Меня не били. Как ни странно, обошлось.

— Они не догадались?

— Ты знаешь, похоже, что нет. Но все равно сейчас надо особенно остерегаться. С Пашей и Женей встречаться так, чтобы никто не видел. И сюда никому из них больше ходить нельзя.

Сергей задумался.

Вероятней всего, Краузе поверил в свою ошибку, признал Сергея за невменяемого. Однако осторожность терять нельзя.

Хорошо, что с самого начала Сергей приказал Жене распустить его отряд и не посвящать ни во что Семку и Виталия. В случае провала — меньше жертв. А с Пашкой встречи обставлялись достаточно надежно, на него, видимо, нет подозрений.

Теперь, что делать завтра? Завтра четверг, и майор Краузе отправится вечером на скотный двор на встречу с предателем.

Завтра надо сделать многое. Вечером Краузе не будет в школе, и Пашка сможет поискать тайник в его кабинете. Надо будет проверить эти коробки, хотя и маловероятно, что картотека там, — слишком на виду.

Затем — скотный двор. Очень тревожил Сергея человек, который завтра придет туда. Он ведь где-то здесь, в деревне, он наблюдает за Сергеем, он неизвестен, поэтому невидим. Он единственная нераскрытая карта в игре с Краузе. Завтра ее нужно открыть.

На скотный двор пойдет Женька. Он спрячется там еще засветло и должен будет увидеть этого человека.

Послезавтра пятница, у Житухина банный день. Сергею придется встретиться с ним. К пятнице карточка изменится, возможно, она и сейчас уже изменила цвет, но лучше на нее не смотреть до пятницы, чтобы легче заметить посветление. Ну а если карточка не посветлеет и в пятницу, что тогда делать с Житухиным? Ну посмотрим, нечего заранее гадать.

Лешке пришлось, как стемнело, сходить к Пашке. У них был разработан сигнал, по которому Пашка выходил в огород и там встречался с Лешкой. Из дома их видно не было, в огороде никто не мог спрятаться, а другие дома были не близко. Встречи их благополучно происходили под носом у немцев, квартировавших у Пашкиной бабки.

Лешка передал задание Сергея на завтра, сказал про коробки.

— Да он там тушки птичьи держит! — сказал Пашка. — Он мне открывал, показывал. Лежат рядком…

Пашка вдруг замолчал.

— Ты чего?

— Ух ты! — прошептал Пашка. — И верно: я один раз взялся за коробку, а она уж больно тяжелая. А тушки-то легкие! Я это дело завтра раскурочу, будь спок!

— Сергуня велел осторожно.

— А то! Ты вот чего: вечером приходи к школе с заду, за конюшней. Там жимолость густая и репьев полно, легко сховаться. Лежи и жди. Во дворе там уборная, если я что найду, я тебе вынесу и за уборной в щель передам. Понял? Тикай, дверь хлопнула!

Когда Лешка передал разговор Сергею, тот рассердился. Пашка расковыряет эти коробки, там наверняка ничего нет, и майор, естественно, догадается, что это Пашкина работа. Или подумает на Житухина. И то и другое плохо. Снова посылать к Пашке промокшего мальчика не хотелось. Придется завтра днем запретить Пашке всякую самодеятельность, хотя днем риска больше. Днем еще надо будет передать Женьке насчет скотного двора. У Лешки завтра много работы, и как бы парень не расхворался к тому же.

Сергей напоил его кипятком с сушеной малиной, тепло укрыл и лег рядом. Дождь к ночи перестал, в окно виден был кусок неба, густо усыпанный звездами.

— Хорошо бы у нас собака была, — прошептал Лешка, — мы бы ее кормили. Лежала бы тут…

— Хорошо бы собаку, — сказал Сергей. — Вот выгоним фашистов, наладим жизнь и заведем с тобой большую лохматую собаку.

— А где мы тогда жить будем?

— В Ленинграде, на Васильевском острове. Будешь собаку выводить гулять, зимой она на лыжах может тебя катать.

— А летом втроем будем ходить на залив купаться!

— Да. Развалимся на песке, загораем, а собака лежит рядом, смотрит на нас…

— И хвостом помахивает, — прошептал Лешка.

Они замолчали. Печка потрескивала, остывая. Под полом завозилась мышь.

— Сергуня… — еле слышно прошептал Лешка.

— Что, дружок?

Лешка не ответил, подвинулся и крепко прижался к Сергею.

День с утра был ясный и холодный. Лешка чувствовал себя хорошо, даже насморка не было, и Сергей наказал ему побольше играть на улице с младшими ребятишками и высматривать Пашку. Надо было незаметно предупредить его, чтобы не трогал коробки. Но Пашки не было видно. Из школьных труб шел дым, значит, Пашка там — топит печь.

Женьку Лешка встретил на улице, тот вез на тачке старые кирпичи — собирался перекладывать печку. Он в семье был единственным мужиком — так он говорил, но Лешка, знал, что ему только исполнилось четырнадцать, какой там мужик! Женька остановился отдохнуть, а Лешка, оказавшийся рядом, скороговоркой, глядя в сторону, передал ему приказ Сергея насчет скотного двора.

— Ладно, — процедил Женька, — сделаю.

Он дал Лешке пинка — мог бы и без такой маскировки! — поплевал на руки, взялся за ручки и покатил тачку дальше.

Колька Козодой и двое-трое из мелкоты устроили на пустыре качели: достали где-то доску-горбыль, положили ее на пень и качались. Ребята не могли не играть, поэтому играли и при немцах, но только вели себя тише, посматривали по сторонам — не идет ли какой-нибудь солдат. В доме деда Никифора жили несколько солдат и среди них здоровый, рыжий, по имени Руди. Однажды Семка выскочил из-за угла и натолкнулся на пьяного Руди. Рыжий так избил Семку, что мальчик дня три отлеживался дома.

Лешка подошел к качелям, Козодой принялся ему рассказывать, что немцы забрали у Шамуриных корову, а когда Шамурин пошел жаловаться старосте, тот велел полицаям опалить Шамурину бороду. У старосты сегодня гости — пять телег стоят у ограды, полицаи приехали из дальних деревень. Пить будут, конечно, как всегда, когда собираются.

— А чего они понаехали? — спросил Лешка.

— А бис их знает! — сказал Козодой и вдруг хитро прищурился. — Узнать хочешь? Я могу. А? Узнать? Нет?

— А чего мне узнавать-то? Очень надо!

— А, вы темнилы, вот вы кто! — рассердился Козодой. — Думаете, я не понимаю, как партизаны узнали, что машина поедет? Думаешь, не знаю?