Сулейман Велиев - Букет роз

— Но одними куликами сыт не будешь, — сказал как-то Ибиш Джаби.

— Знаешь, друг, давай попробуем зарабатывать на хлеб по-иному.

— Как — по-иному? — удивился Джаби.

— А вот догадайся, — лукаво ответил Ибиш.

— Может, воровать начнем? — засмеялся Джаби.

— А что? Заберемся в дом какого-нибудь богача…

Джаби опять засмеялся. Ибиш обнял друга.

— Нам чужого не нужно. Лучше умрем с голоду, чем воровать. На жизнь нужно зарабатывать честно. Вот я что придумал. Скоро наступит праздник Новруз-байрам. Все начнут белить свои дома. Понадобится много извести. Вот мы притащим из Сураханов известь и будем менять ее на хлеб и сахар. Здорово?

— Здорово! — обрадовался Джаби. — Да только я не смогу принести, сколько ты можешь.

— Ну и что же? Сколько сможешь!

Приближался праздник Новруз-байрам. Прошел уже уски [4] Уски́ — один из предпраздничных вечеров. , когда Джаби с Ибишем перепрыгивали через горящие костры, а Асмар все еще не смогла побелить свой дом. «Этот праздник — сущее разорение. Ну где найти известь? И где взять денег на угощение? — горестно размышляла молодая женщина. — Придут гости, родственники, начнут поздравлять, а угостить нечем».

Асмар недовольно посмотрела на мужа:

— Послушай, Багир, скоро Новруз-байрам, а ты мне не дал денег даже на известь. Как же можно не побелить дом к празднику! На нас будут пальцем показывать.

— Зачем часто белить дом? — проворчал Багир.

— А что делать, — не сдавалась Асмар, — не успеешь побелить, и все закопчено. Все, что едим, и то в копоти. Нефть одному Мусе принесла радость.

Багир удрученно молчал. Асмар махнула рукой, сунула Джаби узел с грязным бельем, а сама взяла ведра. Вдвоем с сыном они отправились к овдану.

Овданы были придуманы беднотой давно. Это ямы, в которых собиралась талая и дождевая вода, годная для стирки. Асмар решила пойти к Гоша-овдану, расположенному невдалеке от поселка. По каменным ступеням Асмар, сгибаясь под тяжестью наполненных водою ведер, поднялась наверх к большой каменной плите, ее излюбленному месту у овдана. Молча взяла камень, которым пользовалась из-за дороговизны мыла, и начала стирку.

В этот предпраздничный день у овданов было особенно шумно. Громко переговаривались женщины, кричали дети, пришедшие помогать матерям. Эта привычная картина больно поразила Асмар.

«Несчастные родители-бедняки! Вам приходится лишь страдать, что дети ваши раздеты и часто голодны. От бесконечных страданий вы рано поседели, преждевременно морщины избороздили ваши лица, старость быстро подкралась к вам. Горе одолевает вас, и как горько об этом думать в канун праздника Новруза», — скорбно размышляла Асмар.

Слезы полились по ее лицу, и она, боясь, что на нее обратят внимание, еще ниже склонилась над бельем. Джаби никогда не видел своей матери такой печальной. Молча уходили они от овдана. Джаби помог матери донести белье до дому и, предчувствуя очередную ссору, нависшую над домом, быстро убежал к Ибишу.

И ссора началась. Багир в нетерпенье ожидал возвращения Асмар: нужно все же проверить, что эта глупая женщина заготовила к празднику. Плохой праздник — весь год будет худым, неудача станет преследовать мусульманина.

— Будь проклят слепой шайтан, не повезло нам! Нужно же случиться, чтобы именно перед праздником нас оштрафовали, — быстро заговорил Багир, увидев вошедшую Асмар, и неожиданно предложил: — Иди, жена, к Кули — попроси денег взаймы. Он мне друг, поможет. Не можем мы без плова сесть в этот день за стол.

— И тебе не стыдно? — вскипела Асмар. — Его уволили с работы, мы сами должны помочь Кули, а ты еще хочешь просить у него денег.

— А у кого же просить? — угрюмо ответил Багир. — В другое время у нас хоть суп вкусный бывал, а сейчас и этого нет.

— Достань денег, ты мужчина.

— Я сказал, и слушай! — прикрикнул Багир. — Надо найти у кого-нибудь деньги. У меня от горя разорвется сердце, если под праздник в моем очаге не будет гореть огонь.

— Ну и скажешь же ты, мир праху твоего отца. Какой там праздник? Для нас праздник, когда у нас есть деньги.

— Ты не веришь в аллаха! — закричал Багир.

— Все равно денег просить не буду. Без плова можно обойтись. Он не важнее извести.

— Да будет проклята известь! — Багир разошелся. — Сейчас возьму и продам всю посуду вот с этой полки.

Асмар подскочила к полке.

— Как? — закричала она. — Ты хочешь продать посуду, которую я принесла из отцовского дома? Нет, не получишь, не получишь!

Багир двинулся к полке. Асмар загородила ему дорогу, раскинув руки. Багир ухватился за край полки. Посуда зазвенела. Асмар дорожила своей посудой, которая всегда чинно стояла на полке и украшала, как думала хозяйка, комнату.

Взбешенный Багир бросился на Асмар и толкнул ее в грудь. Она, падая, задела полку, чашки упали на пол с глухим стуком. И в ту же минуту с улицы долетел мальчишеский голос:

— Известь! Известь! Кому известь?

Асмар поднялась, постояла, кусая губы, и глухо сказала:

— Иди-ка купи извести.

— Как? — возмутился Багир. — Молчи!

— Известь! Кому известь? — раздавалось на улице. — Известь!

Голоса продавцов удалялись, словно дразня Асмар. Она прислушалась, не веря своим ушам. Ей показалось, что там, на улице, выкрикивает: «Известь! Известь!» — не кто иной, как Джаби.

Она вышла из дому и остолбенела: нагруженные большими мешками, перепачканные в извести, тяжело шагали наши друзья.

— Джаби, сынок, — растерянно крикнула Асмар, — что это у тебя в мешке?

— Известь, мама, хо-о-рошая известь, — торжественно ответил Джаби. — Половину уже продали, да еще и себе оставили.

— Сынок, не обманывай меня, — заволновалась Асмар. — Отец бьет, ты смеешься…

— Честное слово, тетя Асмар, он не врет, — подтвердил Ибиш.

А Джаби вынул из мешка кусок извести.

На глаза Асмар навернулись слезы.

— Эй, Багир, — крикнула она, отворяя дверь, — не нужны мне твои деньги! Дай бог здоровья нашим детям.

Показался смущенный Багир.

— Что такое, Асмар? Ох, вот что такое. О господи! Бедные ребята, устали небось? Принести полные мешки извести из Сураханов — дело нелегкое, — сочувственно проговорил Багир. — То-то я заметил, что Джаби куда-то пропал!

— Будьте гостями, детки. — Асмар пригласила мальчиков сесть на палас, расстелила скатерть, подала чаю, немного сдобных хлебцев. — Ешь, ешь, Ибиш, не стесняйся, наш дом — твой дом.