Сулейман Велиев - Букет роз

Утром вернулся с работы Багир-киши. На пороге его встретила озабоченная Асма́р, его молодая, своевольная жена, и, глядя на мужа своими черными красивыми глазами, непривычно мягко сказала:

— Тебя, Багир, вызывает сельский староста.

— Староста вызывает? — растерянно повторил Багир и недоуменно взглянул на жену. — Что случилось? Зачем я ему понадобился?

Асмар испытующе поглядела в лицо мужа:

— Только аллах знает, что это за дело. Может, ты поскандалил с кем-нибудь…

— Да разве я когда-нибудь скандалил?

Багир и вправду был скромным, набожным жителем поселка. Он держался особняком ото всех, часто ходил в мечеть, и мулла ставил его в пример правоверным. Один лишь грех водился за Багиром: часто он ссорился с Асмар. Жена была намного моложе его, неуступчивая и резкая. Она никак не желала уважать Багира, а тот полагал своим непременным долгом вернуть женщину на путь покорности мужу, как учил мулла. Но Асмар не сдавалась. И вот в доме часто вспыхивали ссоры. В такие минуты сын Багира и Асмар, Джаби, норовил улизнуть из дому, частенько за ним убегала и Асмар.

«Мне не повезло, муж бедою свалился на мою голову, — жаловалась она матери. — Не укоряйте меня, я знаю, что вы скажете».

И она действительно всегда слышала одно и то же:

«А ты, дочка, не перечь ему. Старайся поладить, ведь ты моложе, вот и уступи…»

Асмар гневно трясла головой и отправлялась восвояси.

У них с Багиром был только один сын, поэтому жилось им получше, чем многодетным, вроде Кули. У Багира имелся даже выходной черный костюм. Правда, за последние годы Багир несколько раздался, и костюм, купленный еще во время сватовства к Асмар, стал заметно маловат. Но все равно Багир горделиво надевал его по праздникам или при каких-либо важных событиях. Вот и нынче, собираясь к старосте, он облачился в парадный костюм. Асмар, помогая мужу, тревожно заметила:

— Может, староста зовет тебя из-за Джаби?

У Багира дрогнули брови:

— А что он мог сделать.?

— Козленок-то опять бегал во двор Мусы. Там его Фаррух застал…

— Ну-у, — протянул Багир, — не велика беда. Джаби ведь не подучал козленка. Погляди-ка на меня. Хорошо? Все в порядке?

В доме старосты Багир увидел Мусу, и сердце у него екнуло.

«Так и есть, — подумал Багир, — козленок Джаби…»

Он стянул с себя папаху и низко поклонился — сперва старосте, потом Мусе. Муса не ответил на поклон, только засопел сердито. Наступила напряженная тишина. Староста, высокий и седобородый, грозно уставился на Багира своими маленькими воспаленными глазками и проговорил громким начальственным голосом:

— На твоего сына серьезная жалоба. Мальчишка участвовал в избиении аги Мусы и его сына. И еще он постоянно загоняет козленка во двор Мусы.

— Уважаемый староста, Джаби не виноват, — возразил Багир. — Он же не мог подучить козленка. Козленок раньше принадлежал Мусе, вот иногда и забегает туда. А игра в снежки…

— Нечего оправдываться, — перебил его Муса, — лучше смотри за сыном.

— Погодите, ага Муса, — спокойно вмешался староста и, вновь уставившись на Багира, медленно сказал: — За нарушение законов ты, Багир, будешь оштрафован на… — Он сделал паузу и внушительно объявил: — На сто рублей. Погоди, погоди! Да, на сто рублей, и благодари аллаха, что дело это не передано приставу.

Багира как громом поразило: сто рублей!

— Откуда ж я возьму столько денег? — замахал он руками. Пиджак его натянулся, пуговицы оторвались, и затрещали швы.

Пристав, молчаливо присутствовавший при этой сцене, громко расхохотался. Усмехнулся и староста. Багир окончательно растерялся, гнев его прошел.

— Я вот что хочу предложить, — заговорил староста. — Принимая во внимание примерное поведение Багира и его бедность, разрешим в стоимость штрафа засчитать козленка, а остальные деньги Муса удержит из получки в течение пяти месяцев. Багир все равно эти деньги не может внести сразу, — вопросительно обвел глазами он Мусу и пристава.

— Пожалуй, ты прав. Козленка давно следует вернуть в дом хозяина, — проговорил пристав.

От волнения Багир с трудом заговорил:

— Козленка Джаби получил за работу.

— Вот ты его и проучишь. Решение окончательное. — Староста прошелся по комнате. — Если будешь много говорить, то себе же и навредишь. Мы поступаем по совести.

Багир вышел на улицу. Падал снег. Перебрехивались собаки. Кое-где уже мерцали огни. Пахло дымом. Все оставалось по-прежнему в поселке. Но Багиру показалось, что все вокруг него изменилось. «Что делать? Куда идти? Нужно пожаловаться градоначальнику», — растерянно думал Багир. И вдруг он вспомнил про муллу, уж кто-кто, а мулла не даст в обиду. Багир даже устыдился, что он сразу не подумал про муллу.

Хитрый мулла выслушал Багира внимательно, подумал, пожевал губами:

— Слушай, Багир, ты хороший мусульманин. Согласись с тем, что они говорят.

— Разве можно такое терпеть? — ответил Багир.

Мулла погладил бороду и вкрадчиво продолжал:

— Они богаты, Багир, с ними всюду считаются. Если напишешь жалобу, сделаешь только хуже. Ступай и выбрось из головы свои мысли.

Широко открытыми глазами глядел на муллу Багир.

— Где же правда, о которой ты говорил в мечети? — и, круто повернувшись, ушел.

Когда он рассказал Асмар, в чем дело, та расплакалась, прижалась к нему и вдруг поцеловала его с непривычной нежностью.

— Не нужно писать никаких жалоб, — сказала она сквозь слезы. — Разве ты не знаешь: собака собаке на лапу не наступит.

Коротка зима в Азербайджане. Давно ли ребята играли в снежки, но вот уже пригрело солнышко — и конец недолгой, недружной зиме. Началась весна, бурная и стремительная, как горные потоки. Растаял снег, порыжела земля, а там, глядь, зелень пробилась. Вода с шумом неслась по желобкам, проложенным вдоль дороги. Вздувшаяся и мутная, вся в пене, устремилась к озеру река. Хороши эти первые весенние дни. Сколько в них света, радости, ликования! И гомон птиц, и потрескивание почек, и этот изумруд первых листочков…

А в доме Кули нет света, нет радости. Работы никакой не предвиделось, семья голодала.

Кули часто пропадал из дому. Несколько раз, несмотря на возражения Фатьмы, посылал в город Ибиша с поручениями. С Ибишем ходил в город и Джаби, которому Кули доверял теперь, как родному сыну. Однажды Кули, пряча прокламации, которые принесли ребята из города, сказал серьезно:

— Вот видите, как все выходит. Прежде не хотел посвящать вас в дела. Маловаты, конечно, еще, но вижу — молодцы! Ей-ей, молодцы!

Ибиш гордился доверием отца, и ему очень хотелось хоть как-нибудь помочь семье в эти трудные, голодные времена. Чуть ли не каждый день направлялся он с верным Джаби на озеро ловить куликов. Асмар, мать Джаби, даже песенку сложила про Ибиша, настоящего озерного кулика: