Сулейман Велиев - Букет роз

Пристав резко перебил Мусу:

— Прогони Кули с работы. Это в твоей власти. Вот и не будет мутить на промысле.

— Это-то я, конечно, могу, — заметил самодовольно Муса. — Но Кули останется в поселке, а ему самое место… в тюрьме.

В комнате наступило молчание. Джаби почувствовал, как по спине подирает мороз. Он решил бежать без оглядки, но тут снова послышался голос Мусы:

— Я, кажется, должен вам? Вот возьмите. Половину долга отдаю сейчас, а другую немного позднее.

— Зачем это? — произнес пристав таким тоном, что Джаби понял, какая жадность его одолевает. — Да, да… — продолжал он. — Нужно подумать. Может, Кули вправду нечего делать на промысле?

И опять послышался вкрадчивый голос Мусы:

— Я слышал, Кули читает рабочим газету «Гуммет». Уверен, эта газетенка найдется у него в доме. Вот и основание для ареста.

Джаби не стал дальше слушать. Его трясло как в лихорадке. Прижимая к груди козленка, Джаби на цыпочках подошел к двери. Перевел дух и поспешил вон. Он уже был у ворот, когда столкнулся с Фаррухом.

— Ты что здесь делаешь? — ястребом налетел тот на Джаби.

— А ты не видишь? За козленком пришел.

— Да как ты смел, негодяй! — От возмущения Фаррух даже задохнулся.

Джаби промолчал и подумал, что можно бы отпустить козленка да хорошенько отлупить Фарруха. Но он сдержался. Предстояли дела посерьезнее.

Наступил вечер. В убогих домиках едва светились огоньки, придавая окружающему какой-то печальный облик.

Добежав до окраины поселка, Джаби остановился. Его охватил страх. Дальше начиналось кладбище, зловеще поблескивала в лунном свете старинная гробница, отбрасывая диковинные тени. К дому Кули вела узенькая тропинка вдоль всего кладбища. Кругом стояла пугающая тишина.

Что делать? Вернуться? Но Кули могут арестовать! Ох, как трудно пройти мимо кладбища. Но Джаби пошел. Пошел, вздрагивая при каждом шорохе и спотыкаясь. Пошел, проклиная в душе пристава и Мусу. Бесконечной казалась ему дорога. Но вот наконец он увидел огонек в доме Кули и свернул с тропинки. Свернул, но неудачно. Нога провалилась в невидимую в темноте ямку, и сердце Джаби сжалось от ужаса. Джаби постоял немного, переждал и снова двинулся в путь. Лицо его покрылось холодным потом, руки дрожали, но ноги упрямо шли вперед. До дома Ибиша Оставалось совсем немного.

А тем временем в доме началось собрание рабочих. Ибиш охранял дом. Он прогуливался по тропинке, зорко вглядываясь в темноту. Охранял подпольщиков он не в первый раз и дело свое знал.

В комнате Кули собралось человек десять. Рабочие сидели на циновках, поджав ноги. На всякий случай посреди круга лежали карты. Все внимательно слушали товарища Азизбекова, приехавшего из Баку.

— Русско-японская война, — спокойно говорил Азизбеков, — тяжко сказалась на жизни рабочих. Цены растут, а заработная плата снижается. Война рабочим не нужна. Она на руку капиталистам, которые на войне наживаются. Товарищи, революционное движение охватило всю Россию. В Петербурге творятся страшные вещи. Вы, наверное, слышали, что царь приказал расстрелять мирную демонстрацию безоружных рабочих, которые 9 января шли ко дворцу, — они хотели рассказать о своих нуждах. Мы должны извлечь урок из этого кровавого воскресенья. Нельзя ждать милостей от царя, от помещиков и капиталистов. Ленин нас призывает бороться.

И Азизбеков достал из кармана пиджака прокламацию Бакинского комитета Российской социал-демократической рабочей партии и приглушенным голосом начал читать. Слов Ибиш не различал… Он отошел от окна, прошелся вокруг домика и вновь остановился, привлеченный знакомым голосом Василия:

— Мы должны хорошо организовать свои силы. Всей России известно, что бакинские рабочие во время декабрьской забастовки добились победы. Впервые в России рабочие заставили капиталистов заключить с ними коллективный договор. Но не прошло и трех месяцев, а промышленники пытаются уже нарушить этот договор… Значит, что же? Значит, мы должны быть еще сплоченнее, еще крепче. Нельзя допускать национальную вражду между рабочими. Вы знаете, кому это на пользу. У нас один враг — капиталисты. Нужна прежде всего братская взаимопомощь.

Кули с радостью слушал Василия.

— Когда же мы объявим забастовку? — перебил он друга.

— Сейчас трудно сказать. Сперва нужно собрать силы. Малейшая неосторожность…

Во дворе залаял Алабаш. Василий замолчал. Напряженно вытянулись лица рабочих. Это приближался Джаби. Но вот Алабаш узнал Джаби, весело подбежал к нему, подпрыгнул, лизнул в щеку. Следом за ним из темноты вынырнул Ибиш.

— Что случилось? Говори скорее!

— Твой отец дома?

Ибиш немного помолчал, спросил осторожно:

— А зачем он тебе?

— У меня к нему важный разговор. — Джаби тревожно смотрел на Ибиша, поглаживая рукою лохматую шерсть Алабаша.

Ибиш повел друга в дом. В комнате Кули рабочие азартно резались в карты.

«Что такое, — думал Джаби, — они здесь просто развлекаются, а я-то спешил…»

Молодой человек, сидевший поближе к дверям, ожесточенно спорил с Кули:

— Ты играй честно и обманывать не старайся.

— Да я и не обманываю. Ты проигрываешь, вот и злишься.

Тут Кули как будто бы заметил Джаби.

— С доброй вестью, сынок? — спросил он участливо.

У Джаби громко забилось от волнения сердце.

— Дядя Кули, скорее газету… — бессвязно выпалил он.

— Какую газету?

— Я слышал, Муса говорил приставу…

— Садись, садись, сынок, успокойся. Вот так. Ну, а теперь расскажи все толком.

Волнуясь и путаясь в словах, Джаби с грехом пополам передал подслушанный им в доме Мусы разговор.

— Не бойся, ничего нет у меня, — спокойно сказал Кули. — А тебе спасибо, что передал разговор. Спасибо за любовь ко мне. Но тебе у нас оставаться нельзя. Ибиш, — позвал он сына, — поди-ка проводи дружка.

Ибиш хорошо знал дорогу. Добродушно подшучивая над Джаби, он вел его кратчайшей дорогой.

— Сперва ты проводишь меня, а потом я тебя, — приободрившись, сказал Джаби. — А потом снова ты. Так до утра и будем провожать друг друга.

— Я согласен, — сразу посерьезнел Ибиш, — лишь бы пристав ничего не натворил у нас дома. Спасибо, что предупредил отца. Я еще духу не набрался рассказать ему о сегодняшнем дне. Не мстить я не мог, ты же понимаешь. А отец может пострадать. Вдруг этот толстый Муса прогонит его с работы?

— Муса сказал, обязательно прогонит, — угрюмо подтвердил Джаби.

Ибиш совсем приуныл.

— Мы и так плохо живем. А что будем делать, если отец потеряет работу?

Джаби проговорил с удивлением:

— Ибиш, я что-то не пойму, ты говорил, у вас денег не хватает, а отец в карты на деньги играет.

— В карты играет, — усмехнулся Ибиш. — Джаби, я хочу открыть тебе тайну.