Борис Раевский - Государственный Тимка

— Угу. По Герасимову, — подтвердил Федор Тихонович. — Все-то ты знаешь…

На стенах у Федора Тихоновича — фотографии. Сплошь раскопки. Вот копают какой-то курган, видимо, где-то на юге. А тут сам Федор Тихонович щеточкой счищает землю с какого-то обломка. А вот пещера, и в ней диковинные рисунки на стенах.

На стеллажах, на полках то какой-то кусочек старинного, совсем почерневшего сосуда, то плоский камень с грубо выбитой мордой могучего быка. Нет, не быка. Носорога, что ли? А вот древний бронзовый топор.

И книги! Всюду книги. Столько книг — даже непонятно, как влезли они в такую комнатушку?!

Играет Федор Тихонович с Сенькой, а ребята тихо передвигаются по комнате, каждую фотографию дотошно обсмотрят, каждую вещицу в руках повертят.

Уйдут мальчишки, а Федор Тихонович еще долго стоит у окна, глядит на привычную чересполосицу красных, бурых, рыжих крыш, горбящихся под его «голубятней».

Стоит, курит, думает…

Все-таки глупо сложилась жизнь. Да, глупо. Ни жены, ни детей. Раньше как-то не задумывался, а теперь — пустота в сердце. Старость, что ли? Чего уж от себя таить?! Играешь с Сенькой, а сам нет-нет, да и подумаешь: мне бы такого сына… Сидит Сенька, рассчитывая сложную комбинацию, — высокий, крепкий, наморщив выпуклый лоб, — а Федору Тихоновичу так и хочется погладить его русую волнистую шевелюру.

Сердцем чует Федор Тихонович: тянутся к нему ребята. А почему? Ведь молчун и хмур. А вот тянутся. И, по чести говоря, приятно это Федору Тихоновичу, очень приятно…

Однажды, ранней весной, играя с Сенькой, Федор Тихонович как бы между прочим сказал:

— Понадобится мне скоро помощничек. В экспедицию…

В комнате, кроме Сеньки, было еще двое ребят. Все сразу насторожились. Молчат, ждут: что еще Федор Тихонович скажет?

А тот тоже молчит. Словно ход очередной обдумывает. Наконец передвинул коня, говорит:

— На все лето…

И опять умолк.

Ну, Сенька видит — Федора Тихоновича не перемолчишь, спрашивает:

— А какой вам нужен помощничек?

— Толковый, — говорит Федор Тихонович. — Дисциплинированный. И притом, чтобы лопаты не боялся.

— Понятно, — говорит Сенька. — А сколько лет должно быть помощничку?

Тут ребята, все трое, разом уставились на Федора Тихоновича.

— От четырнадцати и выше…

Что на следующий день началось во дворе! Все мальчишки «от четырнадцати и выше», конечно, сразу загорелись. Ехать с Федором Тихоновичем! Непременно! Хоть на край света!

И тотчас слухи поползли, один красочнее другого. Мол, собирается Федор Тихонович откапывать захоронение какого-то скифского военачальника. А у того в гробнице золота и драгоценностей — не счесть. Другие говорили: направляется Федор Тихонович в какие-то таинственные пещеры, там на стенах такие рисунки древних художников — ахнешь! Третьи шептали, что Федор Тихонович намерен обследовать на дне какого-то моря древний затопленный город.

Мальчишки суетятся, один радуется, другой горюет: мамаша не пускает. Говорит, там тебя солнечный удар стукнет, а не удар — так замерзнешь. В общем, не пущу и баста.

Только и разговоров у ребят — о будущей экспедиции.

Это ж такая удача! Ночевки под открытым небом, неизведанные пути-дороги.

И притом — целых два месяца без родителей, без нудных указаний: «Вова, сделал уроки?», «Вова, уже поздно, ложись!». Целых два месяца полной свободы! Ну, и денег заработаешь — это тоже невредно. Очень! Как чудесно будет потом зайти в магазин, ткнуть пальцем в акваланг или карманный приемник и небрежно бросить продавщице: «Выпишите!» Именно так, не спрашивая о цене. «Выпишите» — и все. И платить своими, трудовыми, собственными, а не выклянченными у мамаши.

Вся жизнь на дворе с того дня переменилась. Закурит какой-нибудь паренек, а потом думает: «Ну его в болото. Засечет Федор Тихонович, не возьмет с собой…» И торопливо гасит сигарету.

Петька-«горилла» уж на что непутевый, и тот… Однажды вот пришел под хмельком. А у него привычка: выпьет чуточку, а орет на весь двор, куражится. Нарочно. Пусть, мол, все видят. «Я уже взрослый!» И на этот раз тоже стал руками своими длинными махать, изображать, будто сейчас свалится, ноги не держат, целый литр выпил. А потом сообразил: скажут Федору Тихоновичу, и плакала экспедиция. И тихо-тихо, вполне трезво домой убрался.

Но так было только сначала, первую неделю. А потом ребята подумали-подумали и поняли, что все их старания ни к чему. Возьмет-то Федор Тихонович только одного. И возьмет, конечно, самого лучшего.

Сказано же — «толкового, дисциплинированного». А кто толковый, кто дисциплинированный? Ясно — Сенька. Тут уж без спора. И опять же Федор Тихонович явно расположен к Сеньке. И вдобавок оба шахматисты. А Федору Тихоновичу, наверно, в экспедиции где-нибудь в пустыне, у костра, иногда вечерком уж как хочется сыграть! Не с кем. А теперь будет подходящий партнер.

— Яснее ясного, — сказал Петька. — Эй, пацаны! У кого стрельну закурить? — и, не таясь, пустил огромное облако дыма.

Прошло еще несколько дней.

Видел Федор Тихонович нетерпеливые взгляды мальчишек. Понимал: ждут они. Когда же он назовет «помощничка»?

И хотя уверены ребята, что выберет он Сеньку, но все же каждый втайне надеется. А вдруг?..

А не объявлял Федор Тихонович имя «помощничка» потому, что разобрали его сомнения. Да, нехорошо все получилось. Сказанул вот так, сгоряча, очень уж хотелось Сеньку с собой увезти, — а потом крепко задумался.

Проще, конечно, там, на месте, взять «помощничка». Все равно ведь придется нанимать там землекопов. И с главбухом из-за Сеньки неприятностей не оберешься. Зачем, мол, тащишь отсюда неквалифицированную рабсилу? Деньги на транспорт зря тратишь?

Да и самому Сеньке понравится ли там? Стоит ли срывать парнишку из дому? Ведь устал он после учебного года. Отдохнуть должен. А раскопки разве отдых? Не для себя ли, из своих эгоистических интересов стараешься ты, Федор Тихонович? Признайся-ка?!

Сам Сенька делал вид, что еще неизвестно, кого выберет Федор Тихонович. Но когда Сенька купил великолепный перочинный нож с тремя лезвиями, с отверткой, шилом и еще шестью разными, очень полезными, предметами, мальчишки понятливо переглянулись…

И книги теперь Сенька стал читать сплошь археологические. Вынесет в сквер толстый том, листает, ребятам рисунки показывает и объясняет:

— Это вот — гробница царя Агамемнона. В ней нашли одного золота десятки килограммов. А это — новгородские берестяные грамоты. На бересте в то время писали. А это — плот «Кон-Тики», на котором Тур Хейердал переплыл океан. Видите, без мотора…

Мальчишки слушают. Не очень-то радостно у них на душе.