Сергей Алексеев - Красные и белые: Рассказы

Кровопролитные развернулись бои за Царицын. Важно генералу Краснову быстрее ворваться в город. Стоит Царицын на Волге, на перекрёстке больших дорог. На юг, на север, на запад бегут пути. Хлеб с Северного Кавказа, нефть из Баку, хлопок из Средней Азии идут через Царицын в центральные районы России. Возьмёшь Царицын — считай за горло схватил Россию.

— За горло возьмём Советы, — твердил генерал Краснов.

Понимают и наши всю важность города.

Клянутся красные устоять в Царицыне.

Клянутся белые взять Царицын.

Нелегко приходилось Десятой армии. Нелегко командарму. Бойцы из разных мест входили в Десятую армию. Были в её рядах луганские металлисты, харьковские рабочие, донецкие шахтёры, донские красные казаки. Отряды из Киева, из Нежина, из Полтавы. Сражался под Царицыном даже отряд, который состоял из одесских грузчиков.

Всюду, у всех побывал Ворошилов. Все знали в лицо своего командарма. Все глазами своими видели.

На одном из участков царицынской обороны, у станции Воропоново, неожиданно прорвалась белоказацкая конница. Момент был критический. Силы неравные. Летит как лавина конница. Казалось, не быть спасению. Многие от неожиданности дрогнули. Начали отступать.

— Стойте! Стойте! — раздался повелительный голос.

Схватил кричащий смельчак кем-то оставленный пулемёт. Развернул, припал к прицелу. Открыл огонь по атакующим.

Остановились другие. Вернулись. Отбили удар врага.

— Молодец, пулемётчик. Молодец! — хвалили бойцы пулемётчика. Подошли, смотрят, а это сам командарм Десятой.

И на другом из участков, уже у самой границы города, тоже, казалось, вот-вот и прорвутся белые. Стеной подымались враги в атаку. Казалось, минута — и дрогнет красная оборона. И вдруг:

— Товарищи, за мной, вперёд! Ура!

Непонятно откуда появился здесь командир какой-то. Бросился в атаку. Устремились за ним другие. Решительной атакой отбили белых.

— Молодец, молодец, — хвалили после боя бойцы командира. — Вовремя здесь оказался, вовремя поднял народ в атаку.

Смотрят — кто же такой отважный? А это сам командарм Десятой. Умело, самоотверженно руководил Ворошилов обороной Царицына. То он на поле боя. То он над картой в штабе. То отдаёт приказы. То обсуждает планы, «Вот тебе и бывший слесарь!» — поражались белые генералы. «Ясный ум» — даже враги в белогвардейских газетах о нём писали.

До последнего дня гражданской войны на разных фронтах бился Ворошилов с врагами Советской власти. Вскоре после окончания войны он стал заместителем, а затем и народным комиссаром по военным и морским делам. Ворошилов был в числе пяти первых советских военачальников, которым Советское правительство присвоило высокое воинское звание — Маршал Советского Союза. В годы Великой Отечественной войны маршал Ворошилов занимал высокие командные посты в Советской Армии, являлся членом Ставки Верховного Главнокомандования.

Долгие годы Климент Ефремович Ворошилов был Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Он скончался в 1969 году и похоронен в Москве на Красной площади.

Белый казак Федька Зудов читал бумагу:

«Казаки! Станичники! При взятии Царицына даю вам полную волю и свободу на три дня. Всё, что будет захвачено в городе, — ваше. Можете забирать и направлять к себе домой, родным. Всем близлежащим станицам, хуторам даю свободу действий в разделе добра, отбитого у большевиков в Царицыне, и отправке его по домам. Да поможет вам бог в победе над красными супостатами!

Атаман Всевеликого войска Донского Краснов».

Бумагу показал Зудову Гришка Хлудов.

— Где взял? — спрашивает Федька Зудов.

— У Мишки Блудова, — отвечает Хлудов.

Казаки Зудов, Хлудов и Блудов — все из одной станицы. Как раз недалеко от Царицына расположена их станица.

Бумагу, которая побывала у них в руках, действительно подписал генерал Краснов. Стремится он взять побыстрей Царицын. Подзадоривает казаков. Пообещал им отдать город на три дня на разграбление.

Довольны белые казаки. Царицын город большой, небедный. Будет добыча, будет пожива. То-то добра привалит.

Слетали Зудов, Хлудов и Блудов к себе в станицу. Коней запрягли в возы. Пригнали возы к Царицыну. Укрыли в балках поближе к городу.

Размечтались мародёры-станичники.

Мечтает Федька Зудов:

— Перину возьму пуховую. — Подумал. — Нет, две. Подушек возьму штук пять. — Подумал. — Нет, десять. Два сундука разным добром набью. — Подумал. — Нет, три. — Ещё раз подумал. — Пожалуй, возьму четыре. Э-эх, не один бы, два бы воза сюда пригнать!..

Мечтает о поживе и Гришка Хлудов. Палец за пальцем на руках загибает:

— Шуба на медвежьем меху — это раз. Тулупчик на заячьем — это два. Шапка бобровая — это, выходит, три. — Далее было четыре и пять. С одной руки перешёл на другую: — Самовар тульский с медалями — шесть, платок оренбургский с узором — семь. — Далее было и восемь, и девять, и десять. Не хватает на руках у Хлудова пальцев. Хоть разувайся, снимай сапоги и на ногах считай.

Размечтался и Мишка Блудов.

Часы с боем его желание. А кроме часов:

— Вот бы попалось чудо: граммофон, инструмент играющий.

Ждут в станице Федьку Зудова, Гришку Хлудова, Мишку Блудова. Ждут других казаков.

— Скоро, скоро приедут станичники. Чтоб казакам да не взять Царицына!

Мальчишки бегают к косогору. Вдаль ястребами смотрят.

И вот:

— Едут! Едут!

Действительно, едут, идут возы.

— Что ж за богатства везут добытчики?

Подъехал к родному дому первый воз. Глянули люди. Где же добыча? Федька Зудов лежит в возу. Федька Зудов лежит в гробу.

Подъехал к родному дому второй воз. Глянули люди. Где же добыча? Гришка Хлудов лежит в возу. Гришка Хлудов лежит в гробу.

Подъехал к родному дому третий воз. Глянули люди. Мишка Блудов в возу лежит. Мишка Блудов сном непробудным спит.

А как же Царицын?

Царицын всё так же в руках у красных.

Войска Краснова наступали в двух направлениях: рвались на юг к Царицыну, на севере шли к Воронежу.

В боях с белыми южнее Воронежа особенно отличилась дивизия, которой командовал Василий Киквидзе.

Родился Киквидзе в Грузии, в городе Кутаиси. Вот эпизод из детства. Стоял в Кутаиси казачий Хопёрский полк. Одевал как-то шинель командир полка. Сунул руку в карман. Что-то нащупал. Вытянул. Глянул. В руках — революционная прокламация.

Проезжал как-то по Кутаиси жандармский офицер верхом на лошади. Сзади, как полагается, хвост у лошади. А что на хвосте? Смотрят люди — на хвосте у жандармской лошади прицеплена прокламация.