Ксения Иванчикова ( Эр) - Большой Бу

Бу уставился на меня и проговорил свою фразу так быстро, словно мы шпионы.

– Ты прав, и, наверное, грустно, что ты это понял, но теперь у тебя есть я, а значит твой каждый день будет другим! Вечером с Сидом будешь гулять ты, думаю, он к тебе уже привык, а я буду заниматься своими делами.

Я засмеялся.

– Какие у тебя могут быть дела?

Бу подошел ко мне близко-близко, и сказал самым громким шёпотом из всех возможных.

– Я почти добрался до того, что искал всю жизнь! А теперь иди!

Следующим утром я встал уже не таким радостным как прежде, потому что мне предстояло идти в школу. Я быстро встал с кровати, положил в рюкзак пару учебников и тетрадей, выбрал наиболее чистые брюки с рубашкой и вышел из своей комнаты.

– Мам, я проснулся, и уже успел собраться, нам надо выходить.

Мама сидела на пуфике и с кем-то разговаривала по телефону, увидев меня, она улыбнулась краешком губ и, убрав телефон от уха, тихо сказала мне.

– За скорость тебе плюс, но сегодня тебе придётся пойти одному. Потому что меня кое-кто заберет.

Я не мог не заметить, что мама ярко накрасила губы (чтобы вы понимали, на два-три (!) тона ярче обычного), а еще она надела туфли на острых-преострых каблуках, что было совершенно невозможно до этого момента.

Это значит, что она решила окончательно забыть нашего отца?

Почему она тогда не выбрасывает пластинки Битлс?

Почему под обложкой нашего семейного альбома до сих пор лежит его фотография?

Как выглядит тот мужчина?

Я решил прекратить задавать эти вопросы самому себе и вышел на улицу. Было солнечно, все дороги были покрыты осенними листьями, мне нравилось идти и разгонять их носами своих ботинок, а еще смотреть по сторонам, на прохожих и представлять, что может сейчас делать Большой Бу. Как бы то ни было, до школы я дошел довольно быстро, и у порога сразу увидел Каролину.

– Чтобы вы понимали-

Каролина это та самая девочка, которая мне нравится. Она учится со мною в одной школе. Моя мама когда-то общалась с её мамой из-за того, что наши дома стояли близко друг к другу. А теперь её семья уехала из Нолиты в другой квартал. Я до сих пор не узнал у Каролины, его названия. Но если бы меня спросили, что значит по-настоящему красивая девочка, то я бы просто достал её фотографию. Ну не прямо достал бы, конечно. Я же не ношу с собою постоянно её фотографии. Ну, вы поняли о чём я.

Если перейти сразу к тому, что делало нас с Каролиной близкими людьми, то это пока только опоздания на уроки и ещё что-то. Может быть то, что она девчонка?

Может.

– Привет, Джонни? Ты как? – воскликнула она, едва меня увидела.

Я недоумённо посмотрел на неё, а она с деланной насмешкой округлила глаза и добавила.

– Что застыл? Это я так просто, ты на первый урок пойдёшь или нет?

– А ты?

Я кивнул в ее сторону.

Она закатила глаза.

– У меня с собою есть немного утреннего сэндвича, и я не готова к математике.

Я улыбнулся, потому что уже знал, что за этим последует.

Хорошо, что мама не видит.

Мы почти вышли из школьных ворот, как я услышал крик своего одноклассника.

– Джон решил сегодня прогулять? Мисс Перри ужасно злая сегодня.

– Значит ей незачем видеть меня и злиться еще сильнее, – бросил я ему вслед и мы с Каролиной выбежали со двора.

– И куда мы идем? – спросила она, едва мы оказались на пыльной улице, откуда виднелся только уголок школьного здания.

– В смысле, куда? Прогуляемся до Элизабет Гарден, там хотя бы не шумно.

– Сад из статуй? В чем подвох?

Она пожала плечами.

– Не знаю, вчера ты ушел с последнего урока, весь день сидел тихий. И в предыдущий день тоже. Мне всё равно на математику, просто хочу знать, что случилось.

Послушай! (исключительно под Robert Palmer-Honeymoon)

Мне нравится её имя, её волнение. Нравится, как она улыбается и задает странные вопросы. Я жалею только о том, что люди пока не научились обмениваться мыслями. Вот, к примеру, я не музыкант, и никогда не пытался им быть. Но когда я вижу Коралину, что-то звучит внутри меня, и я не могу высказать это. Если бы Большой Бу смог ощутить мои мысли, он бы точно сделал из них мелодию. И пусть это один из самых невозможных законов телепортации.

Надо было не медлить и отвечать на её вопрос. Согласно книжкам по психологии, если собеседник не даёт тебе хоть какого-либо ответа на заданный вопрос в течение двух минут, это заставляет говорящего в 80 % случаев почувствовать нежелание продолжать беседу. А я хотел продолжить, но не хотел рассказывать про Большого Бу, поэтому немного помялся и с деланной грустью сказал.

– Моя мама. Понимаешь, мне кажется, у нее другой мужчина.

Лина удивлённо посмотрела на меня и по-взрослому добавила.

– А как же твой папа? Разве она его больше не любит?

Я и сам не знал, что ответить на этот вопрос. Я не видел своего отца так давно, что стал забывать, как это, любить его.

Поэтому отвернулся.

– А с чего ты взял? Ну, про другого мужчину, может тебе показалось?

Я быстро рассказал ей про утреннюю программу маминых нестандартных действий, радуясь, что мы так удачно перевели тему. Описал в деталях красную помаду на маминых губах и потом пожал плечами, намекая, что это, в общем-то, всё, что я хотел сказать.

Каролина посмотрела на меня, всё выслушав, и ответила.

– Ну не знаю, стоит ли это считать чем-то плохим. Ведь если у тебя появится папа, это будет здорово. Вы сможете кататься на велосипедах, собирать и разбирать всякие сложные вещи.

О каких вещах она говорит? Ведь самые сложные вещи, это принять кого-то за своего папу, в то время как он им не является. Я вздохнул.

– Я не знаю, просто мой папа скорее всего был славным парнем, ведь они слушали с мамой здоровскую музыку, и вообще так романтично познакомились. Разве это напрасно?

Каролина накрутила на палец прядь волос и задумчиво посмотрела на меня.

– Если хочешь, давай зайдём ко мне, возьмём Рика и погуляем с ним, заодно узнаешь, где я теперь живу, если тебе интересно.

Рик это пёс Каролины, рыжий спаниэль, я помню его ещё щенком. В сопровождение его и мамы Лина всегда появлялась в младшей школе. Сейчас он подрос, и теперь не провожает её по утрам.

Я мельком взглянул на часы. Стрелка двигалась к двенадцати часам, и я быстро смекнул, что теоретически я должен был скоро пойти домой, поэтому я предложил Лин просто посидеть немного среди молчаливых львов и сфинксов и разойтись по домам. Она согласилась, а я снова задумался, но теперь уже над другим вопросом: стоит ли говорить ей о Большом Бу, вдруг она кому-то расскажет об этом, и это уже не будет моей тайной, более того, это уже не будет НАШЕЙ тайной, а у нас с ней их и так мало. Почти нет. Вдруг она раскроет нашу первую тайну. Но если я не расскажу, то никогда не узнаю, сохранит ли она её в секрете.