Юрий Яковлев - Письмо с вулканического острова

Алька решил отнести винтовку домой и спрятать ее под кроватью. Не бросать же на берегу такую ценную находку!

Так старое оружие очутилось в Алькином доме.

Винтовка лежала у стенки под кроватью. Днем Алька редко извлекал ее из убежища; Зато ночью он запускал руку под кровать: проверял, на месте ли винтовка.

Прошла неделя.

В субботу мама затеяла уборку. Она мыла полы, и когда отодвинула Алькину кровать, то увидела ржавую, старую винтовку.

— Что это такое? — грозно спросила она сына.

— В-винтовка, — запинаясь, ответил мальчик.

— Где ты ее откопал?

— Я ее не откапывал. Нашел на берегу.

Мамин голос становился все грознее:

— Этого еще не хватало! Всякую дрянь тащит в дом! А если она выстрелит?

— Она не стреляет, — пробовал было защищаться Алька.

Но от этих слов мама рассердилась еще больше:

— А тебе надо, чтобы она стреляла? Убить себя захотел?

Алька вовсе не собирался себя убивать, но разве это можно растолковать маме! Она уже не слушала сына. Она ругала Альку, ругала винтовку. И наконец, схватив оружие в руки, вышвырнула его в окно. Винтовка глухо упала на землю рядом со старым тополем.

— Завтра же отнеси подальше и брось в море! — сказала она.

И Алька — он-то знал свою мать! — понял, что так и придется сделать. Всю ночь винтовка лежала на земле около старого солдата. А на рассвете Алька поднял ее и понес к морю.

У самой воды на песке — белая полоска пены. Кажется, море пило молоко и остались белые усики. Солнце поднялось над горизонтом. Оно высохло, и от него уже не шел пар.

Алька встал и зашагал дальше. Море начало грызть сухарь. Винтовку Алька держал на плече. Плечо быстро уставало, и оружие приходилось перекладывать на другое плечо. Может быть, винтовка прибавила в весе, если нести ее стало невыносимо трудно. В какую-то минуту Алька даже обрадовался, что он скоро бросит винтовку в море — тогда станет легко рукам и плечам.

Уже давно можно было скинуть майку и трусы, отплыть подальше от берега и расстаться с тяжелой ношей. Но Алька все шел и шел. Он оттягивал прощание с оружием. Он зашел очень далеко и снова сделал привал. Сел на мокрый песок, а винтовку положил рядом с собой.

Море было молочного цвета. Оно неподвижно лежало у ног мальчика, словно уснуло. У самого берега поднималась и опускалась легкая прозрачная волна. Это море дышало во сне большой серебристой жаброй. Алька смотрел на море, будто охранял его сон.

А винтовка лежала рядом.

Вдруг он увидел маленький белый бурун. Бурун закипал и пенился. Он приближался к берегу, оставляя за собой стреловидный след. Мальчик вскочил на ноги. Что это могло быть? Рыба-меч? Дельфин? Бурун рос. Теперь было видно, что его образует движущийся штырь, торчащий из воды. Когда таинственный бурун приблизился к берегу, вода забулькала, закипела, заволновалась. И на поверхности показалась мокрая серо-зеленая рубка подводной лодки.

Море тревожно заворочалось и проснулось. Несколько волн побежало от подводной лодки к берегу и ударилось о камни у Алькиных ног. Мальчик почувствовал слабость в коленках. В голове у него промелькнули страшные догадки. И ему хотелось на всякий случай задать стрекача. Но любопытство оказалось сильнее осторожности. Алька продолжал стоять на месте и наблюдал, что будет дальше. Он даже наклонился и поднял с земли старую винтовку: пусть она не думает, что он перетрусил.

А тем временем на палубу подводной лодки, напоминающую спину кита, из боевой рубки один за другим выпрыгнули пять моряков. Они размахивали руками, словно боялись потерять равновесие и упасть в море. Потом из рубки полез мягкий зеленый предмет, который оказался надувной резиновой шлюпкой. Моряки спустили ее на воду и стали садиться. Их руки, расставленные в стороны, напоминали крылья птиц.

Алька с опаской наблюдал за тем, что происходило в море. Матросы сели за весла. Четверо гребли, а пятый сидел на корме и хриплым голосом командовал:

— И-раз! И-раз! И-раз!..

Когда шлюпка приблизилась к берегу, хриплый голос скомандовал:

— Суши весла!

Моряки сразу перестали грести. Подняли короткие весла.

Алька стоял в стороне от того места, где мягкий резиновый нос шлюпки уткнулся в песок. Он прижал к себе ржавую винтовку, а глаза его стали такими большими, словно хотели вместить и подводную лодку, и пятерых матросов, и пустынный берег, на котором сейчас должны были развернуться какие-то таинственные события.

Моряки побросали весла и, подхватив ящики защитного цвета, побежали в сторону степи. Только один остался при лодке: тот самый, который подавал команду, а сам не греб. Он сел на камень и закурил.

Некоторое время Алька переминался с ноги на ногу, не зная, что ему делать. Но какая-то сила так и подталкивала его вперед, и Алька, осторожно переставляя ноги, направился к моряку с подводной лодки. Он изо всех сил старался не производить шума, но тут море совсем некстати начало грызть сухарь — не могло подождать немного! — и моряк неторопливо оглянулся.

Он увидел худенького мальчишку, который с трудом нес большую ржавую винтовку.

— Это что еще за аника-воин? — с усмешкой спросил он, разглядывая Альку.

Алька молчал.

Он остановился перед моряком и рассматривал его большими любопытными глазами. Моряк был в летах. Его морщинистое лицо было покрыто тем вечным морским загаром, который не проходит даже зимой. Плотный стоячий воротник кителя подходил под самый подбородок, а фуражка была надвинута на глаза. Острый козырек бросал на лицо тень. Фуражка молодила моряка. На плечах у него были погоны мичмана.

Алька рассматривал мичмана, а старый моряк смотрел на Альку, потом перевел взгляд на винтовку и протянул к ней руку, словно хотел поздороваться с ней.

— Что это у тебя за оружие? Дай-ка сюда, — сказал он.

Алька послушно отдал ему старую винтовку.

В руках моряка старая винтовка сразу ожила, помолодела. Из тяжелой и неповоротливой она стала легкой и подвижной. Моряк подбрасывал ее, хлопал по прикладу и пытался сдвинуть с места ржавый затвор. Казалось, что мичман и старая винтовка давно знают друг друга и рады встрече. Наверное, и в самом деле, когда винтовка стреляла, мичман был молодым. А теперь лицо у него в морщинках, а виски совсем седые. Он старый солдат.

Альке стало очень жалко винтовку, словно, после того как она попала в руки старого солдата, к ней что-то прибавилось и она стала для Альки дороже.

Окончив осмотр, мичман положил оружие на колени и стал поглаживать рукой приклад. Он делал это не глядя. И вдруг его сухая ладонь на что-то наткнулась, что-то обнаружила, потому что мичман торопливо полез в боковой карман кителя и достал оттуда очки.

Если лихая морская фуражка молодила его, то в очках мичман сразу стал казаться старым. И Алька заметил, что руки у него слегка дрожат. Моряк склонился над прикладом и стал внимательно разглядывать его сквозь очки. Он совсем забыл об Альке. Неожиданно мичман поднял глаза и, глядя поверх очков на мальчика, сказал: