Юрий Яковлев - Письмо с вулканического острова

Снегирь заметил Алешу и вопросительно посмотрел на него: кто такой и зачем пожаловал? Потом снегирь стал переступать с лапки на лапку, словно хотел проверить: не примерз ли он к ветке, сможет ли в нужную минуту улететь. И, видимо убедившись в безопасности, успокоился.

А маленький странник все стоял и стоял перед ним как завороженный: простой снегирь казался ему загадочной заморской птицей. И станция Мальчики нравилась ему все больше.

Должны же быть на станции Мальчики мальчишки! Или человек, давший название станции, жестоко подшутил над Алешей? А если они действительно есть, то неужели пес — верный спутник следопытов — не поможет найти их след.

И пес решил помочь. Он побежал впереди. Алеша зашагал следом. Временами пес оглядывался, чтобы удостовериться, поспевает ли за ним Алеша. Они свернули в небольшой переулочек, который так занесло снегом, что он был похож на гребень снежного хребта. Тропинка то поднималась вверх, то опускалась вниз. Ноги скользили. И один раз Алеша чуть не упал, но в последнюю минуту удержал равновесие. Пес Пятница скакал по тропке, как горный козел. Ему все было нипочем.

Наконец хребет окончился, и путешественники спустились в долину — вышли на широкую улицу. Вот тут-то Алеша наконец встретил истинных аборигенов станции Мальчики — мальчишек. Их было много: десять, а может быть, двадцать. Мальчики соорудили снежную крепость. И когда Алеша со своим верным спутником появился на большой улице, начался снежный штурм. Снежные ядра летели в снежные стены и попадали в снежных ребят. Именно в снежных, потому что все участники боя были с ног до головы облеплены снегом.

Алеше очень захотелось скомкать холодный снежок и кинуться в бой. Но, соблюдая этикет, одинаковый для всех мальчишек мира, он терпеливо стоял в сторонке и ждал, когда его заметят. И его заметили.

Снежный натиск сразу стал слабеть. Ребята начали разглядывать Алешу и перешептываться: новенький! А как известно, новенький — целое событие в мальчишеской жизни.

Новенького всегда встречают ледяным презрением. Ему приписывают множество отвратительных качеств, хотя на деле он может оказаться очень хорошим малым. Каждый на всякий случай считает его хвастунишкой (хотя он еще не успел раскрыть рта), задирой (хотя он скромно стоит в сторонке), ябедой (хотя он еще не знает ни одного имени), трусом (хотя он еще не ретировался в драке). И нет в мальчишеских душах ни снисхождения, ни сочувствия к новенькому. Ему неизбежно предстоит пройти суровое испытание, прежде чем он будет принят в шумное, безалаберное братство мальчишек.

Алеша хорошо знал этот закон, не имеющий исключений, и мужественно приготовился к испытаниям.

После короткого военного совета, который осажденные и нападающие немедленно провели у стен крепости, самый рослый парнишка подошел к Алеше. Он был рыжий, как огонь: челка рыжая, брови рыжие, ресницы рыжие и глаза тоже были рыжие.

— Ты к кому приехал? — спросил парнишка независимым тоном. Он мог себе позволить так говорить, так как за его спиной стояло целое войско.

— Ни к кому, — ответил Алеша.

— Рассказывай! — недоверчиво пробурчал рыжий и сдвинул шапку на затылок.

От этого он стал еще рыжей.

Алеша стоял и молчал. Снежная гвардия надвигалась все ближе. И верный Пятница тревожно замахал хвостом. А разговор продолжался.

— Московский?

— Из Москвы.

— Московские все такие надутые.

— Я не надутый.

— Рассказывай!

Было похоже на то, что все эти дипломатические переговоры окончатся дракой. Рыжий только искал повода, чтобы от слов перейти к делу. И плохо пришлось бы Алеше, если бы ему в голову не пришла неожиданная мысль.

— А я умею костры разжигать, на время, — сказал он.

— Как на время? — заинтересовались ребята.

— А так, — объяснил Алеша, — вы сосчитаете до ста — костер будет гореть.

Сообщение Алеши произвело на ребят необходимое впечатление. Все сразу забыли о нудном опросе.

— Давай, давай! — закричали они.

Отступать было некуда. И Алеша повелительно сказал:

— Тащите хворост.

Сами не замечая того, ребята сразу подчинились приказу новенького. Все бросились в разные стороны, и не прошло и минуты, как один тащил сломанный ящик из-под печенья, другой — полено, третий — кусок картона. Алеша сделал в снегу ямку и стал складывать в нее весь горючий материал, который натаскали ребята. Он это делал спокойно и уверенно, но в глубине души волновался: а вдруг костер не зажжется, что тогда? Пятница стоял рядом и внимательно наблюдал за тем, что делал его повелитель. Теперь его хвостик на пружинке напоминал стрелку прибора, испытывающего новую машину. Он волновался. Наконец костер был сложен.

— Готово! Готово! — закричали ребята. — Зажигай!

— Нужны спички, — сказал Алеша и стал шарить в карманах, хотя откуда в них было взяться спичкам?

И вдруг тоненький голосок произнес:

— У меня есть спички. Много!

Это был маленький мальчик, закутанный и круглощекий, как шарик. Казалось, он не пришел сюда, а прикатился как колобок. Колобок в согнутой руке держал, как дрова, два батона с откусанными горбушками и кирпичик черного хлеба. В другой руке у него была пачка спичек — целых десять коробков! Колобок шел из магазина и свернул с дороги из любопытства.

— Давай! — сказал Алеша и, взяв в руки коробок, опустился на колено. — Считайте до ста!

— Раз, два, три, четыре…

Алеша чиркнул спичку, но ветер мгновенно погасил ее, словно специально стоял у него за плечами и ждал удобного момента.

— …Двенадцать, четырнадцать, пятнадцать.

Теперь Алеша был уже осторожен. Он сложил руки коробочкой и чиркнул вторую спичку. Спичка горела, будто фитилек в фонарике. А ладошки просвечивали насквозь. Две варежки бесполезно болтались на тесемочках, как на привязи. Алеша вспомнил, как вожатый Костя учил его зажигать костер. И он старался делать все так же, как летом в лагере на соревнованиях на лучшего кострового.

— …Тридцать девять, сорок, сорок один…

Вспыхнула бумага. Алеша лег перед костром и стал дуть на огонек. Щеке было холодно: она касалась снега. Но Алеша терпел.

Пламя было хилым и болезненным. Оно то оживало, то умирало. Если бы можно было, Алеша отдал бы ему все свое тепло, только бы оно не погасло.

— …Шестьдесят пять, шестьдесят шесть, шестьдесят семь…

Ребята считали очень быстро. И Алеша хотел было сказать: «Не торопитесь, это не по правилам», — но для этого нужно было перестать раздувать пламя, и оно могло погаснуть.

— …Восемьдесят девять, девяносто…

«Ну гори же, костер! Очень прошу себя!» И тут, словно сочувствуя Алеше, пламя крепко встало на ноги. Запахло дымом. Затрещал ящик из-под печенья.