Константин Лагунов - Ромка Рамазан. Городок на бугре

— Вот как! — вознегодовал Клык-Клык Грумбумбес. — Эти жел-торотые наглецы позволяют себе… Да они никак идут сюда? Хорошо!

Тут из кустов высунулась Ромкина голова.

— Привет, Клык-Клык Грумбумбес. Пойдём, старик, с нами влес. Подзакусим, отдохнём. Нашу песенку споём…

От удивленья Грумбумбес под ель мохнатую полез. Там зубы навострил, когти распустил да как рявкнет:

Ко мне, негодник!

Ну уж… Нет уж. Это уж шалишь! Догони, если можешь!

От ярости у Клык-Клыка Грумбумбеса на спине и на брюхе шерсть поднялась и зашевелилась как трава на ветру. Он рявкнул:

— Дрожи, наглец! Вот твой конец!

А Ромка вышел из кустов и притворно дрожащим голоском:

— Ой, боюсь! Ой, дрожу! Ой, без памяти лежу! Пощади нас, Грумбумбес. Отпусти живыми в лес…

Присел Клык-Клык Грумбумбес да как прыгнет прямо на Ромку. Но тот успел отскочить. Юркнул в лес. И по тропе… со всех ног… к озеру.

Только где ж Ромке ускакать от двенадцатилапого злодея? И минуты не прошло, как разъярённый Клык-Клык Грумбумбес нагнал пса.

Раскрыл Клык-Клык Грумбумбес огромную пасть, навострил все пятьсот зубов, нацелил длинные кривые клыки, выпустил когти, прыгнул и… провалился в глубокую яму.

Зарычал. Закричал.

Хвостом о землю застучал.

Головой забился о земляные стены.

Скрёб их когтями. Кусал…

Наконец, обессилев, поутих и увидел наверху, на краю ямы, Ромку, Фомку и Артоса.

— Откуда эта яма! Как она попала на тропу?! — снова взъярился, заорал Клык-Клык Грумбумбес. — Я вас!..

И опять запрыгал бешено, завертелся, завопил. Хвостом и лапами по стенам замолотил. А сам заклинания бормотал.

Но здесь его колдовство было бессильно. Только на сонном острове, в царстве Спиешьпей, он мог колдовать и волшебничать. Понял своё бессилие Клык-Клык Грумбумбес и умолк. Съёжился. Сморщился. Лапы подогнул. Голову опустил. Клыки и когти спрятал.

— Вот теперь сиди, покуда не уйдём мы все отсюда, — сказалРомка присмиревшему Клык-Клыку Грумбумбесу.

Обнялись друзья и зашагали по тропе, напевая свою любимую песенку…

Эта дорога была выложена из огромных серых железобетонных плит и потому называлась БЕТОНКОЙ.

Под ней пузырились, пищали, хлюпали гиблые, топкие болота.

Бетонка рассекала непроходимые таёжные чащи.

Переползала крутые увалы.

По мостовым опорам как на ходулях переходила глубокие реки.

По Бетонке днём и ночью.

Друг за другом.

В обе стороны.

Шли и шли машины.

Голубые, зелёные, жёлтые, красные автобусы.

Грузовики с прицепами и грузовики без прицепов.

Похожие на жирафов краны.

Рычащие как львы тягачи.

Чего только не везли на себе грузовые автомашины!

Большущие чёрные трубы.

Станки и механизмы.

Огромные-преогромные, похожие на аэростаты, баки.

Ящики и мешки.

Вот из-за поворота выкатилась длинная серая машина, похожая на слона. Только без хвоста. И вместо ног у неё были гусеницы. Они скрежетали, грохотали, гремели и звенели так оглушительно, что Ромка попятился, Фомка поджал хвост, Артос зарычал.

А похожая на слона машина на гусеницах подкатила и остановилась.

Фу-у-ух! — жарко выдохнула она. — Привет, четвероногие! Кто вы? Откуда? И куда? Уж не случилась ли беда?

Я — Ромка Рамазан. Это мои друзья — Фомка и Артос. Идём из Тюмени на Самотлор. А кто вы?

Вездеход, — густым рокочущим басом выговорил гусеничный слон. — Самая сильная из всех машин. Ни болота, ни реки, ни чащи мне не страшны. Везде пройду. Продерусь. Проберусь. Проплыву. Поняли?

По-о-оняли! — хором ответили друзья. — Куда вы торопитесь?

Как и все. На Самотлор.

Зачем туда бежит так много машин? — и Фомка сделал из хвоста вопросительный знак.

А как же, — рокотнул ответно Вездеход. — Самотлор каждый год даёт людям сто миллионов тонн нефти…

Очень занятно, хоть и непонятно, — пробормотал Фомка, свивая хвост в кольцо.

Это сколько — «сто миллионов»? — почтительно осведомился Артос.

Целая река. Чёрная. Горючая. Да ещё гремучая… И течёт река по трубам. Много-много тысяч вёрст…

А вытекает из-под земли, — сказал Ромка, вспомнив рассказ Красного Лиса.

Точно, — молвил Вездеход. — Вы — догадливый народ. Есть там вышки буровые. Высоченные, стальные…

Чтобы сверлить дырки в подземных каменных пещерах, полных нефти? — снова не утерпел Ромка. — Нам это Красный Лис рассказывал. Знаете его?

Здесь каждый Красного Лиса знает. И любит его. И почитает…

Скажите нам, мы скоро дойдём до Самотлора? — спросил Артос.

Ну, садись ко мне на спину. Или полезай в кабину, — скомандовал Вездеход. — Вон река. За речкой — бор. А за бором — Самотлор. Через час доставлю вас.

Лучше на спину, — решил Ромка. — Оттуда видней.

Тогда полезайте на спину скорей.

Сперва Ромка. За Ромкой — Фомка. А за Фомкой — Артос. Запрыгнули на подножку Вездехода. Оттуда — на капот. С капота — на кабину. С кабины — на спину.

— Готовы? — спросил Вездеход. Пыхнул.

Ухнул.

Уркнул.

Фыркнул.

И покатил что было сил.

Гудела серая Бетонка. Звенели гусеницы звонко. Разгорячённый Вездеход, ревя мотором, мчал вперёд.

— Что это? Смотрите!

Фомка от удивления подпрыгнул и повалился с Вездехода. Едва поспел Ромка ухватить приятеля за длинный хвост.

— Да смотрите же! Смотрите! — не унимался Фомка.

По зелёной по низине. По болотистой равнине. Широко и величаво. Выступала будто пава. Из железа вся литая Великанша Буровая.

Облаков она касалась шлемом ярко-золотым. И того гляди, казалось, сбросит Солнце с высоты.

На ногах её обуты стопудовые калоши.

Шаг шагнёт — земля качнётся.

Из реки вода плеснётся.

Листья падают с берёз.

И пыхтит как паровоз.

— Вот она какая — Великанша Буровая, — сказал Вездеход. — И, не мешкая, сейчас с ней я познакомлю вас.

Соскользнул Вездеход с Бетонки и покатил к Буровой.

А та не успела остановиться, как вокруг словно из-под земли вынырнули и встали рядком вагончики.

Закурился синий дымок над котельной.

Зашипел по-змеиному, вырываясь из труб, белый пар.

Гулко и ровно загудели зеленобокие электромоторы.

Буровая так вздохнула, что с неба облако сорвалось и пало на землю дымным мокрым лоскутом. А Ромку, Фомку и Артоса сдуло со спины Вездехода, и они кувырком скатились к шипастым ногам Великанши.

Эт-то что за мелюзга?! — громыхнула сердито Великанша Буровая.

Властелин любой дороги, ты один пройдёшь везде. Я — твой брат четвероногий. Не покинь меня в беде, — хоть и робко, но чётко выговорил Ромка.

Ну, коли братья, — миролюбиво загрохотала Буровая, — подымайтесь-ка наверх. Вон по той лесенке.