Михаил Жестев - Лето без каникул

— Иван Трофимович, так я же правильно говорю.

— Значит, много кур у нас? И те, что мало несутся, объедают несушек?

— Конечно. Пока несушки в гнезде, дармоедки у кормушек.

Цыплятник ничем не отличался от обычного сарая, с отгороженным сеткой выгоном. Когда они вошли туда, цыплята вдруг умолкли и в наступившей тишине с любопытством и удивлением рассматривали неожиданных пришельцев. Казалось, они спрашивали: а кто это пожаловал в неурочное время, когда кормежка кончилась и людям тут делать нечего? Потом тишину сорвало многоголосое «ко-ко-ко», что, наверное, означало: да стоит ли на пришельцев обращать внимание — постоят, постоят и уйдут. Нина Богданова улыбнулась чему-то своему и едва заметно покачала головой. Но Русаков все же заметил это и спросил:

— Не нравятся цыплята? Настоящей русской белой породы.

— Цыплята очень хорошие.

— А чем же ты, вроде, недовольна?

— Как они вас встретили.

— Тихо было, молчание, — рассмеялся Рудаков. — Как и полагается встречать начальство.

— Которое в цыплятнике ни разу не было.

— И это они тебе сказали? — с неподдельным удивлением спросил Русаков. — Ну, знаешь ли, Нина, теперь я понимаю Еремеева. Ты опасный человек. Сегодня цыплята на меня нажалуются, потом коровы, овцы. Ты, может быть, их тоже понимаешь?

— А как же: только больше цыплят и кур.

Когда Русаков вернулся к машине, Кочергин спросил:

— Нашли Богданову?

— В цыплятнике будет работать. Понимающая девка. — Русаков громко рассмеялся… — Да я таких храбрых еще не видел. Сама, правда, невеличка, но дела не боится. Она, погодите, всем вам нос утрет.

— А меня куда пошлете? — спросил Андрей.

— Для тебя, брат, у меня много должностей. Выбирай любую. Счетоводом в бухгалтерию хочешь? Вижу по лицу — не хочешь. Ну, а если весовщиком на молотилку? Тоже не хочешь? Слушай, Андрей, может, пойдешь сменщиком Ферапонта на паром? Он ведь какой, Ферапонт? Выпьет — не дозовешься, заснет — не добудишься. Согласен? Там сила должна быть в руках, а ходить много не надо. Но зато как приобретем к парому моторку, место машиниста твое.

— Бери, Андрюшка, — посоветовал Игорь.

— Летом у мотора на пароме, а зимой на току, — добавил Русаков. — Очень хорошо.

Они отвезли Кочергина к переправе, а оттуда взяли напрямик в поле.

Вышли из машины, присели на край дороги. Русаков вздохнул облегченно.

— Как будто всех распределил. Остался ты, Игорь. Жди тут. Будешь работать пахарем с Игнатом Романовым. Конечно, лучше бы с весны. Припоздали вы немного. Ну да ничего. Все лето впереди. Первое лето без каникул.

Да, без каникул. И видно было — Русаков доволен этим утром, ребятами, поездкой по бригадам. И сказал, подмигнув Игорю:

— А здорово вы меня защитили. Спасибо, конечно… Но не посмели бы браконьеры. Вот ежели бы их было человек сто, да кругом потемки — тогда растоптали бы… Браконьер — он труслив.

— А Васька Про́цент особенно, — добавил Игорь.

— Взошел на деревенской закваске в городской теткиной квартире. — Русаков прищурился, посмотрел вдаль и неожиданно проговорил: — А знаешь, Игорь, о чем я часто думаю? Когда же, наконец, настанет время тяги к земле? Чтобы каждый про себя думал: ничто так не накормит, как земля. Будет хлеб — будет все! Эх, разучились люди ценить то, что имеет самую большую цену в жизни. И так скажу: все, кто ушел из деревни, наши должники. А как же иначе? Ушел-то из колхоза ушел, а ведь хлеб есть не перестал. А сколько ты за хлеб платишь? По твоим заработкам ты два пуда хлеба в день потребляешь. Вот и поплачивай! Время пришло такое. Пора платежей!

Русаков поднялся. Всякая околесица в голову лезет. Хватит, отдохнул, пора в правление. Он хотел сказать Игорю, что Игнат, видно, задержался, но ничего не сказал, увидев, что Игорь дремлет. Сморился мальчонка.

Игорь проснулся и никак не мог понять, где он. Дорога, поле, и он один под голубым небом. Ах да, он ждет Игната Романова. И тут же услышал рокот мотора. А потом увидел на повороте дороги игнатовский трактор.

Игнат Романов молча кивнул Игорю и, отвернувшись, чтобы поднять капот, сказал как бы самому себе, между прочим:

— Водички бы в радиатор подлить.

Игорь схватил брезентовое ведро и побежал к реке. Когда он вернулся, Игнат спросил:

— На гусеничных приходилось рабатывать?

— Был у нас КД. Я на нем школьный участок пахал.

— А с этим, шестидесятисильным, совладаешь?

— Попробую.

Игорь хотел было сесть в кабинку, но Игнат остановил его.

— Нет, брат, сначала покажи себя на прицепе — каков ты пахарь. Пахать — не по полю кататься, а землю под хлеб готовить!

Игорь послушно сел на пятикорпусный плуг.

Быть прицепщиком для Игоря наука не мудреная. Он трясся на прицепе еще в девятом классе. И как регулировать глубину пахоты, знал хорошо. Но одно дело школьный участок — легкий, песчаный, другое — незнакомое, глинистое паровое поле. Тут поглядывай! И мелко нельзя пахать, да и глубоко тоже. И впервые он почувствовал какое-то ранее не известное ему теплое благодарное чувство к школе за то, что она научила его разбираться в земле, регулировать плуг, управлять трактором. Правда, вести машину так, как Игнат Романов, он не сможет. Ох, и здорово переключает скорости. И на спине глаза. Не глядя, чует, где какая глубина пахоты. А как разворачивается! Что циркулем прочерчивает.

Они прошли пять-шесть загонов большого поля. Игнат остановил машину, вышел, оглядел перевернутые пласты и, вернувшись, сказал, что-де пахота вроде как ничего, хотя, конечно, могла быть и лучше.

— Ну, а теперь покажи, каков ты есть тракторист.

Игорь сел в кабину, привычно хотел включить скорость, но Игнат предупредил:

— Не спеши, осмотрись, прикинь — что к чему в машине. Ты руками прощупай все, поздоровайся, как с человеком, с ней. Вот так! Ну вот теперь — ходу!

И Игорь двинул с места трактор. Тихо, без рывков, ощутив, как плуг вошел в землю. Теперь бы плавно взять вторую скорость. А что, как будто получилось. Хороша машина! Это не школьный КД. Шестьдесят сил, а как легко идет. И уж очень послушна. Здорово отрегулировал ее Игнат Романович. Идет, словно по асфальту. Не трактор — автомашина.

— Ничего, Игорь, — ободряюще сказал Игнат. — Думается, выйдет из тебя механизатор. И на первый день хочу тебе один секрет поведать. Чтобы стать настоящим трактористом, надо понимать, что значит наша с тобой работа. Вот земля! Под колеса стелется, сзади ремнем оборачивается. А ведь это пашня, поле, пар. И пашем, чтобы жизнь на ней взошла!

«Воспитывает, — думал Игорь, наблюдая за трактором и боясь выскочить из борозды. — Воспитывает! Сознательность повышает!»