Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 2. Небывалые неприятности [сборник litres]

– Не знаю. – Голос у Вайолет был совсем несчастный. – Это какая-то картинка-загадка, но ее невозможно решить, так как недостает очень многих частей.

– Я слышал, кто-то сказал «загадка»? – раздался голос Джерома. – Если вы ищете головоломки, то я точно видел несколько коробок в шкафчике в одной из комнат, а может быть, в какой-то из гостиных, не могу вспомнить.

Обернувшись, Бодлеры увидели своего опекуна. Улыбаясь, он стоял в дверях спальни Вайолет, а в руках держал серебряный поднос.

– Доброе утро, Джером! – сказал Клаус. – Спасибо вам, но мы не ищем головоломки. Вайолет просто употребила это образное выражение. Мы бьемся над решением совсем другой задачи.

– Но вы никогда ничего не решите на пустой желудок, – ответил Джером. – Здесь у меня для вас завтрак: три яйца всмятку и вкусные тосты из пшеничных отрубей.

– Спасибо, Джером, так мило с вашей стороны позаботиться о нашем завтраке, – сказала Вайолет.

– Ну что вы, что вы, не стоит благодарности, – ответил Джером. – У Эсме сегодня важное свидание с королем Аризоны, и поэтому целый день в нашем распоряжении. Думаю, мы погуляем по городу и пешком дойдем до Швейного района. Я хочу отдать ваши полосатые костюмы хорошему портному. Какой смысл в костюме, если он плохо сидит?

– Книллиу! – радостно взвизгнула Солнышко, что означало: «Это очень любезно с вашей стороны».

– Я не знаю, что значит «книллиу», – сказала вошедшая в спальню Эсме. – Меня это мало волнует. Но сейчас вы будете потрясены. Сногсшибательная новость! Мне только что сообщили по телефону. Водный мартини больше не в моде. В моде сегодня содовая с петрушкой.

– Содовая с петрушкой? – переспросил, нахмурившись, Джером. – Звучит чудовищно. Я все же сохраню приверженность к водному мартини.

– Ты меня не слушаешь, Джером, – недовольно сказала Эсме. – Сейчас в моде содовая с петрушкой. Тебе придется прямо сейчас пойти и купить несколько ящиков с содовой.

– Но как раз сегодня я собирался отвезти костюмы детей к портному, – ответил Джером.

– Значит, тебе придется изменить свои планы. – Эсме явно была раздражена. – У детей одежда уже есть, а вот у нас содовой с петрушкой нет.

– Ну хорошо, я не хочу с тобой спорить, – сказал Джером.

– Тогда не спорь. И не бери с собой детей. Пивной район не место для молодых людей. А теперь идем, Джером. Я не хочу опаздывать на свидание с его Аризонским Высочеством.

– А не хочешь ли ты немного побыть с детьми, пока не начнется твой рабочий день? – спросил Джером.

– Не жажду. – Эсме взглянула на часы. – Я пожелаю им доброго утра. Доброе утро, дети. А теперь нам пора, Джером.

Джером открыл рот, будто намеревался что-то возразить, но Эсме уже выходила из спальни, и он, пожав плечами, сказал только:

– Желаю вам хорошо провести день. Еда в кухне. Сделайте себе ланч. Мне жаль, что нашим планам не удалось осуществиться.

– Поторопись! – снова раздался нетерпеливый голос Эсме уже из коридора, и Джером бегом бросился из комнаты. Дети слышали, как постепенно затихают шаги их опекунов, пока те шли к входной двери.

– Вот и прекрасно! – обрадовался Клаус, когда шаги совсем стихли. – Что мы сегодня будем делать?

– Винфри! – объявила Солнышко.

– Солнышко права, – сказала Вайолет. – За сегодняшний день мы должны узнать, что же все-таки замышляет Гюнтер.

– А как мы это узнаем, если нам даже неизвестно, где он находится? – спросил Клаус.

– Именно это и надо выяснить. Один раз он уже бессовестно воспользовался преимуществом, которое дает элемент «изумление». А теперь мы должны помешать ему воспользоваться преимуществом надежного укрытия.

– В пентхаусе полно места, где можно надежно укрыться, – заметил Клаус. – Одних комнат тут без счета.

– Кундикс, – объявила Солнышко, что примерно означало: «Но ведь его нет в пентхаусе. Эсме видела, как он уходил!»

– Он мог незаметно прокрасться обратно в дом и сейчас притаился где-то поблизости, – сказала Вайолет.

Бодлеры, невольно поежившись, поглядели друг на друга, а потом перевели взгляд на дверь – их не удивило бы, если бы в дверном проеме стоял Гюнтер и смотрел на них своими неестественно блестящими глазами.

– Если бы он где-то здесь затаился, он заграбастал бы нас в ту же минуту, как только ушли Скволоры, – сказал Клаус, на что Вайолет ответила:

– Вполне возможно, если это входит в его планы.

Дети снова с опаской поглядели на пустой проем двери.

– Мне жутко, – сказал Клаус.

– Экриф! – добавила Солнышко.

– И мне жутко, – призналась Вайолет. – Но если он здесь, в пентхаусе, тем более нужно найти его. Давайте обыщем всю квартиру, и тогда станет ясно.

– Я не хочу его искать, – сказал Клаус. – Лучше спустимся вниз и позвоним мистеру По.

– Мистер По сейчас на вертолете ищет тройняшек Квегмайр, – напомнила брату Вайолет. – К тому времени, когда он вернется, будет слишком поздно. Мы за сегодняшний день обязаны дознаться, что замышляет Гюнтер, даже не столько ради нас самих, сколько ради Айседоры и Дункана.

При упоминании Квегмайров вся троица Бодлер почувствовала, как растет их решимость. Эта фраза в данном случае означает: «Они осознали, что должны обыскать весь пентхаус и найти Гюнтера, как бы жутко им ни было».

Они помнили, сколько сделали для них Квегмайры, стараясь спасти их от когтей Олафа, еще когда они все учились в Пруфрокской подготовительной школе. Подвергая себя смертельной опасности, Дункан и Айседора, переодетые, подменили их ночью, для того чтобы ввести в заблуждение Олафа. Кроме того, Квегмайры проделали большую исследовательскую работу и раскрыли секрет «Г. П. В.». Они не успели сообщить его Бодлерам, так как были схвачены Олафом. Вайолет, Клаус и Солнышко думали о том, какими бесстрашными и верными были двое тройняшек Квегмайр, и им хотелось быть такими же храбрыми и преданными теперь, когда появилась возможность спасти друзей.

– Ты права, – сказал Клаус сестре, а Солнышко кивнула в знак одобрения. – Мы должны обыскать весь пентхаус. Но это такое непростое место. Я заблудился ночью, когда искал ванную. Как бы нам обшарить весь дом и не заблудиться?

– Ганс! – воскликнула Солнышко.

Двое старших Бодлеров в растерянности поглядели друг на друга. Солнышко очень редко произносила слова, которые не могли бы понять ее сестра и брат. И это, очевидно, был именно такой случай.

– Ты считаешь, что надо нарисовать карту? – спросила ее Вайолет.

Солнышко отрицательно помотала головой.

– Гретель! – выкрикнула она.

– Солнышко, второй раз мы с тобой не понимаем друг друга, – сказал Клаус. – Какие еще Ганс и Гретель? Что это значит?

– Ганс и Гретель – это просто Ганс и Гретель, – неожиданно заявила Вайолет. – Ты разве не помнишь этих двух недоумков из волшебной сказки?