Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 1. Злоключения начинаются [сборник litres]

– Пусти меня! – завизжал Клаус. – Пусти!

– Пусти меня! – завопила Вайолет. – Пусти!

– Пода риш! – пискнула Солнышко. – Пода риш!

Однако неуклюжему существу не было никакого дела до желаний Бодлеров. Шлепая своими огромными ногами, оно медленно повернулось и захлюпало по грязи в сторону лачуги, унося с собой сирот. Дети слышали чавкающие звуки, раздававшиеся из-под его толстых ног; он брел, тяжело ступая, по лужам – шлеп, шлеп, шлеп, шлеп. И вдруг вместо очередного «шлеп» послышалось «шлип» – существо наступило на Тети-Жозефинин атлас и поскользнулось. Олафовский сообщник взмахнул руками, чтобы не потерять равновесия, уронил Вайолет и Солнышко, но затем все равно грохнулся на землю. Рот у него от удивления открылся, и Клаус вырвался на свободу. Сироты, несмотря ни на что сохранившие неплохую физическую форму, проворно вскочили на ноги, причем значительно быстрее, чем отвратительное существо, и бросились через распахнутые ворота к ближайшей парусной лодке. Громадное существо с трудом поднялось и устремилось вслед за ними. Но Солнышко успела перекусить веревку, привязывавшую лодку к пристани, и когда неповоротливое существо еще только достигло остроконечных ворот, сироты уже качались на бурных волнах озера Лакримозе. В тусклом предвечернем свете Клаус стер грязь с обложки атласа и углубился в его изучение. Атлас Тети Жозефины однажды уже спас их, указав на карте местоположение Гиблой пещеры, теперь он их спас вторично.

Добрые люди, издающие эту книгу, высказали мне свою озабоченность по одному немаловажному поводу. Их заботит, что читатели, и вы в том числе, которые прочтут историю про Бодлеров, вдруг захотят подражать им кое в каких поступках. Поэтому, чтобы умиротворить издателей – в данном случае «умиротворить» значит «убедить их не рвать на себе волосы от беспокойства», – я осмелюсь дать вам совет, хотя ничего про вас не знаю. Совет заключается в следующем: если когда-нибудь вам понадобится срочно попасть в Гиблую пещеру, ни в коем случае не крадите парусную лодку и не пытайтесь переплыть в ней через озеро Лакримозе в разгар урагана – это очень опасно, а шансы на выживание, в общем-то, ничтожны. В особенности не делайте этого, если, подобно бодлеровским сиротам, имеете лишь смутное представление о том, как управлять парусной лодкой.

Олафовский сообщник, стоявший на помосте и размахивавший толстым кулаком, все уменьшался и уменьшался по мере того, как ветер уносил лодку прочь от Дамокловой пристани. Ураган «Герман» бушевал прямо у них над головой, но Вайолет, Клаус и Солнышко осматривали украденную лодку. Она была небольшая, с деревянными сиденьями и оранжевыми спасательными жилетами на пять человек. На мачте, представляющей, как известно, «высокий деревянный шест посередине судна», полоскался грязно-белый парус, управляемый несколькими прикрепленными к нему веревками, а на дне лежала пара деревянных весел на случай, если не будет ветра. На корме торчал своего рода деревянный рычаг с рукояткой, за которую его поворачивали туда-сюда, а под одним из сидений лежало блестящее металлическое ведерко для вычерпывания воды, если лодка даст течь. В лодке имелся также длинный шест с рыболовным сачком на конце, не очень длинная удочка с острым крючком и ржавая подзорная труба, этакий маленький телескоп, используемый при кораблевождении. Сироты напялили на себя спасательные жилеты, а тем временем штормовые волны уносили их все дальше от берега.

– Я читал книжку про управление парусной лодкой! – заорал Клаус, стараясь перекричать вой урагана. – Надо поставить парус так, чтобы в него дул ветер. Тогда нас понесет, куда мы захотим.

– Этот рычаг называется румпелем, – прокричала Вайолет. – Я однажды рассматривала судовые чертежи. Румпель соединен с рулем, который находится под водой и дает направление судну. Солнышко, садись сзади и действуй румпелем. Клаус, следи по атласу, куда плыть, а я попробую справиться с парусом. Думаю, если потянуть вон за ту веревку, он развернется.

Клаус перелистнул мокрые страницы и открыл атлас на странице сто четыре.

– Туда! – крикнул он, показывая направо. – Солнце начинает садиться, значит, там запад.

Солнышко быстро переползла на корму и взялась своими крошечными ручками за румпель в тот момент, когда волна ударила в лодку и обрызгала ее пеной.

– Карг тэм! – крикнула она, очевидно желая сказать: «Я поверну румпель сюда и направлю лодку согласно рекомендациям Клауса».

Хлестал дождь, завывал ветер, небольшая волна захлестнула через борт, но, к изумлению сирот, парусная лодка пошла именно в нужную сторону. Если бы вы встретили троих Бодлеров в тот момент, вы бы решили, что жизнь их исполнена радости и счастья: они устали, они промокли и подвергались опасности, и тем не менее они смеялись, гордые своей победой. Вне себя от радости, от того, что дело у них наконец пошло на лад, они хохотали так, будто сидели в цирке, а не находились посреди озера в разгар урагана и в гуще неприятностей.

В то время как ураган надсаживался, заливая лодку волнами и сверкая молниями у них над головой, Бодлеры вели свою лодчонку через огромное темное озеро. Вайолет тянула то за одну веревку, то за другую, чтобы парус все время надувался ветром, который то и дело, как это за ним водится, менял направление. Клаус тщательно следил по атласу, чтоб не сбиться с курса и лодку не унесло куда-нибудь вбок, к Коварному водовороту или Злопамятным камням. А Солнышко, поворачивая румпель, выравнивала нос лодки, когда Вайолет подавала ей знак. И как раз когда вечерние сумерки сгустились настолько, что разглядеть что-либо в атласе стало невозможно, Бодлеры увидели мигающий бледно-лиловый огонек. Цвет лаванды всегда казался Бодлерам противным, но тут, при виде него, они впервые в жизни обрадовались. Он свидетельствовал о том, что парусная лодка приближается к Лиловому маяку, откуда рукой подать до Гиблой пещеры. Шторм наконец угас, и здесь это слово означает «кончился», а не «умер» или «перестал гореть». Облака разошлись, и показалась почти полная луна. Дрожа в своей промокшей одежде, дети пристально смотрели на утихающие волны и маленькие завихрения на чернильно-черной поверхности.

– Озеро Лакримозе, оказывается, очень красивое, – задумчиво произнес Клаус. – Я раньше этого не замечал.

– Синд, – согласилась Солнышко, слегка выравнивая румпель.

– Я думаю, мы не замечали этого из-за Тети Жозефины, – сказала Вайолет. – Мы привыкли смотреть на озеро ее глазами. – Она взяла в руки подзорную трубу и, прищурившись, посмотрела в нее. – Я, кажется, вижу маяк. А рядом темная дыра в скале. Наверное, это вход в Гиблую пещеру.