Рамиль Хакимов - Книга о Башкирии [Рассказы]

От Уфы до целинного Хайбуллинского района полтора часа полета. Под крылом «АН-2» проплывают колхозные поля, белокаменные цитадели Большой Нефтехимии — Стерлитамак, Салават, Ишимбай, потом необъятный лес, зеленой шкурой накинутый на кряжистые плечи Южного Урала.

Я гляжу в круглое оконце и думаю о двух комсомольцах из Башкирии, имена которых надолго вошли в историю страны.

Первый покинул Башкирию, стремясь защитить Москву от захватчиков. В 1943 году он закрыл своей грудью вражескую амбразуру. Обыкновенный рос парнишка. А стал Александром Матросовым.

Второй — Сергей Чекмарев — наоборот, из Москвы приехал в Башкирию, с год поработал здесь, сначала в Таналыкском, затем в Инякском совхозах. А в 1933 году он погиб, как говорят, при исполнении служебных обязанностей.

Тень нашего «АН-2» заскользила по степи, по той самой, что помогла Чекмареву найти строки его стихов:

Первыми моими целинными знакомыми оказались девчата из гурта коммунистического труда Таналыкского совхоза.

Таналык… Да, существует такая речонка: прозрачная, быстрая, студеная. Часто ее берега вовсе голые, изредка — заросли тальником. И надо подойти совсем близко, вплотную, чтобы понять ее красоту, увидеть ослепительную — от берега до берега — улыбку. Каждая капелька ее вобрала свет солнца, синь неба, зелень травы. И каждой каплей она одного хочет, одно может: приносить всему живому добро и радость.

В Таналыке доярки полоскали белье.

Два года назад по комсомольской путевке приехали в Хайбуллинский район четыре подружки. Обжились. Стали хорошими доярками. В один день всех приняли кандидатами в члены партии.

Работа у девчат трудная, но пожаловались они только на одно:

— Мы просились в новый целинный совхоз, а нас сюда, в старый. Тут разве что при Чекмареве и была целина. Конечно, мы стараемся. Некоторые даже в отпуск не поехали: боялись, что надои снизятся…

По совету девушек я поехал в поселок Целинный — центр одного из «чисто целинных» совхозов — Хайбуллинского.

Мне еще раньше рассказывали такую историю о первой борозде, которую проложили в этих местах.

Ранней весной 1954 года несколькими партиями прибыли новоселы в голую степь. Грязь, холод, бездорожье…

Первую борозду решили проложить в день Первомая.

Тракторов и людей было вполне достаточно, а вот плуг оказался в единственном числе: застряли машины, везшие инвентарь.

Счастливцы, у которых был плуг, с легким сердцем легли спать и видели во сне, как отваливаются от их лемехов пласты земли.

А ранним утром их поднял отчаянный крик:

— Плуг украли!

Оказывается, те целинники, что остались без плуга, ночью перетащили его к себе.

Они и проложили заветную борозду.

Что ж, как и всегда, победителей не судили…

Среди самых первых новоселов были мои новые знакомые; главный агроном совхоза Александр Кривошеев и механизатор Салават Мавлетбаев.

— В нашем отделении были свои казусы, — рассказали они мне. — Семь лет прошло, а не забывается первая весна! Ох и трудная была!.. Мы тогда не только с землей — с разным сбродом, затесавшимся в наш коллектив, воевали. И победили. Не верьте тем, кто говорит, что разные люди целину поднимали. Целину подняли только настоящие люди. И она их подняла, сделала героями.

Молодые целинники посоветовали:

— О нас, приезжих, много писали. А ведь мы одни не смогли бы поднять такую громаду земли без местных жителей. Вот об этих целинниках и надо бы написать.

Через двенадцать километров шофер, которого весь район звал Славкой, остановил машину у самой околицы поселка Комсомольский и постучался в дверь последнего дома.

Вышел невысокого роста человек.

— Гостя примете? — спросил шофер.

— Проходите, — и захромал к двери.

При свете электрической лампочки еще раз глянул на меня, прямо в глаза.

Так завязалось мое знакомство с одним из ветеранов башкирской целины — Алексеем Бирюковым.

Речь пойдет о человеке, который годится в отцы и девушкам из коммунистического гурта, да и тем, кто приехал на целину в 1954 году.

Он был чуть постарше Александра Матросова и в одно с ним время принял на себя удар немецких захватчиков. Он был чуть моложе Чекмарева и начал трудовой путь в один с ним год, в одном и том же совхозе — Таналыкском.

Долго сидели мы в ту ночь. Многое вспомнил старый солдат.

— Три месяца окопов да девять месяцев госпиталя — год продолжался для меня фронт. Только, если по правде сказать, и сегодня война продолжается: то какой-нибудь недобитый фашист голосок подаст, то старые раны к непогоде заноют… Ну, да я отвлекся. Отсекли мне ногу повыше колена. Потихоньку начал обкатывать деревянную.

Стал учиться разному ремеслу. Взялся за сапожное дело — не получается. Попробовал столярить — та же история. Нет, стало быть, способностей…

А был у меня талант к железу. Стояли при госпитале два грузовика — никто их отремонтировать не мог. Вот я и отличился. Стали разрешать мне выезды. Только я не за баранкой сидел, а рядом. За городом пробовал и водить, — нога болит, спасу нет. Не видать, думаю, баранки, как отрезанной ноги.

Вернулся домой, стал работать в совхозе: пять лет бригадиром, пять — кузнецом. А в тысяча девятьсот пятьдесят втором понадобился тракторист. Я и обратился: дозвольте, мол, попробовать…

И полез я на гусеницу. Лезу и боязно мне: марка-то для меня новая, «ДТ-54». Поехал… Поначалу, конечно, трудно было: на три педали одна нога. Нужна правая, а у меня ее нету. Но я виду не подавал. Так и пошло…

Тут подошел тысяча девятьсот пятьдесят четвертый год — для нас очень даже памятная дата. Попросился тогда в целинный Хайбуллинский совхоз, в котором и работаю по сей день. Старался я от молодежи не отставать, работал и в дождь и в темень.

О чем только не передумаешь за долгую осеннюю ночь! Ты, да трактор, да земля. Пашешь, пашешь… Круг сделал — три километра. Семь кругов сделал — и ночь прошла. К утру две нормы готовы… Бирюкову первому в совхозе присвоили звание ударника коммунистического труда.

…С большой радостью вспоминаю я поездку на целину. Пятьсот тысяч гектаров башкирской целины, поднятой комсомольцами и их старшими товарищами… Хорошо сознавать, что живут, существуют на земле веселые девчата из Таналыкского совхоза и молодые богатыри из Хайбуллинского совхоза — славные продолжатели дел зоотехника и поэта Чекмарева, что живет, существует на свете Алексей Бирюков — достойный соратник погибших героев войны и труда, что существует и Таналык.

Существует! Такой же скромный, такой же незаметный и незаменимый, как люди, которые пьют его воду. Нужно подойти к этой речке совсем близко, чтобы узнать ее красоту и силу, стойкость и напористость, увидеть солнечную — от берега до берега — улыбку…