Эмиль Офин - Формула ЧЧ. Повести

Клим метнулся в комнату, принес ножницы. Федя быстро и ловко сделал все, что полагалось.

- Можно, теперь я включу, Федя?

- Давай.

Клим с опаской сунул вилку в штепсельную розетку. Лампочка в холодильнике зажглась.

- Вот здорово, мама!

Вера Васильевна взъерошила Федины светлые волосы, подтолкнула его к столу.

- А ты, однако, мастер. Спасибо. Теперь монтера вызывать не надо.

- Теть Вера, может, ещё чего починить? Может, пробки барахлят или радио?

- Полно тебе. Садись чай пить, бери хлеб, колбасу. Да не стесняйся, ты сейчас это честно заработал.

Федя вздрогнул, а Вера Васильевна прикусила свою яркую губу. «Дура безмозглая!» - обругала она мысленно себя. Разливая по стаканам чай, быстро заговорила, стараясь рассеять неловкость.

- Да… Так на чем мы остановились? Про кого я вам начала, рассказывать?

- Про шофера, мама. Как его в прошлом году привезли к вам в больницу, на нервной почве. Он испугался, да?

- Нет, Климочка, не испугался. Он был очень смелый человек. С ним произошло нервное потрясение. Этого шофера вызвали с его пожарной лестницей на одно строительство. Там у сварщика лопнуло предохранительное приспособление на поясе, но он зацепился курткой за какой-то выступ и повис. Понимаете, ребята, высоко над землей!.. Ну вот, пожарные примчались, подняли свою лестницу - и, оказывается, она не достает, метра, что ли, не хватало. Тогда шофер взял деревянную лесенку - рабочие дали её, - полез наверх, приспособил как-то эту лесенку к пожарной и держал руками, пока пожарник снимал сварщика. Этот шофер не был верхолазом, его дело - управлять машиной. А тут он стоял на большой высоте на конце лестницы, она ещё раскачивается, - представляете? - и знал, что от него зависит жизнь двух людей. Какие нервы иметь надо!

Мальчики слушали с горящими глазами, напряженно; чай в стаканах остывал.

Федя вдруг спросил:

- А этот шофер, тетя Вера, такой худой, в синей фуражке, да?

- Ну, уж этого я не знаю.

В коридоре звякнул два раза колокольчик. Клим побежал открывать. Из прихожей донесся его четкий голос:

- Разрешите доложить, товарищ начальник форпоста, Федя находится под моей охраной. Происшествий никаких нет, только холодильник забарахлил, да мы его починили… Игорь, я на пустыре за лесным складом высмотрел одно место. Там крышки должны быть!

- Молодец! - сказал Игорь, входя в кухню. - Здравствуйте, Вера Васильевна. Здорово, Федя!

- Здравствуй, Игорек. Садись с нами чай пить.

- Спасибо, не могу. Я только на минутку - вот за ним.

Федя с готовностью встал, подтянул свой солдатский ремень, преданными глазами посмотрел на Игоря. Даже не спросил, куда и зачем идти.

- Что же мне - теперь совсем не сочинять стихи, что ли?

- Ну уж это твое дело, смотри сам.

- Послушай, Славка, будь я проклят! Вовсе не такое плохое это стихотворение: «Нас трое, но грудью одною мы дышим…» Помоги его поправить, а?

Славка сделал скучное лицо, зевнул. В помещение форпоста вошли девочки.

- А где Игорь? - спросила Лера.

Она уже успела переодеться; на ней были красные туфли, синее платье и шерстяная кофточка. Славка даже старался не смотреть в сторону Леры, такой она показалась ему красивой.

Нинка тоже разрядилась: надела плиссированную юбку, прицепила на косу бант. Под мышкой она держала какой-то пакет. Оттянув двумя пальцами кончик юбки, Нинка так и завертелась, чтобы показать, сколько на ней складок. Но Симка не обратил на это никакого внимания: у него было совсем другое в голове.

- Послушайте, девчата, воздействуйте на него! Пусть он поправит мое стихотворенье. Что тут такого? Каждый поэт имел своего редактора. Даже А. С. Пушкина редактировал В. А. Жуковский.

- Никогда он его не редактировал. Просто они соревновались. И, между прочим, В. А. восхищался стихами А. С., а я твоими при всем желании восхищаться не могу.

- Неправда! - вступилась Нинка. - Нечего тебе задаваться, профессор. У Симы есть абсолютно хорошие стихи.

- Какие же хорошие? Может, эти, например? Славка встал в позу и продекламировал, подвывая в конце каждой строки:

Симка шагнул к Славке, сжал кулаки, но Нинка взглядом усмирила его. Сама она нисколько не смутилась. Наоборот, ещё тряхнула бантом.

- Да, эти. А что же в них плохого?

- Действительно, почему бы тебе не помочь Симке? - спросила Лера. - Ведь ты же редактор школьной стенгазеты, Славик.

Славка сразу сдался.

- Хорошо, давайте попробуем. Только предупреждаю: это Симкино «одногрудое» стихотворение… - Он сосредоточенно погрыз ноготь большого пальца. - Ну, оно что-то вроде необратимого процесса: можно подправить, подчистить, заменить строчку, наконец, но сделать так, чтобы оно чувства добрые лирой пробуждало, - это невозможно. Это…

- Ладно, ближе к делу, - прервала Нинка. Славка пожал плечами.

- Пожалуйста. Берем первую строчку: «Нас трое, но грудью одною мы дышим». Почему трое? Нас же, много.

- Ну, значит, так и надо написать, - снова вмешалась Нинка: «Нас много, но грудью одною мы дышим». Очень хорошо получается! Давай вторую строчку: «Не легок наш путь и не прост».

- Пожалуйста. Но здесь я не знаю, что и делать. «Не прост» взято явно для рифмы, вопреки смыслу. Ведь нам никто не мешает. Наоборот, все помогают: Инна Андреевна, Петров и даже Климкина мама. Выходит, что наш путь очень ясен и прост…

- Ну, значит, так и надо написать! - с торжеством воскликнула Нинка. - И опять хорошо получается:

- Постойте, у меня идея! - вмешалась Лера. - Ведь наступает знаменательная дата. Давайте все вместе напишем стихи к двадцать девятому сентября.

- Правильно!

- Молодец, Лера!

- Давайте бумагу, карандаш! Ребята сразу воодушевились, сблизили головы над тетрадкой.

Дверь раскрылась. Вошел Игорь и с ним Федя. Федя задержался на пороге, несмело оглядел ребят. Но Игорь легонько подтолкнул его вперед.

- Знакомься, Федя. Это - Лера Дружинина, а это - Нина Логинова. Остальных ты знаешь. Кстати, Нинка, ты выполнила задание?

- Ещё бы! Целый вечер вчера возилась. Даже запасные сделала.

Нинка развернула пакет. В нем оказались голубые повязки с нашитыми из белых тесемок буквами ПФ, что означало «пионерский форпост».

Повязки мгновенно расхватали, обернули их вокруг правой руки. Все, кроме Феди.

Наступило неловкое молчание.

- Бери и ты, Федя, - неуверенно сказала Нинка. Но Лера одернула её.

- Погоди! А понимает ли Федя, что значит стать членом пионерского форпоста?

Федя ответил негромко, но твердо: