Николай Глебов - Карабарчик [Повесть]

Много интересного услышали в этот вечер гости от славного старика.

- Что, поди, за камешками пришли? - улыбнулся старик. - Много их у меня, вся гора изрыта. А вот таких теперь, пожалуй, не скоро найдешь. - Открыв железную шкатулку, Журавей подал ребятам два серо-фиолетовых камня яшмы. - Оставил мне их на память покойный мастер Терентий Лукич. Знаменитый умелец был! Из цельного камня яшмы сделал вазу высотой два аршина и полтора вершка и в 1851 году отправил эту вазу на всемирную выставку в Лондон… Да, постойте! У меня книжка сохранилась насчет этой вазы. - Старик поднялся с лавки и, пошарив за иконой, подал ребятам красочный альбом изделий Колыванской фабрики.

Ребята смотрели на изображение чудесной вазы из коргонской яшмы. Янька прочел текст:

«…Жюри не может умолчать об отзыве своего комиссара-оценщика, а именно: размеры и вес этих масс твердого камня таковы, что я, должен сознаться, не знаю других подобных изделий. Я не думаю даже, чтобы столь трудные и так хорошо отделанные произведения были когда-либо исполнены со времен греков и римлян. В пример изделий такого рода из тех времен я привел бы статуи Рима в Капитолии и превосходный остаток драпировки, чрезвычайно тщательно отделанной…»

- Вот это да… - протянул Кирик.

Он понял из прочитанного, что русский человек сделал вазу, равной которой не было во всем мире.

Ребята начали перелистывать альбом.

- А это что за ваза?

- Погоди, найду очки…

Старик засуетился. Взяв в руки альбом, он поднес его к окну и, увидев знакомый рисунок, произнес с легким смешком:

- Это о том, как наши колыванцы Наполеона удивили. Ну-ко, читай.

Янька, не торопясь, начал читать:

«…В 1807 году сопровождавший транспорт с изделиями Колыванской фабрики мастер Яков Протопопов был отправлен кабинетом его величества в Париж с вазой из коргонского порфира, подаренной Наполеону I. Там его одели во фрак, в котором Протопопов чувствовал себя скверно; Наполеон, любуясь подарком, заметил и Протопопова. На его вопрос: «Что это за человек?» - ему ответили, что это русский мастер, делавший вазу.

«Неужели этот медведь может сделать что-нибудь изящное?» - спросил с удивлением Наполеон.

Затем Протопопова наградили и отправили домой…»

- Здорово! - произнес довольный Янька. - Вот так наши колыванцы! Утерли нос самому Наполеону.

…На следующий день ребята сбегали на каменоломню и, набрав цветных камней, стали собираться в обратный путь. Однако неожиданный приход алтайца Удагана расстроил их план.

Пришелец рассказал, что белогвардейцы вчера вечером, заняв Талицу, вышли на Тюдралинскую дорогу. Путь с Коргона был отрезан. Заставы врага, видимо, были разбросаны по реке. Оставалось одно - идти в обход, тайгой. Но и там можно было легко наткнуться на мелкие группы каракорумцев [26] «Кара-корум» - так называлась контрреволюционная националистическая организация алтайцев. , которые бежали под ударами отряда Печерского.

- Моей деревне белый всех порол: старик порол, девка, баба, малайка порол, - говорил Удаган на ломаном русском языке. - Меня хлестал - вот смотри! - Сняв шубу, он показал свежие кровоподтеки на спине. - Мой малайка порол… - Алтаец тяжело вздохнул. - Сначала малайка шибко ревел, потом не ревел: мертвый был.

- Насмерть запороли мальчишку! - седые брови Журавея сдвинулись.

- А не слышал, как там моя племянница Устинья? - спросил старик. - Муж-то ее в партизанах.

- Как не слыхал! Вся деревня видел, - закивал головой Удаган. - Твой Устинья белый шибко хлестал. Потом руки вязал, ноги вязал, осина привязал, муравей тащил, под Устинья клал. Где нагайкой бил, муравей кучей сидел, в рот заползал, уши заползал, кусал, уй! - Рассказчик закрыл глаза. - Народ стал кричать: «Зачем Устинья мучишь?». Белый конем народ топтал, а сегодня деревню жег.

- Замучили… - голос старика дрогнул, - замучили Устиньюшку, изверги!

- Гады! - Янька вскочил на ноги.

- Пойдем, Удаган, с нами в Тюдралу! - обратился Кирик к алтайцу.

- Пойдем, пойдем, - закивал головой. - Моя все тропы Коргона знает. Дорога нельзя. Тайга пойдем. Партизан бумажка пишем, - сказал он решительно. - Ружье шибко надо, стрелять Колчак будем. Когда пойдем?

- Сейчас.

Мальчики повернулись к старику и остановились, изумленные. Добродушное лицо Журавея было суровым. Он лихорадочно собирался. Надел сапоги, старую солдатскую фуражку с выцветшим малиновым околышем и кокардой, похожей на потемневшую копейку. Из шкатулки, где хранились редкие камни, достал два Георгиевских креста и медаль. Из-под нар вытащил черную кожаную сумку. Не забыл и ружье.

Никто не стал спрашивать, куда собрался старик.

Шел Журавей твердым, размашистым шагом и всю дорогу молчал… Только на привале, когда все уселись отдохнуть, он спросил Яньку:

- Отец дома?

Мальчик ответил.

- А чей отряд на Чарыше?

- Алексея Громоздина.

Отдохнув, путники двинулись дальше. Ночь они провели в тайге, а утром Удаган вывел их к Тюдрале.

Возле избы Кобякова стояло несколько оседланных лошадей. Председатель собрал совещание командиров отрядов.

- Тюдралу нужно оставить в тылу и принять бой с карателями ниже Чарыша, - говорил он. - Нам необходимо до прихода основных сил Печерского организовать защиту села. Отряд Громоздина займет дорогу в версте от Тюдралы. Тебе, Темир, - обратился Прокопий к охотнику, придется принять первый удар врага. Выматывая колчаковцев, ты должен постепенно отходить под заслон отряда Громоздина. Если Печерский подойдет вовремя, тогда… - он выдержал небольшую паузу, - это будет последний, решительный бой. Так ли я говорю, товарищи?

- Смерть паразитам! - Алексей Громоздин грохнул кулаком по столу. - Сбросим колчаковцев в Чарыш!

- Правильно! Тюдралу мы должны отстоять! - раздались дружные голоса.

Прокопий был внешне спокоен.

- Итак, товарищи, - продолжал он, - план есть. Но прежде всего нам нужно знать, какими резервами располагает враг. Задание, как видите, сложное и требует сноровки.

- Из моего отряда любой пойдет в разведку, - отозвался Громоздим.

- И мои не отстанут, - сказал Темир.

- Я пойду в разведку, - раздался вдруг старческий голос. К столу протиснулся Журавей. - Я пойду, - повторил он.

- И я! - Янька с надеждой посмотрел на отца.

- И я! - шагнул к столу Кирик.

- И моя пойдет. - Удаган встал рядом с Кириком.

- Ого! Нашего полку прибыло! - удивился Кобяков. - Ушли на Коргон двое, а пришли четверо. Хорошо. А лучшего разведчика, как дед Журавей, нам не найти. Солдат он бывалый и лесные тропы знает хорошо.

- Только вот что, Прокопий Иванович, - заговорил старый хранитель каменоломни. - В этом деле мне нужен помощник. Если вы, товарищи, согласны, - обратился он уже к командирам отрядов, - отпустите со мной Кирика.