Николай Глебов - Карабарчик [Повесть]

Услышав взрывы, Кирик понял, что Журавей погиб.

Пробравшись в переулок, Кирик оглянулся. Со стороны площади все еще доносились шум и выстрелы. Спустившись к реке, он спрятался в кустах, затаив глубоко в душе горе и гнев. Вечером, когда стемнело, Кирик выбрался на Талицкую дорогу и поспешно зашагал к Тюдрале.

Взбешенные гибелью штаба Ершова, колчаковцы повели яростное наступление на Тюдралу.

Но партизаны, получив нужные сведения от Кирика, достойно встретили белогвардейцев. По дорогам были выставлены крепкие заслоны, замаскированные пулеметные гнезда поливали беспрерывным огнем атакующих беляков.

На Тюдралинской площади толпа сельчан окружила Прокопия.

- Как с бабами и ребятишками быть?

- Коров и овец куда девать?

Далеким эхом над селом прозвучал орудийный выстрел, за ним - второй; за рекой раздался грохот взрыва.

Прокопий, воспользовавшись наступившей тишиной, произнес:

- Старики, женщины и дети должны немедленно уходить в горы. Старшим назначаю Вострикова. Остальные - на защиту села!

- Оружие давай! - перебил Кобякова звонкий юношеский голос.

- Да, да, оружие давай! - поддержал народ.

- Постоим за власть Советов!

- Смерть карателям!

- Не быть колчаковцам в Тюдрале!

Прокопий начал, вместе с Громоздиным раздавать винтовки и гранаты.

Разбившись на отряды, тюдралинцы двинулись по Талицкой дороге.

За селом их обогнал отряд конницы Алексея Громоздина. Сам командир ехал впереди и, поравнявшись с Прокопием, спросил шутливо:

- Вывел свою команду?

Кобяков улыбнулся.

- Тебе в помощь.

- Добре! - Громоздин пришпорил коня.

За его отрядом на маленьких, юрких лошадях промелькнули алтайские всадники под командой Алмадака. Прокопий проводил их ласковым взглядом:

- Молодцы ребята! Орлы!

В пяти километрах от села партизаны остановились. На совещании командиров общее руководство боевыми действиями было доверено Прокопию Кобякову.

Прокопий коротко изложил план защиты села и в сопровождении командиров направился к отрядам, ожидавшим приказа.

- Товарищи! Молодую Советскую Республику хотят задушить враги. Они хотят, чтобы баи, помещики и капиталисты снова сосали народную кровь. Но нет в мире силы, которая могла бы преодолеть нашу любовь к свободе, наше стремление к лучшей жизни! Смерть палачам! Вперед, партизаны, за власть Советов!

Громоподобное «ура» огласило долину.

- Слушай, Кирик, давай-ка заберемся на Черную скалу, займем там позицию, - зашептал своему приятелю Янька.

Глаза у Кирика заблестели:

- Правильно!

Со стороны Талицкой дороги Черная скала представляла собой гладкую стену, лишенную растительности. Подъем на нее был возможен лишь с южной стороны. Ребята бегом направились в Тюдралу, так как партизанские отряды уже двинулись вперед.

Артиллерийская стрельба усиливалась. Передовые заслоны партизан под натиском колчаковцев медленно отходили. Прокопий расположил свой отряд у намеченной ранее позиции. В небольшой долине разворачивалась конница Громоздина и Алмадака.

Враг приближался. Прокопий скомандовал:

- Залечь по обочинам и камням!

Когда партизанские заслоны, отстреливаясь, отошли в тыл и показались колчаковцы, он подал команду:

- Огонь!

Из-за камней и кустов грянул дружный залп.

- Огонь!

Перешагивая через трупы своих солдат, пьяные колчаковцы густой колонной двигались вперед.

- Огонь по контрреволюции!

Огненная полоса с двух сторон хлестнула по врагам.

- За советскую власть! В атаку!

Прокопий выскочил на дорогу, за ним высыпали тюдралинцы и схватились с врагом врукопашную.

Между тем Янька и Кирик, промчавшись по одному из переулков, углубились в лес. Их внимание привлек человек, сидевший на пне. Он размахивал руками и ругался отчаянным образом.

- Да ведь это дед Востриков! - разглядев тощую фигуру старика, радостно воскликнул Янька.

Увидев ребят, Востриков сказал деловито:

- А ну-ка, ребята, пособите ящичек поднять. Вся спина вспотела.

Пень, на котором сидел старый солдат, оказался небольшим ящиком с гранатами.

- А ты куда идешь-то? - заинтересовался Янька.

- Туда, где мне надо быть! - ответил ворчливо старик. - Ступайте за мной! - приказал он и торопливо зашагал в сторону боя.

Ребята едва поспевали за ним.

У склона Черной скалы старик остановился и вынул из ящика две гранаты.

- Я эти «ваньки-встаньки» по русско-японской войне знаю. Слушать команду!

Ребята вынули несколько гранат и стали подниматься на вершину скалы. Белогвардейцы прорвались к Черной скале.

Прокопий был отрезан от конницы Алмадака и Громоздина. Колчаковцы густыми колоннами двигались на поредевший отряд тюдралинцев. Резервы Печерского и Темира не подходили. Создалась опасность полного окружения. Неожиданно в самый разгар боя с вершины Черной скалы в гущу колчаковцев полетели гранаты.

- За власть Советов! - кричал старый канонир.

Взрывы потрясли воздух. Ребята едва успевали подносить гранаты, и когда их осталось всего несколько штук, они услышали радостный голос Вострикова:

- Наши, смотри!

Кирик с Янькой взглянули в сторону села, но ничего, кроме облака пыли, не увидели.

До них донесся лишь отдаленный топот копыт. То летела конница Печерского и Темира.

Не выдержав стремительного натиска, белогвардейцы в панике бросились бежать. Победа у Черной скалы была полной.

После окончания сельской школы Кирик и Янька уехали учиться в областной город.

Накануне отъезда к Кобяковым приехал Темир. Он был в новой шубе и шапке, которые надевались в особо торжественных случаях.

- Эзен!

- Здравствуй, здравствуй Темир! Проходи в передний угол. - Прокопий пододвинул табурет гостю.

Степанида захлопотала возле печки.

- Дьяны-дьел? - спросил Темир, посмотрев на присмиревших ребят.

- Да, в светлый путь! - ответил Кирик радостно.

Вечер в сборах прошел незаметно. Утром, когда ребята поднялись, кони были уже оседланы и на столе приветливо шумел самовар.

Напившись чаю, все вышли из-за стола и, по обычаю, несколько минут посидели молча.

- Ну, мать, пора трогаться! - Прокопий поднялся, поцеловал ребят и в волнении отвернулся к окну.

Степанида припала к Яньке, потом обняла Кирика и, вытирая слезы концом платка, сказала: