Николай Глебов - Карабарчик [Повесть]

Ночь на берегу старого русла прошла спокойно. Токшун сторожил Степку, который на этот раз и не делал попытки бежать. Утром, захватив с собой молодого Зотникова, трое всадников направились вниз по руслу к белому бому. Дорогой Темир рассказывал, как он обнаружил Чугунного со Степкой.

- Иду берегом, возле леса, поглядываю по сторонам, все тихо. Где прячусь под пихтой, где пролезу через кусты, думаю, как бы врасплох на Чугунного не нарваться. И так шел около часа. Смотрю, русло реки поворачивает круто вправо. Пригляделся, людей не видно. Только вдали маячит вершина белого бома. Пополз к ней. Залег среди дудника. Запахло дымом.

- Это я кашу варил, - вмешался в разговор Степка.

- Не знаю, кашу ли ты варил или старую подошву от сапога, но когда тебя не спрашивают, не лезь, - сердито сказал Темир. - Ну вот, лежу, значит, смотрю, что дальше будет. А скала вся перед глазами. Показался Чугунный с ковшом в руках.

- Это он пробу брал в новом шурфе, - не утерпел Степка. - Богатая жила попала, - похвастался он. Но никто уже не обращал внимания на Зотникова.

- Думаю, вернусь обратно, позову и с двух сторон приступим к бандиту. Только поднялся с травы, как над головой застрекочет кукша [34] Кукша - сородич сороки. , я обратно залег. Чугунный поставил ковш, взял винчестер и идет прямо на меня.

- Он думал, медведь, - опять вмешался в разговор Степка, - кукша, если видит крупного зверя, всегда кричит.

- Замолчи, без тебя знаем, - замахнулся Янька на Зотникова.

- Что делать? Выскакиваю из укрытия, вскинул винтовку к Чугунному и кричу: «Руки вверх!», а он от меня давай петлять, и этот молодчик за ним. Я открыл стрельбу. Бандит из винчестера начал палить в меня на ходу. Погнал я их вверх по руслу, остальное вы уже знаете. Вот и бом, - подъезжая к скале, показал Темир.

- Показывай, где спрятана бумага? - обратился он сурово к Степке. Зотников уверенно повел их к шурфам.

- С нами еще был Карманко.

- Где он?

Степка замялся.

- Почему молчишь?

- Его дядя Иван из ружья хлопнул, - Степка опустил голову.

- За что?

- Золото не поделили. Да еще из-за какой-то бумаги спор был.

- Где она?

- Сейчас покажу. - Степка подошел к большому углублению в скале и отвалил камень. План золотоносного участка, открытого когда-то геологом Макаровым, погибшим в тайге, оказался в руках Темира.

Сдав Степку участковому милиционеру ближнего села, поехали к берегам Пыжи.

Богата и щедра здесь природа. Большие, в рост человека травы, непролазные заросли кустарника, густые полутемные леса и среди них на полянах цветы. Оранжевые огоньки, раскинув свои глянцевые лепестки, радуются жаркому солнцу. Рядом с ними нежная фиалка склонилась к темно-синему бокалу горечавки. Цветет краса лугов - лазоревая аквилегия, много ромашки, белых зонтиков багульника, голубых незабудок, и, как яркие рубины, видны чудесные алтайские маки. В воздухе слышен пряный запах медоносов, и в раскрытых чашечках цветов пьют нектар шмели и пчелы.

Как и все таежные реки, Пыжа бурно несет свои воды в спокойную Бию. Прителецкая тайга богата кедром, который дает орех и мягкую древесину. В лесах водятся медведи, росомахи, лоси, кабарга и много белки. Охота и сбор ореха - основной промысел живущего здесь племени туба - лесных людей. На пути встречались их деревни, затерянные в джунглях Ал-тайги. Рубленые избы, крытые тесом, надворные постройки, небольшие полоски пахотной земли, с трудом отвоеванные у суровой природы, - все это накладывало свой отпечаток на тубаларов, прибывших когда-то с востока.

Лесник Игнатий Каргаполов, отец Фроси, жил в среднем течении Пыжи. В одном месте, переваливая через небольшую ложбину, по которой протекала мелководная речушка, они услышали звуки, напоминавшие звон серебряного колокольчика. Всадники остановились. Из густых зарослей неслось нежное калырт-мылырт, калырт-мылырт, динь-динь.

- Комысчы [35] Комысчы - музыкант, играющий на комусе (варган). , - воскликнул радостно Темир. На поляну вышел и сам музыкант - мальчуган лет четырнадцати, держа в руках предмет, напоминающий небольшую подкову с топкой металлической пластинкой, крепко припаянной к ее середине.

- Эзен! - приветствовал он Темира и, взглянув на Кирика и Яньку, поспешно спрятал свой инструмент за пазуху.

- Не бойся, не отберем, - сказал, улыбаясь, Кирик и спросил по-алтайски:

- Туба?

Мальчик кивнул головой и ответил:

- Тогус-туба.

- Он говорит, что принадлежит к роду тогус племени туба, - перевел Кирик Яньке.

- Ты комысчы?

- Нет, я пастух. Мои коровы пасутся у реки.

- Как тебя зовут? - продолжал расспрашивать Кирик.

- Назарко, - бойкие глаза мальчугана остановились на Яньке. - Ты ученик? - спросил он по-русски и, не дожидаясь ответа, продолжал: - Я тоже ученик. У нас в школе есть русская учительница Мария Павловна.

- В котором ты классе учишься?

- В пятом. У нас открылась семилетняя школа, - в голосе Назарки слышалась гордость.

- Вы куда едете?

- На Пыжу, к леснику Каргаполову.

- Это от нас недалеко. Только вам нужно повернуть вот сюда, - Назарко показал на небольшую возвышенность. - За горой попадет вам лес, но вы езжайте, смелее, он скоро кончится, потом пойдет дорога на кордон. Хотя я вас провожу! - решил он. - Коровы никуда не уйдут. - Взобравшись на коня к Темиру, Назарко уверенно стал показывать всадникам путь через лесную трущобу. - Это самый короткий путь к Игнатию, - объяснил он.

Вскоре выехали на торную дорогу, которая шла из Ынырги на Пыжу. Блеснули воды таежной реки.

- Теперь я пойду обратно, - слезая с лошади, сказал мальчик и, пожав руки Кирику и Яньке, вложил свой комыс в рот.

- Калырт-мылырт, динь-динь, - понеслась несложная музыка. Оглянувшись на молодого тубалара, ребята приветливо помахали ему рукой.

В полдень подъехали к дому лесника. На лай собак вышел сам хозяин, рослый голубоглазый таежник.

На крыльцо выскочила Фрося.

- Янька! Кирик! - Она подбежала к ним с зардевшимся от радости лицом: - Здравствуйте! Как хорошо, что вы приехали.

Поставив лошадей на выстойку, ребята с Темиром вошли в дом. Мать Фроси, Аксинья, принесла из погреба крынку холодного молока со сливками и свежей малины.

- А я уже думала, что вы не приедете. Июль проходит, через месяц в школу, - говорила Фрося. Она повела мальчиков в огород и принялась угощать их горохом и морковью.

Над лесным кордоном спустилась ночь. Гостей положили спать на сеновал. Растянувшись на душистом сене, они скоро уснули.

За утренним чаем Игнатий говорил Темиру:

- Нынче медведей здесь развелось, просто беда. На прошлой неделе у меня телку задрали, на овес повадились, не сходишь ли со мной на облаву?

- Что ж, можно, - согласился охотник.