Ксения Львова - Настойчивый характер

Нет, Антон меня не простит… Он сказал однажды: «Комсомольская дружба - это правда насквозь, без единой увертки. Ложь и скрытничество - это уже не дружба. Допускаешь ли ты, чтобы Сталин и Ленин утаили один от другого что-либо значительное? Нет? Вот это и есть пример дружбы для каждого комсомольца»…

Я даже вспотел, припомнив так ясно эти слова. Но к чему, к чему я себя волную?..

Когда я высунул голову из-под подушки, в комнате было тихо. Кто читал книгу, кто газету, другие сражались в домино на отдаленном конце стола.

Гриша предупредил меня, что пора строить группу на ужин.

«После ужина решающая минута, - сказал я себе. - Сегодня или никогда…»

И, прощаясь с прежним Павлом Копликом, учеником ремесленного училища № 6 - группа формовщиков, я внимательно посмотрел на себя последний раз в узенькое зеркальце, подарок матери, висящее между моей и Гришиной кроватью. Я увидел серые с косым разрезом глаза - признак железной воли, толстоватый короткий нос и не слишком тонкие губы - все пропорции в норме. На снимке в газете я видел в точности такого танкиста. Не хватает кожаного шлема и складных очков над лбом. В остальном - полностью внешность танкиста…

Как я уже сказал, мой чемодан находился в квартире завхоза. Передо мной стояла задача его выручить. Я построил группу, отвел ее на ужин, а сам за чемоданом.

- Зачем тебе вдруг потребовался чемодан? - подозрительно заявляет жена завхоза, молодая и довольно толстая особа. - Уж не собрался ли ты дать тягу в Краснодар, как Федюкин из группы токарей, которого поймали под Рязанью?

До чего же все женщины вредные! «Слабый пол»! Ну, не сказал бы!

- Нужен мне чемодан! В чем дело? - с природной грубостью воскликнул я.

- Не обязана я выдавать всякие чемоданы на ночь глядя! Да ты, кажись, способен заплакать?.. Вот это здорово… Вы только поглядите на него.

И эта женщина захохотала.

Дорога была каждая минута. Я взял себя в руки и переменил пластинку. С неимоверной добротой в голосе обращаюсь:

- Тетя Патрикина! Должны ж вы сочувствовать! Я купил себе новые брюки. Выходит, я должен их бросить на койку в общежитии, где ежеминутно летает моль? Вы же свои платья и демисезонные жакеты бережете и прячете? Отчего я не имею права сложить в чемодан новые брюки?

В ту же секунду она вытащила из-за двери мой чемодан. Я схватил его и бегом в комнату.

Как нарочно, во всем здании погас свет. Сунул я чемодан в полной тьме под чью-то койку и со всех ног в столовую. Соображаю: провожу группу на ночную смену, а сам сложу вещи и - на вокзал… Если упущу этот случай, то все пропало, потому что уже две недели, как Антон поправляется и со дня на день должен выписаться из больницы, а при нем я не отважусь бежать. Нет, нет, при нем и думать нечего. Вот мысленно вижу я маленькие глаза его синие… Ой, как они забираются в душу! Нет, при Антоне не выйдет. Сегодня или никогда!

К заводу группа подошла строем.

- Вольно! - скомандовал я.

Ребята предъявили в проходной пропуска и проследовали на территорию завода. Последним шел мастер.

- Алексей Александрович, - остановил я его. - Я забыл свой пропуск в общежитии. Разрешите возвратиться. Я одним духом.

- Что с тобой сталось, Коплик? - недовольно проговорил мастер. - Ну, ступай.

Я бросился бегом по темным улицам города, налетая на людей, перескакивая канавы. Я так бежал, что земля подо мной горела… Говорят, будто человек переживает что-то особенное в решительную минуту. Никаких особых переживаний у меня не было, и не хотел я понимать, какой зверский шаг совершаю, обманывая мастера, который был мне как родной отец, обманывая товарищей, разбивая священную комсомольскую дружбу. Я бежал, как простой вор, озираясь, нет ли погони. И хотя я признавал свой поступок патриотическим, но на душе было мерзко и лишь одно желание - скорей!

В дверях общежития темная фигура. Едва с ног» ее не сбил. Как и следовало ожидать, - дежурный комендант Лиля. В темноте она меня не узнала, так как света еще не было, в конце коридора мерцала керосиновая коптилка, ничего не освещая.

Лиля ухватила меня за спецовку и, почуяв недоброе, крикнула не своим голосом.

- Стой! Ни шагу!

Я невольно заметил: силища в ее руках неимоверная.

- Не пущу! - гремела зловредная дивчина и отпихивала меня от двери, куда я стремился просунуться, не произнося ни звука, чтобы остаться неузнанным. Но от нее никто не скроется.

- Это ж ты, Коплик! Хорошее дело! Ты ж должен быть на заводе, у вас ночная смена…

- Не задерживайте меня ради бога! Я… очень спешу.

- Он спешит. Видно, что ты спешишь бегать туда и сюда по городу, когда все ребята работают.

- Я пропуск свой забыл.

- Он пропуск забыл! А еще староста группы.

Такую злость я вдруг на нее почувствовал, ужас!

Старостой осмелилась попрекать, кудрявая овечка.

- Не ты выбирала меня, не ты будешь снимать! - гаркнул я так оглушительно, что она перепугалась.

Я бросился по коридору.

Не знаю почему, но бешеная злость поднялась вдруг во мне решительно на все… На темноту, ибо я пролетел мимо своей двери; на то, что приходится скрываться и врать в то время, когда совершаешь патриотический поступок; на то, что нельзя даже толком собраться. И на Антона закипела во мне злость… Слово из меня вынудил. Лезет в чужую душу…

Влетаю в комнату. Темнота, даже окон не различишь. Чертова августовская ночь! Словно кто налил чернила. Куда же это я чемодан сунул? Вот истории!

Почудилось мне вдруг, будто на дальней койке возле печки кто-то пошевелился - скрипнула сетка… Но в комнате никого не могло быть. Вору всегда что-либо чудится, а я в данный момент совсем, как вор, - в такое обидное положение меня поставили…

Вот он, наконец, мой чемодан. Покидал я в него свое барахлишко и, кажись, гришкину фуфайку заодно прихватил. А, неважно! Разбираться тут… Лишь бы скорее.

Защелкнул замок, и только шагнул к двери - вспыхнул свет. Как молния, он пронзил всю комнату от пола до потолка. И в этом адском свете я увидел… Товарищи, кого я увидел!

На койке возле печки лежал Антон…

Он лежал, подперев рукой свою бритую голову, и смотрел на меня.

- Бежишь? - неузнаваемым голосом вымолвил Антон.

Я согнул спину и отвернулся. Чемодан выпал из моих рук.

- Что, уже сознания лишаешься, трус? Вон отсюда! Да бери свой чемодан. Забирай, забирай его с собой! - так свирепо воскликнул он, что я ухватил чемодан за угол и выволок его в коридор.

Там тоже сиял свет, как на зло такой яркий, что ломило глаза. Никуда от такого света не спрячешься. А передо мной уже опять дежурный комендант, но я ее вижу будто во сне. Эта прехитрая особа всё сразу смекнула. Она вцепилась в мой чемодан и, дьявольски захохотав, понесла его, как перышко, в свою дежурку.

Я остался один. Сиял свет. От тишины сделалось тупо в голове. Вот история! Что же теперь делать? Идти на завод и признаться мастеру? Все равно о побеге узнает все училище от этой зловредной дивчины в овечьих кудряшках. Сколько бед может свалиться на человека из-за одного лишь дежурного коменданта. Не задержи она меня в дверях, я уже был бы на вокзале…