Ксения Львова - Настойчивый характер

- Ходовая гайка подымает винт, Сергей Данилович, - сказал Хрусталев, - Ню ничего, ничего, - поспешно добавил он, видя, как потускнели сразу лица ребят, близких к отчаянию.

- Как же теперь? - упавшим голосом спросил Митя.

- Я говорил! Я говорил!-закричал Гога Семячкин. - Надо было не ставить этот мотор!..

- Ничего ты не говорил. И успокойся, не кричи, без тебя разберутся, - запальчиво сказал Саша, понимая как опытный токарь, чего стоит заминка с ходовой гайкой.

Утром официальный пуск станка. Весь день не хватало инструментов и вот дотянули до вечера.

Зарубин и Хрусталев разобрали станок, проверили.

- Ходовая гайка неправильно работает, - стараясь быть спокойным, вымолвил Зарубин. - Сказалась ошибка, которая была в чертеже. Я же предупреждал.

- Что ж теперь делать, Сергей Данилович? - звенящим голосом воскликнул Митя Расцветаев.

Саша знал, какое для Мити это большое горе. Он точил ходовую гайку и ставил ее. Это он недосмотрел ошибку.

- Что делать? - переспросил завуч. - Подождите, я подумаю, как выйти из этого положения.

В цехе сразу стало тихо.

В сгустившейся тишине кажется можно услышать, как плывет тихий вечер над городом - свежий, синий, апрельский вечер, полный смутных весенних шорохов. А здесь под резким светом лампочки стоит завуч с беспокойными глазами, в ярко-белой рубахе, обнажающей по локоть загорелые руки, и цепко ощупывает длинными пальцами внутренности станка. Ребята замерли не дыша. Через плечо завуча смотрит мастер. Лоб его напряженно порозовел. Он думает вместе с завучем. Мысли их текут рядом. Тишина. Из дальних цехов доносится шум работающих станков.

Возвращаясь со своего обхода, директор завода вошел в цех в эту тихую минуту. Не заметив сначала ребят, он удивился. Приблизившись, различил тесно сбившуюся группу. Невольно заговорил шепотом:

- Здорово, товарищ Зарубин. Здорово, товарищ Хрусталев. Что, передышку делаете, ребята? - обратился он к ремесленникам.

- Нехорошая заминка получилась, товарищ Громов.

Предстоит лить новую деталь, - сказал Зарубин, не переставая думать о способе исправления допущенной ошибки.

- Ну, думайте, думайте. Я вам не буду мешать, - поспешно проговорил директор, заметив озабоченный взгляд завуча, обращенный на станок.

- Нашел выход! - воскликнул Зарубин. - Евгений Матвеевич, - обратился он к мастеру, - сделаем только небольшую переделку. Вставим пальцы новой конструкции. Рядом в цехе пустой станок ДИП-200, его рабочий выходной.

- Давайте, Сергей Данилович, я попробую выточить, - перехватил его мысль Хрусталев.

Он взял деталь и вышел из цеха.

Саша недовольно посмотрел на директора. «Зачем он здесь? Неудача, а он здесь»…

- Последние узлы уже закреплены к станине, - обратился к директору завуч.

Минут через двадцать, пока завуч показывал директору завода узлы станка, появился Хрусталев с мастерски выточенной деталью.

- Ну, ребята, теперь готово, - сказал Зарубин.

Группа сразу ожила.

- Значит, пускать? - нетерпеливо вскричал Саша.

- Вы хотите его сейчас опробовать?-спросил Громов.

Он чувствовал себя лишним, но не находил в себе силы уйти: чем-то невероятно притягивали его к себе эти ребята, все эти люди.

- Обязательно опробуем, - ответил завуч. - Взгляните, как сияет наш станок, - не удержавшись, сам сияя, обратился он к директору завода.

Станок действительно выглядел красавцем: все наружные детали были хромированы и светились, как солнце. На станине ярко выделялась марка: «Сделан учениками ремесленного училища № 2».

- Это все хорошо, прекрасно, - сказал директор завода. - А вот дрожать он все-таки будет, как чаще всего бывает со станками этой конструкции.

Ребята недовольно покосились на директора.

- Это если плохо отбалансированы вращающиеся части, - обиженно сказал Нагребецкий.

- Надеемся, что не будет дрожать. Шестеренки

у нас нарезаны великолепно. Вот сейчас, увидим. Давай, Саша, опять приключать к сети.

И ребята, и завуч возражали директору, но, по правде сказать, втайне опасались. Поэтому и хотели опробовать станок вечером, до официального пуска.

«И чего он тут стоит?» - с неприязнью опять подумал Саша о директоре, отыскивая куда-то завалившийся ремешок.

Саша постарался сосредоточить мысли на станке. Сейчас все решится - все мечты, надежды, сомнения… Он чувствовал опять, что все смотрят на его руки, соединяющие мотор с электропроводкой цеха, и с замираньем ждут…

Громов, ощущая как незаслуженную обиду неловкость и стесненность ребят при нем, так поддался их волнению, что тоже не дыша смотрел на сашины маленькие крепкие пальцы, ловко обкручивающие провод изоляционной лентой.

- Готово, Сергей Данилович, - обернулся Саша.- Пускать?

- Пускай, - глуховатым голосом бросил Зарубин.

Не успел Саша пустить ток, как дверь цеха распахнулась и в нее хлынула толпа зеленых спецовок. Мелькая между станков, ребята ринулись потоком к освещенному островку, где блестел и строго ждал готовый станок. Это были группы вечерней смены училища, работающие по разным цехам. Как они узнали, как угадали момент пуска, никто не мог понять. Вероятно, какой-нибудь подосланный разведчик все выведал и оповестил. Только вдруг они со всех концов завода стали стекаться в сборочный и невозможно было их остановить. В огромном цехе жарко сделалось от этой разгоряченной толпы. У Зарубина не хватило духу прогнать их, он решил просто их не заметить. Громов, увлеченный страстью, владевшей создателями станка, позабыл о своем директорстве и тоже не хотел замечать ребят, побросавших работу и явившихся сюда.

- Ну, что же ты, Саша? Пускай! - повторил Зарубин.

Саша опустил рубильник. Мотор сильно загудел, мощно заработал на высокой скорости. Станок ожил и наполнился движением. Толпа ребят ахнула.

- Пошел! Как живой! - раздались голоса.

Сергей Данилович! Поглядите! Нисколько не дрожит, - кричал красный от волнения Нагребецкий.

- Даже при таком моторе, с удвоенным числом оборотов, - негромко сказал Зарубин, покосившись на директора.

Станок гудел, ревел, но стоял спокойно. Это был нормальный гул, вызванный большим количеством оборотов шпинделя.

- Теперь ясно. Не вибрирует. Остановить, Сергей Данилович? - спросил мастер Хрусталев.

- Хватит, Саша. Останови, - сказал Зарубин. - И немедленно отправляйтесь отдыхать. А вы, - повернулся он к притаившейся толпе, - сейчас же к своим рабочим местам! До смены еще полчаса.

Ребята скользнули между станков и исчезли.

Осталась семерка станочников, завуч, мастер и директор завода.

- Громов, - позвал завуч ремесленника-слесаря,- оставшиеся наружные слесарные работы окончите завтра.

Услышав свою фамилию, директор завода вздрогнул, смутился, не сразу поняв, в чем дело. Все ребята тоже смутились и растерянно, робко оглянулись на него. В тени отсвечивал орден Ленина на коричневом пиджаке, на ребят смотрело суховатое молодое лицо, дружелюбно улыбавшееся такой простой и доброй улыбкой, что Саше вдруг стало ужасно жаль директора завода за то, что они так стеснялись его. И Саша со всей вежливостью, на какую был способен, вымолвил: