Лев Линьков - Мыс Доброй Надежды. Рассказы и повести

- Наверное, капитан китобойца испугался заразы,- ответил Баулин.- А может быть, он снесся по радио с кем-то из своего начальства и получил соответствующую инструкцию: может быть, кому-то и хотелось, чтобы «Тайсей-Мару» пропала без вести, чтобы никто не знал, что случилось…- Баулин помолчал.- Вы прочли кирьяновский дневник?

- Натерпелся парень, прямо герой!

- Вы знаете,- сказал Баулин,- Алексей ведь не встретил нас, когда мы вернулись на остров после извержения «Старика». Спал на пирсе как убитый. Видно, вышел встречать, да так, не дождавшись, и уснул.

- Что это он тут не дописал?-показал я неоконченную фразу в дневнике.

- Алексей предлагал впредь все склады базы строить на мысе, который он окрестил Мысом Доброй Надежды. С тех пор мы этот мыс так и называем, там и строимся.

- А многие ли семьи возвратились тогда на остров?

- Все! - Баулин рассмеялся.- Чудак вы человек! Не каждый же год подряд «Старик» будет кашлять. Напротив, народу у нас с тех пор прибавилось: пятеро офицеров из отпуска с материка семьи привезли.

- А Кирьянова чем-нибудь отметили?

- Как же! Начальник пограничного округа наградил его именными часами, а Дальневосточный филиал Академии наук - Почетной грамотой.

- Филиал Академии наук?

- Чему вы удивляетесь? Ведь за все время извержения коварного «Старика» Алексей, помимо личного дневника, вел подробнейшие записи. Из Петропавловска-Камчатского к нам на Н. приезжали ученые, так они просто диву дались: «Наблюдения товарища Кирьянова за извержением вулкана- для нас сущий клад!»

Мыс Доброй Надежды… Как-то, неделю спустя, мы гуляли на нем с Маринкой и боцманом Дорониным. Далеко, почти на самом горизонте, шел какой-то корабль.

- Парусник,- посмотрела в бинокль Маринка.

- Японец. Двухмачтовая, моторно-парусная шхуна типа «Хризантема»,- подтвердил боцман.- Красавица шхуна!

- Как вы поймали-то ее, в конце концов, эту «Хризантему»? - спросил я.

- В ледовом шторме у мыса Туманов,- сказал Доронин.

Трудно узнать в этой обледенелой, засыпанной снегом шхуне красавицу «Хризантему». Бушприт превратился в огромную, неуклюжую ледяную болванку, мачты и реи тоже обледенели. Снасти смерзлись, провисли под тяжестью снега. Даже рында и та в снеговой шапке. Вокруг «Хризантемы» громоздятся торосы. Они сжали ее, наклонив на левый борт.

Не видно на местах расторопного экипажа, не отдает с мостика команды шкипер. Если бы не дымок, поднимающийся из железных труб, над носовым кубриком и над камбузом, да не занесенная снегом фигура человека с автоматом через плечо у двери в тот же камбуз,- можно было бы подумать, что на «Хризантеме» давно уже никого нет, что это мертвый корабль.

- У камбуза - Алексей Кирьянов,- объяснил капитан третьего ранга, когда я отложил фотографию.

- Почему же он оказался на «Хризантеме» один?

- Фактически оказался один,- с всегдашней своей точностью поправил Баулин.- Первое время нарушителей в кубрике сторожил и боцман Доронин.

- Это та самая операция у мыса Туманов?

- Она самая,-кивнул Баулин.-Ох, и переволновались за трое суток все мы на базе! Рацию «рыбаки» успели испортить, самолетам мешала непогода, и мы никак не могли узнать, что же происходит на «Хризантеме».- Баулин вдруг довольно усмехнулся.- Больше уж «Хризантема» никогда не будет водить нас за нос.

- Она затонула?

- Цела-целехонька.

- Тогда я ничего не понимаю,- осталось признаться мне…

В ту зиму свирепые январские циклоны разломали лед в Беринговом море, и его понесло к Курильской гряде. С каждым днем льды наваливались с севера все гуще и вскоре начали забивать бухточки и узкие проливы между островами. Громоздясь друг на друга, они раздроблялись с пушечным грохотом, образуя у берегов гряды торосов.

В сравнении с материковыми морозы были не так уж злы: двенадцать-четырнадцать градусов, но на океанском сквозняке стоили тридцати. Волны, обрушиваясь на корабль, стыли на студеном ветру, покрывая толстым слоем льда фальшборт, палубу, надстройки, орудия. Корабль тяжелел, погружаясь глубже ватерлинии. Скалывание льда превращалось чуть ли не в беспрерывный аврал.

Четыре часа вахты тянулись как вечность, время отдыха пролетало мгновенно. В сушилке не успевали просыхать панцири-плащи и бушлаты, кок не успевал кипятить обжигающий чай.

Одним словом, плавать в эту пору было крайне трудно, но плавать было необходимо.

Пересекая разными курсами заданные ему квадраты, «Вихрь» только что сбросил за борт несколько тонн сколотого льда. Наступило очередное хмурое утро. Капитан третьего ранга собирался сдать вахту помощнику и спуститься в каюту, чтобы хоть часика два, да поспать, когда впередсмотрящий доложил о появлении в наших водах «Хризантемы». Впрочем, тотчас же увидел и сразу узнал ее по рангоуту и сам Баулин. Высокие, слегка наклоненные к корме фок- и грот-мачты, изящные длинные реи, гордо вздернутый над заостренным форштевнем бушприт придавали шхуне тот особый щеголеватый вид, который так ценят истые моряки. Старая знакомая!

Шхуна вынырнула из-за скалистого мыса необитаемого островка, ритмично постукивая своим стосорокасильным «симомото». До нее было меньше кабельтова - метров сто, и Баулину даже показалось, что черноволосый шкипер в треухе из меха лахтака осклабился во весь рот. «Смеешься?!»- Баулин вмиг вспомнил все неприятности, которые пришлось претерпеть из-за этой нахальной шхуны.

Тут же он понял и всю серьезность обстановки: метрах в полутораста левее «Хризантемы», как гигантский занавес, надвигался туман. Такой туман, наплывающий резко обозначенными полосами, явление редкое вообще, и особенно в холодное время года, но факт оставался фактом. «Хризантема» свернула с курса и ринулась навстречу туману, как перепуганный ястреб.

Колоколом громкого боя на «Вихре» была объявлена боевая тревога, в машину дана команда: «Полный форсированный!» На фалах подняли сигнал по международному коду: «Требую остановиться!»

Никакого впечатления! «Хризантема» продолжала нестись к спасительному туману. Не остановила ее и зеленая ракета.

Баулин знал, что шхуна хорошо приспособлена для плавания в битых льдах: у нее окованный форштевень, противоледовая обшивка из дуба, стальной руль. Неужели опять удерет? В густом тумане, во льдах поймать ее будет трудно. Еще пара минут - и «Хризантема» войдет в этот туман…

Баулин, как и в прошлый раз, пошел на крайность: дал предупредительный выстрел из носового орудия.

Шхуна тотчас застопорила ход.

«Следовать за нами!»-подняли сигнал на «Вихре». «Следовать своим ходом не могу, сломалась машина»,- ответил шкипер «Хризантемы», хотя всего минуту назад «симомото» стучал без перебоев.