Анна Гарф - Белый слон и часы с кукушкой

Витя в детский сад ещё не ходит. Витина мама сама за ним смотрит. Утром она его одевает, умывает. Вечером раздевает, спать укладывает… А спит Витя сам.

И вот однажды Вите снилось, будто он проснулся рано-рано. Кошка спала, и Дружок тоже спал. А небо за окном было уже совсем белое, и в саду на дереве кричали воробьи:

«Мар-чик-чирик! Марр-чик-ррик! Здрравствуй!»

«Здравствуйте», - ответил Витя и вскочил с постели.

«Рррраздетый! Босой!» - удивились воробьи.

Витя хотел крикнуть: «Мама, одень меня…» - но воробьи захлопали крыльями, закричали:

«Рразбудишь - улетим, рразбудишь - улетим!»

И вот тихо-тихо, чтобы не разбудить маму, Витя встал. Натянул чулки, надел сандалии.

«Марр-чик-чиррик, сам надерр чуррки и шандарии!» - закричали воробьи.

«Не чурки и шандарии, а чулки и сандалии я сам надел! - строго сказал Витя. - Умоюсь я тоже сам».

Воробьи в ответ затрещали так неразборчиво, словно набрали полные клювы камешков:

«Марр-чиррик! Чурр-уи-ии, чуррки! И умыррща-а-а».

Витя засмеялся и проснулся. Было ещё очень рано. Мурка спала, и даже чуткий Дружок тоже спал.

- Мама-а! - закричал Витя. - Мама! Смотри-и-и! Я сам оденусь, сам умоюсь и постель постелю тоже сам.

Мама смотрела, смотрела и решила:

«Пора Вите в детский сад. Он уже большой».

Взяла Оля еловую шишку, поставила её на четыре спички, и получился ёж!

А Дима слепил из пластилина старика-лесовика. Надел ему вместо шапки круглую сосновую шишку, в одну руку дал палку, в другую жёлудь - сразу видно: пошёл старичок с кошёлкой в лес по грибы.

Галя подклеила к шишке бумажный хвост, прилепила бумажные крылья, сделала картонный клюв, получилась нарядная птица. Посадили эту птицу на ветку, и Вася засвистал тихонько, а потом погромче и опять чуть слышно, будто это поёт птица с бумажными крыльями, будто это она свистит, широко раскрыв картонный клюв.

Только маленький Витя ничего не мог смастерить. Мял-мял пластилин. Вот уже лоб, нос и щёки у Вити в пластилине, а в руках у него нескладный комок не поймёшь какого цвета.

- Ну и картошина! - засмеялась Ира. - Вот так картошина!

Но Оля заступилась:

- Картошка тоже нужна. Её кладут в суп.

Ударил Витя кулаком по картошке, и получилась лепёшка. Он рассердился, хотел было сошвырнуть её со стола, но Оля подхватила, посадила эту лепёшку на еловую шишку, и получился гриб.

Витя налепил на шляпку белые кружочки, и все дети захлопали в ладоши, закричали:

- Мухомор, мухомор!

И этот Витин мухомор так всем понравился, что поставили его на полку, туда, где самые лучшие игрушки стоят.

А Витя-то, Витя как радовался! Оказывается, он тоже мастер не хуже других.

Посмотрите, вот у наших ребят какие руки! Эти, с чёрными ногтями, картошку чистили, те, в мозолях, землю копали. Кто глину возил, кто в кухне тесто месил.

Эти трудились на огороде, даже палец колючкой укололи. Ох и трудно рабочие руки отмыть!

Дети свои руки мылили, мочалкой тёрли, вот какие ладони теперь красные.

Во всём доме только две руки всегда чистые, белые, ничего они не делают. Наша белоручка на диване сидит, не мигая, на нас глядит.

- И ей не стыдно?

- Нисколько.

- Кто же это? Как её зовут?

- Зовут её Алёна. Она кукла.

Знаете, какой песок бывает после дождика? Хоть дворец из него строй, хоть крепость.

А Галя испекла из песка пирог. Он получился высотный - в четыре этажа.

- Ты, Витя, здесь посиди, мой пирог постереги, а я пойду цветов наберу, и мы пирог украсим.

Сел Витя на пенёк и начал пирог стеречь да и вздремнул. А как проснулся, видит - солнечные, светлые зайчики по пирогу скачут, пирог сушат, и стал пирог рассыпчатый, как всамделишное песочное пирожное. А на самом верху лежит зелёная ящерка, под лучами солнца греется.

Должно быть, посмотрела из-под камушка на пирог и подумала:

«Какая славная лесенка! Целых четыре ступеньки!»

Вот и взобралась наверх. Лежит-полёживает.

И не заметила ящерица, как вышла мышь из норки, мордочку подняла, усами повела, обрадовалась:

«Какой славный домик в четыре этажа! Только почему нет ни двери, ни окон?»

И принялась она рыть в пироге ходы-выходы.

А пирог-то высох уже, оказывается. Мышь чуть тронет лапкой, и пирог песочный осыпается-рассыпается.

Вдруг шлёпнулся с дерева на пирог серый воробей и закричал, подскакивая:

- Чив-чим-теререре! Какой нам подарок сделали! Будем в песке купаться, ссориться, драться! - а сам прыг-скок, будто мячик с клювом и хвостиком.

Испугалась ящерица, испугалась мышь, побежали они в разные стороны. А воробей всё кричал, братьев-сестёр, друзей-товарищей звал:

- Чим-чив-теререре! Нам подарок, подарок сделали…

Налетели воробьи и ну в песке купаться, ссориться- мириться. Кричали-скакали и весь пирог с землёй сровняли.

Пришла Галя с цветами, а пирога-то и нет.

Не захотел Витя на ящерку, на мышь, на воробьёв жаловаться, и говорит:

- Это я твой пирог съел.

- Сам съел, а мне ничего не оставил?

- Оставил, - достал из кармана голубой камушек и подарил его Гале.

Весною дети вскопали землю. Олина мама принесла семена, она отмеряла каждому по ложечке. Кому достались семена, похожие на маленькие колёсики, кому чёрные горошины. А ещё были длинные и тонкие, как иголочки.

Вите достались мелкие-мелкие, будто чёрные точки, но зато в ложечку уместилось их так много, что для этих семян оставили длинную-длинную полосу на самой большой грядке.

А Галя принесла из дома только одно семечко, никому его не показала и сразу посадила в землю.

Старательно поливали дети свои грядки, и вот постепенно стали всходить зелёные ростки, одеваться зелёными листочками.

Самые первые цветы появились на Витиной полосе. Они были будто бабочки - яркие, лёгкие, и лепестки их трепетали, словно вот-вот улетят. Это - маки.

Раскрылись и другие цветы: были на грядках светло-жёлтые и коричневые, как бархатные, их так и зовут - бархатцы. Появились ромашки, да не простые белые, а лиловые, жёлтые, розовые, казалось, ребята сами раскрасили их.

На Олиной грядке поднялись тоненькие, бледные стебельки, их и не видно вовсе. Днём они спали, сложив лепестки, а вечером просыпались. И тогда всякий, кто шёл мимо, улыбался: