Ока Городовиков - В боях и походах (воспоминания)

Тяжелые географические и климатические условия потребовали предельного напряжения сил. Разница давления воздуха давала о себе знать постоянно. Если в Ташкенте давление воздуха доходит до 730 миллиметров, а на озере Кара-Куль падает до 400 миллиметров, то на пике Трапеция оно равнялось всего 380 миллиметрам.

Об упорстве бойцов и командиров лучше всего расскажет выписка из дневника участника штурма пика Трапеция:

«С группой командиров мы преодолевали скалу за скалой. На полдороге вырос камень. Спуск с него был опасен. Чтобы не подвергать риску товарищей, я решил пройти первым и... полетел в пропасть. Я бьюсь об острые осколки скал, цепко хватаюсь за редкие кустарники, кувыркаюсь, лечу вниз головой, то широко распластав руки, то неестественно выпрямив корпус. Вслед за мной со скалы катились камни, галька, осыпался песок. Я — в ущелье. Спина, грудь, голова, руки, ноги — все в ушибах. Решаю, что только самообладание спасло меня от смерти...

И вот уже рядом — товарищи, врачи, санитары... Попадаю в походный госпиталь; через несколько дней — я снова с отрядом».

В результате штурма вершин триста двадцать красноармейцев и командиров получили звание альпинистов Советского Союза.

Высокогорный поход дал Красной Армии много командиров, курсантов и бойцов, овладевших техникой скалолазания, хождения по травяным склонам и льдам, умеющих пользоваться альпинистским снаряжением и другими альпинистскими приборами.

На озере Кара-Куль отряд провел тактические занятия и стрельбы. Стрельбы на высоте 5000 метров дали исключительные результаты. Никто не стрелял ниже чем на «хорошо». Большинство же получило оценку «отлично».

Люди горели желанием выполнить поставленные перед ними задачи.

Человека начинала трепать горная болезнь. Ему предлагали отказаться от восхождения. Но он, превозмогая усталость и головную боль, продолжал подниматься. Отряд был крепко сколочен вокруг своей партийной организации. Коммунисты являлись той живительной силой, которая вливала в сердца участников уверенность, что поставленная задача будет выполнена, поднимала в них боевой дух.

Здорово в этом походе поработали комсомольцы. Коммунисты и комсомольцы своим личным примером воодушевляли бойцов, показывая образцы преодоления трудностей.

Вот эта-то подготовка и помогла нам перевезти хлеб в Мургаб! В походе участвовали многие из тех, кто не раз взбирался на вершины Памира и раньше.

Начался головокружительный спуск. Повороты настолько круты, что на каждом замирало сердце. Вдруг сзади раздался отчаянный крик. Дубов резко затормозил. Весь эшелон остановился, как по команде.

— Что случилось?

Один боец, высокий, с бледным как полотно лицом, размахивая руками, объяснял что-то. Это водитель грузовика. Рядом с ним, растерянно улыбаясь, стоял помощник.

Смысл этой сцены сразу стал нам понятен. Подошли к краю дороги. Под обрывом, на глубине пятнадцати метров, лежала груда обломков, в которые превратилась машина, сорвавшаяся на повороте. Еще дымился взорвавшийся радиатор. Шофер и помощник успели выскочить.

— Как это случилось?

— Руль был неисправен. Виноваты, товарищ командующий.

Машину жалко, но люди спасены, а люди нам дороже машины. И дорог хлеб...

Бойцы по уступам с невероятными усилиями спустились к разбитой машине и стали цепочкой. Передавая мешки, весь груз подняли на дорогу и распределили по грузовикам.

Колонна снова пошла под уклон. Луна освещала желто-бурые скалы и заросли низкорослого кустарника терескена.

Вдруг далеко внизу загорелись огни.

— Мургаб! — радостно крикнул Дубов.

— Мургаб! Мургаб! — пронеслось по колонне.

Машины ускорили ход.

При ярком свете фар мы видели, как из домов выбегали люди, как оживала площадь.

— Ура! — слышалось снизу.

— Мургаб! — кричали шоферы.

— Запевай! — командовал начальник саперов.

Звонкий голос запел и начал выводить затейливые коленца.

Хор подхватил веселую песню, зазвенело в горах эхо.

Песня усилилась и потонула в громовом непрерывном крике «ура».

Машины въехали в город.

— Ура! Да здравствуют участники экспедиции!

Красноармейцев и командиров подхватывали на руки, обнимали мужчины и женщины, молодые и старые.

— Да здравствует Красная Армия! Да здравствуют красные саперы!

— Да здравствуют герои — водители советских машин!

Я отдал распоряжение — сейчас же разгрузить несколько грузовиков у магазина и начать раздачу хлеба.

Я сказал собравшемуся населению:

— Ничто не могло помешать нам, советским воинам, оказать мургабцам братскую помощь. Если бы на пути к Мургабу стихия нагромоздила еще более неприступные горы, если бы вражеская армия отрезала от нас Памир, мы все равно пробились бы к вам, товарищи!

Прошло четыре года. Я уже работал в Москве, инспектором кавалерии Красной Армии. И снова часто встречался с Семеном Михайловичем Буденным. Он теперь был заместителем народного комиссара обороны и командовал войсками Московского военного округа. Часто я вспоминал нашу первую встречу, лет тридцать пять назад, в харчевне в станице Платовской; мы провели сорок лет в боях и в походах, сорок лет в строю. Постарели ли мы? Я считаю, что нет. В нашей стране нелегко состариться. Глаза Буденного светятся тем же молодым огнем, что и сорок лет назад, и он так же, как прежде, играет на гармони, поет, и по-прежнему песен и прибауток у него неистощимый запас.

Наша мирная жизнь была внезапно прервана.

1 сентября 1939 года Германия напала на Польшу. Гитлеровские войска стремительно продвигались по территории Польши, приближаясь к границам Советского Союза.

Советский Союз должен был немедленно остановить это наступление фашистских войск, не позволить им прорваться к нашим рубежам. К тому же советский народ не мог равнодушно отнестись к судьбам братского населения Западной Украины и Западной Белоруссии, нельзя было оставить его под фашистским игом.

В сентябре 1939 года я выехал на Украину, на советско-польскую границу, в кавалерийскую часть. Кавалерийской частью командовал лихой конник генерал-майор Шарабурко. 17 сентября мы получили приказ командующего Украинским фронтом товарища Тимошенко — перейти границу и освободить народы Западной Украины и Западной Белоруссии от панского гнета.

С необычайным подъемом бойцы выслушали приказ.

Советские разведывательные бронетанковые части двинулись в путь. Вскоре послышалась артиллерийская и пулеметная стрельба. Противник сопротивлялся. Вперед пошли наши кавалерийские полки. Копыта коней утопали в осенней грязи. Побывав на командном пункте, я с двумя адъютантами отправился на легковой машине догонять наши разведывательные части. Была ночь, темно, хоть глаз выколи. Шофер с трудом находил дорогу. Дороги были незнакомые, немощеные, от дождя размокли. Машину трясло, она пробиралась с трудом. Вскоре мы обогнали кавалерийские полки. Дождь не переставал. Мы двигались все дальше и дальше, но наших разведывательных частей нигде не было. Они проскочили вперед. Мы проехали уже сорок километров; стало светать.