Николай Морозов - Юта

Юта говорила, а Николай Николаевич бросал мрачные взгляды на Михайлова; начальник разведки сидел красный, с опущенной головой.

- Что это значит, Пётр Алексеевич? - строго спросил Николай Николаевич и неожиданно совсем другим тоном сказал Юте: - Хорошо. Я подумаю. Я сам зайду к тебе. А сейчас ступай и пошли ко мне Лилю.

Юта ушла, и командир повторил свой вопрос:

- Объясни мне, что это значит, Пётр Алексеевич? Разве ты не знал, что я против?

- Знал, Николай Николаевич. Но я не мог больше… Лиля просит…

- Что значит просит? - Николай Николаевич встал, сунул в рот сигарету и нервно зашагал по комнатке. Потом будто сам себе сказал: - Я её понимаю. Она действительно уже не ребёнок. Война рано научила её ненавидеть и мстить, лишила детства, заставила смотреть на мир глазами взрослого. Взрослый ребёнок - вот кто она… Моя Олечка, наверно, тоже такая…

Николай Николаевич сел рядом с Михайловым, закинул ногу на ногу и, опершись о колено локтем, нервно затеребил гладко выбритый подбородок.

Загорелое лицо командира казалось очень усталым.

«Жива ли она, моя дочка?» - подумал командир.

Как это было?.. Жаркий день. У подъезда стоит грузовая машина. На ней сидят его жена, дочка Олечка, жёны и дети товарищей по работе. Они эвакуируются - к городу подходят немцы. В глазах жены слёзы. «Ехал бы с нами, Коля». - «Я же секретарь горкома… Да ты не волнуйся, догоним. Погрузим горкомовские дела и… наша машина быстрее…» Нет, он их не догонит. Он остаётся здесь. А сказать жене нельзя, не поедет без него… Это было два с лишним года назад…

В дверь кто-то постучал. Вошла Юта:

- Товарищ командир, я не нашла Лили.

- Спасибо. Она уже не нужна. Можешь идти.

Юта медленно взялась за дверную ручку, так же медленно открыла дверь и нехотя перешагнула через порог. Николай Николаевич проводил её улыбкой: ах, как ей хотелось, чтобы он остановил её и разрешил идти на «железку»!

Когда дверь за Ютой наконец закрылась, Николай Николаевич перевёл взгляд на начальника разведки:

- Ну что ж… Юта находится в твоём подчинении. Ты волен ею распоряжаться. Но я предупреждаю, Пётр Алексеевич, ты отвечаешь за неё головой. А сейчас иди, готовься к походу.

- Есть готовиться к походу!

Михайлов встал. Шагнул к двери.

- Да… Пётр Алексеевич! - вдруг остановил его командир и тихо, медленно спросил: - Ты всё-таки решил взять её с собой?

Михайлов ответил не сразу:

- Нас будет много. Опасности почти никакой нет. Рядом сестра. Я сам буду следить за ней. И потом… Ну вы же знаете: требует она автомат, и всё тут!

- Ну смотри… смотри… - проронил Николай Николаевич.

Видя, как из лагеря уходят в одиночку и группами вооружённые партизаны, Юта нервничала. Когда посылали на задание Лилю, Юта шла к Михайлову. Упрашивала. Уговаривала. Требовала. Даже плакала.

Пётр Алексеевич - человек волевой, строгий и даже несколько суровый - при Юте совершенно терялся. Он считал Юту смелой партизанкой, которой можно бы дать опасное задание с уверенностью, что она выполнит его. Начальник разведки вроде бы мог разговаривать с нею, как со взрослым подчинённым, потребовать: «Прекрати слёзы!» - и Юта перестала бы плакать; сказать: «Оружие тебе не положено», - и она бы ответила: «Есть оружие мне не положено!» Легко и просто! Но ведь она была ещё совсем девчонкой, поэтому Пётр Алексеевич и не знал, с какой стороны к ней подступиться.

Наконец он решил прибегнуть к хитрости. Вручил ей старый, неисправный карабин и сказал: «Нельзя стрелять, не зная оружия, из которого стреляешь. Изучи его досконально. Научись ухаживать за оружием, быстро разбирать и собирать его. Экзаменовать я буду строго».

Пётр Алексеевич просчитался. Он, по-видимому, забыл слова песни: «Кто хочет, тот добьётся».

А Юта очень хотела получить автомат или карабин. И она сдала экзамен на «отлично». Пётр Алексеевич вынужден был разрешить Юте сделать из карабина несколько пробных выстрелов, и с этим заданием она справилась успешно.

- Ты куда?

- Да… тут… недалеко. По кое-каким делам.

- А всё-таки скажи: куда?

- Без твоего «куда» теперь и спать не ляжешь! Я же говорю: недалеко, скоро вернусь.

- А мне с тобой можно?

- Тебе ж там делать нечего.

- А тебе что там делать?

- Глупый вопрос! Мне поручили, вот я и иду. Тебе поручат - ты пойдёшь. Я же никогда не прошусь с тобой. Уж если ты очень хочешь знать, то я скажу, куда иду. На вахту. Тут тайны никакой нет.

- - Ты врёшь! А ещё называешь меня сестрой!

- Думай, что говоришь!

- Думаю, думаю… Ты думаешь, я не вижу, как все вы меня обманываете? И ваш дядя Коля, и Михайлов, и твой Орлов, и даже ты! Все такие добренькие, милые… А мне это не нужно! Мне это противно!

- В последнее время ты стала совсем несносной.

- Ну и пусть! Не я виновата, а вы! И как вам не стыдно лгать? Думаешь, я не знаю, куда ты идёшь? Я лучше тебя расскажу, куда вы идёте и зачем… Сегодня по шоссе пройдут немецкие автомашины. В них будут продукты и боеприпасы. Ваше дело - подкараулить их и захватить. Я даже знаю, что командиром у вас будет Михайлов. Зачем же ты лжёшь? «Ва-ах-та»!..

- Я и так каждый раз за тебя вступаюсь.

- На то ты и сестра. Ты и сегодня вступишься.

- Не возьмёт Пётр Алексеевич.

- А ты сделаешь так, чтобы взял. Для чего же я училась из карабина стрелять? Может, прикажете бабахать по воробьям?.. Я долго ждала. Но вот если сегодня он не даст мне карабин и не возьмёт с собой, я такое сделаю, что вы все ахнете.

- Ну-ну… Что ты ещё там надумала? Хватит дурака валять!

- Вот вам хватит дурака валять!

- Ты, наверно, захотела, чтобы дядя Коля на Большую землю тебя отправил?

- Да что ты меня пугаешь Большой землёй! Насильно не отправят. Не хочет меня в своём отряде держать - пожалуйста, я уйду. Отрядов в лесах много.

- Наивная ты.

- Вот и будет вам тогда «наивная»… Если я сегодня не пойду с вами, завтра я одна уйду в разведку. Как Мишка-цыганёнок когда-то… Уйдёт без спросу на какую-нибудь станцию, всё выведает, а потом командиру доложит.

- Ну-ну, ты это брось!

- Сама себе автомат или карабин достану, тогда по-пробуйте-ка отнимите!

- Ладно. Попытаюсь уговорить Петра Алексеевича…

Этот разговор Юты и Лили происходил октябрьским утром в землянке, где они жили.

Лиля ушла.

Юта ждала её больше часа.

В землянке было холодно, сыро, скучно. Ветер порывами толкался в дощатую дверь, бросал в дребезжащее стекло горсти песка, мусора…

Наконец Лиля вернулась от начальника разведки. Увидев на её лице довольную улыбку, Юта вскочила с нар и трижды подняла над головой свой маленький кулак, выкрикивая при этом:

- Ура! Ура! Ура!

- Опять «ура»! - добродушно проворчала Лиля. - Тебе бы целым полком командовать.

- Целой армией, как Орлеанская Дева.

- Орлеанская Дева… Партизанская Дева. Одевайся, быстрее!