Юрий Яковлев - Самая высокая лестница

Лес кончился, и перед юношей возникло каменистое плато с отвесной базальтовой стеной, у которой сиротливо стоял козлёнок.

Самой же косули не было.

— Убили мамку? — тихо спросил козлёнка Рад и отпустил коня. — Уж третью мамку убивают.

Он протянул руку к козлёнку. Тот пугливо отбежал в сторону и снова замер на своих тоненьких, негнущихся ножках.

В это время на тропе показались два всадника, похожих на ковбоев.

— Эй, Рад! — осаживая коня, крикнул пограничник с маленькими, цепкими глазками. — Всё по лесу разгуливаешь?

— Косулю убили, — отозвался Рад. — В лесу появились браконьеры.

— На четырёх ногах эти браконьеры, — усмехнулся невысокий, с облупленным носом.

— Думаете, барс?

— Бери выше! — сказал Костин, — Где Дед?

— В городе.

— Что ж ты малышей одних бросил?

— Они привычные: лесные жители. Ничего им не будет.

— «Ничего им не будет»! — повторил Костин. — А ты знаешь, что у вас на кордоне расхаживает лев?

— Шутите! — усмехнулся Рад.

— Нам с тобой шутить нет времени. Мы почтальона встретили. Он видел льва.

— Может быть, ему померещилось? Ему иногда… мерещится.

— Зато нам не мерещится, — сказал Костин. — Мы сегодня на вспаханной полосе видели следы льва. Красивые следы, похожие на фиалку.

— Что же мы медлим? — встревожился Рад.

Он быстро взял в руки ружьё, словно лев был рядом и надо было стрелять без промедления, и вскочил на коня.

— Мы с тобой! — крикнул Костин.

Но Рад уже мчался по каменистому плато.

Пограничники переглянулись и поскакали следом.

Три коня пронеслись вдоль базальтовой стены, словно участвовали в охоте, изображённой древним художником. Потом свернули на пролесок и, наконец, исчезли в зелёной пучине горного леса.

Ещё долго звучала дробная россыпь копыт.

Хотя лев был огромным и тяжёлым, он вошёл в дом так тихо, что даже не скрипнула половица. Миновал сени. Переступил высокий порог и очутился в большой комнате. В комнате было тихо, и лев решил было, что дом пуст, но тут он заметил двух маленьких детей, которые спали на диване.

Лев сделал ещё несколько шагов и остановился у стола. На блюде лежал большой кусок мяса. Лев посмотрел на аппетитное угощение, и к его ногам упала тяжёлая капля слюны. Тогда он легко поднялся на задние лапы, а передние поставил на стол. Под его тяжестью стол качнулся, но устоял. Лев взял зубами мясо и опустился на пол. Для льва этот кусок был крохой, но и им можно было заморить червячка. Лев съел мясо и долго облизывался. Потом он подошёл к спящим детям и внимательно обнюхал их. Они спокойно спали. И никакое воображение не могло бы нарисовать им то, что сейчас происходило в доме, возле них. Рядом со львом Ромка и Ева казались крохотными и хрупкими. Стоило льву только поднять и опустить лапу — и участь детей была бы решена.

Но лев, обнюхав их, пошёл прочь. Он тихо вышел из дома, попил воды из ручья и перемахнул через плетень.

…Рад и его спутники свернули с просёлочной дороги и очутились в зелёном тоннеле. Здесь копыта звучали глуше, а всадникам пришлось пригнуться, чтобы низкие ветви не сбили с них фуражки.

Тоннель неожиданно оборвался, и перед всадниками возник залитый солнцем островок — кордон. Пограничники придержали коней, Рад же пришпорил своего, и конь легко взял барьер — перемахнул через низкий плетень. В руках юноша держал ружьё, готовый вступить в бой с грозным хищником.

— Ромка! — позвал Рад. — Ева!

Никто не отозвался. Только из-за дома вышла коза и приветственно заблеяла.

— Ром-ка!..

Рад соскочил с коня и направился к дому. Пограничники подстегнули коней и тоже перемахнули через ограду. Костин снял с плеча автомат и взвёл затвор.

Рад вбежал на крыльцо. Пограничники поспешили за ним.

Рад обошёл весь дом, прежде чем увидел детей. Они неподвижно лежали на диване. Не выпуская из рук ружьё, Рад подбежал ближе… Наклонился над ними, прислушался к их дыханию. Дети дышали ровно. У Ромки во сне на подушку натекла слюна. У Евы развязалась косичка.

Рад оглянулся: в дверях стояли пограничники.

— Живы и здоровы! — сказал он, кивая на детей. — Придумал же почтальон!

Он прислонил ружьё к стене, опустился на стул и стал стаскивать с себя тяжёлые сапоги. И вдруг невысокий боец сказал:

— Смотрите!

На чистом полу виднелся отпечаток огромной лапы, такой же, как на вспаханной полосе на границе.

— Он был здесь, — твёрдо сказал Костин.

Теперь все трое склонились над львиным следом.

— Лев? — тревожно спросил Рад. — А как же дети? Лев не тронул детей?

— Выходит, не тронул, — подтвердил невысокий пограничник. — Может быть, это был двуногий лев?

— Но льва же видели! — сказал Костин. — Почтальон при тебе рассказывал. Надо посматривать внимательней. Тут какая-то загадка. Львиный след — и невредимые дети…

— И коза, — сказал Рад. — Он даже козу не тронул, лев-то.

— Странный лев, — заключил Костин. — Поехали на заставу, — сказал он напарнику. — А ты, Рад, смотри повнимательней.

— Я убью его, — тихо сказал Рад. — Я убью льва.

Пограничники направились к своим коням. И вскоре подковы мягко застучали по зелёному лужку кордона.

Ребята проснулись почти одновременно и увидели своего старшего друга, ползающего по полу.

— Рад! — закричал Ромка. — Ты прячешься? А мы видим.

— Рад приехал! — обрадовалась Ева.

Рад медленно встал с колен.

— Кто у вас был? — спросил он.

— Никого, — сказала Ева.

И Ромка замотал головой: мол, никого не было.

— Вы хорошо помните? Не забегала в дом большая рыжая собака?

— Большая рыжая собака? — засмеялся Ромка. — Она кусается?

— Кусается, ещё как!

Ева подошла к столу и спросила Рада:

— Ты ел мясо?

Рад покачал головой.

— Значит, Ромка съел, пока я спала. У него теперь заболит живот.

— Не ел я твоего мяса! — сердито отозвался младший брат.

— Кто же съел мясо? — спросил Рад.

Все трое переглянулись.

— Может быть, коза? — высказал предположение Ромка.

Рад покосился на след, отпечатанный на чистых половицах.

— Пошли доить козу, — скомандовал он, и сразу все забыли про рыжую собаку и про съеденное мясо.

Все вышли во двор и занялись своим делом. Ева стала снимать с лошади седло, а Рад и Ромка принялись доить козу. Под белыми острыми струйками молока весело зазвенел подойник. Ромка держал козу за ошейник, а доил её Рад. За плечом у него висело ружьё.

Лесника все называли Дедом, хотя он был молодым. Эта кличка пришла с ним с черноморского флота, где он проходил срочную службу. За рассудительность, немногословность и удивительное покровительство молодёжи моряки прозвали его «Салажий дед». «Салажий» — слово чисто флотское, осталось на флоте, а «Дед» сохранилось, выжило в диких горных лесах. Дедом звали лесника товарищи по работе, пограничники, районное начальство. Рад — младший брат Марии, жены лесника, — тоже звал его Дедом.