Юрий Яковлев - Самая высокая лестница

Лесник был среднего роста, плечист, с сильно натруженными большими руками, на которых проступали голубоватые вены. Голова у Деда была брита, а брови походили на ржаные колоски. Из-под этих колосков, откуда-то из глубины, смотрели светлые глаза.

Он приехал в этот день из города, когда дети уже спали. И был немало удивлён, когда Рад встретил его с ружьём в руке.

— Что стряслось? — спросил Дед, кивая на ружьё.

— Ты ничего не слышал? — осторожно поинтересовался Рад.

— Нет, — ответил лесник, — я был в больнице у Марии. Ей полегче. Через недельку вернётся. Почему ты с ружьём?

— Границу перешёл лев. Ты ничего не знаешь?

Дед не заволновался и, как показалось Раду, даже не придал значения его словам.

— На моём веку таких случаев было немало. Но ни одного льва, ни живого, ни мёртвого, я в наших лесах не видал.

Рад ничего не сказал. Он повёл Деда в дом. Дети спали. Рад взял со стола лампу и поставил её на пол.

— Что за шутки? — устало спросил лесник.

— Следы зверей хорошо различаешь? Тогда смотри!

Дед наклонился над чистой половицей и увидел отпечаток львиной лапы.

— Значит, это не брехня?.. Он… был здесь, — после некоторого раздумья сказал Дед.

— Дети спали.

Дед вскочил на ноги с пола. Рад поднял лампу.

— Он же мог разорвать их в клочья! — воскликнул лесник.

— Он не съел даже козу.

— Значит, был сыт, — определил Дед.

— У базальтовой стены он зарезал косулю. Козлёночек бегает.

— Опасный зверь. Закрывай окна. Будем занимать круговую оборону. Завтра надо думать, как порешить хищника.

— Дед! — весело воскликнул Рад. — Неужели мы с тобой убьём льва? Это же здорово!

Он подошёл к лесничему.

— Ещё не известно, кто кого. Со львом шутки плохи… — сдержанно сказал Дед. — На день отлучишься с кордона — и вот тебе… лев появился!

— Никогда не думал, что доведётся охотиться на льва! — воскликнул Рад.

То, что тревожило и огорчало Деда, радовало юношу. Он возбуждённо ходил по дому, и глаза его горели нетерпением.

— Ты даже не спросишь о Марии, — с упрёком сказал Дед. — Она тебе кланяется. Скоро привезу её на кордон.

— Это хорошо, — отозвался Рад, но мысли его были далеки от сестры, которая поправляется и скоро вернётся на кордон. — Я пошёл на сеновал. А ты запирайся.

С этими словами Рад снял со стены ружьё и направился к двери.

Рад вышел на крыльцо и некоторое время прислушивался к звукам ночи. Где-то в горах жалобно закричала какая-то потревоженная птица. Трещали древесные лягушки. Совсем близко с шорохом пролетела невидимая летучая мышь.

Рад зашагал к лестнице, ведущей на чердак. Быстро залез наверх. И нырнул в низкую дверку сеновала. Он очутился в зыбких сухих волнах, которые пружинили под его ногами и издавали ни с чем не сравнимый, пьянящий аромат горных трав. Рад нырнул в это сенное море. И как бы поплыл на спине, заложив руки за голову. Потом он сел, зажёг электрический фонарь и стал писать письмо.

«Здравствуй, Таня! — писал Рад, положив тетрадку на колено. — Каникулы подходят к концу. Скоро вернусь в город, в интернат. Тогда повидаемся. У меня мировая новость! У нас в лесу появился лев. Никто не знает, откуда он взялся. Но близкое присутствие грозного хищника чувствуется всюду. Он зарезал косулю. И даже побывал у нас на кордоне. В комнате на половице остался отпечаток его огромной лапы. Львиный след похож на фиалку. Интересно? Теперь я буду охотиться на льва. И если мне повезёт, я привезу тебе, Таня, львиную шкуру. Может быть, ты не веришь? Я буду выслеживать льва, пока не найду… Ты будешь рада, если я подарю тебе львиную шкуру?»

А далеко отсюда, за каменистой пограничной рекой, в тёмной ночи горели костры. Их оранжевое пламя, казалось, не светило, а раскаляло воздух. И от этого накала было жарко и душно. В свете поздних костров лица людей приобрели бронзовый оттенок, а белые одежды окрасились в цвет пламени.

Костры были зажжены в честь удачной сафари. Сам господин сидел на террасе своего бунгало [2] Бунгало — сельский дом в тропических странах. . Без пробкового шлема он казался ещё меньше ростом. Уголки его рта отвисли. Глаза были закрыты. Хозяин насытился, устал.

Где-то надрывно играли музыканты. Их инструменты были сделаны из сухой тыквы, поверх которой натянут бычий пузырь, отчего звук струны приобретал глуховатый, утробный звук.

Два человека стояли в стороне. Их лица высвечивало пламя костра.

— Ахмет, где мой лев? — спрашивал один другого.

— Ты получил большие деньги, Джур. Я дал тебе заработать.

— Но ты же обещал сохранить моего льва, Ахмет. Я дал тебе льва только с таким условием.

— Разве я сказал, что твой лев погиб? Идём, посмотрим. Может быть, он остался на воле. Ведь из пяти убили четырёх.

Они отошли в сторону. Туда, где на шестах висели туши убитых львов. Огромные, с запрокинутыми головами. Джур шёл первым и внимательно разглядывал мёртвых животных. Так он дошёл до последнего.

— Здесь нет моего льва, Ахмет.

— Вот видишь, — оживился Ахмет, хлопая друга по спине, — значит, он жив! Как и договаривались.

— У моего льва с детства остался большой шрам. Его ранила львица. А я вылечил его. Но шрам остался… Где он, Ахмет?

— Он ушёл за границу. И этим спасся. Хозяин не посмел догнать его.

— Он ушёл за границу… — задумчиво повторил Джур. — Но там же не знают, что он мой. Там устроят сафари…

— Он вернётся, — успокоил друга Ахмет. — На той стороне не устраивают сафари. Можешь быть спокойным. Там, наверное, и львам живётся лучше.

Они шли между кострами, и звуки невидимого оркестра заглушали их голоса.

На другой день Рад с Дедом отправились на поиски льва.

Они шли по просекам и по узким тропам, взбирались на склоны гор и скакали с камня на камень у речки, сверкающей как ртуть. Вокруг пели птахи. Светило солнце, подсушивая ночную росу. Бодрящий сквознячок задувал в лесных коридорах. Но от сознания того, что где-то здесь бродит грозный хищник, нарождающийся день казался тревожным, и два охотника испытывали незнакомое доселе волнение. Они часто останавливались, прислушивались. Каждый шорох холодил сердце.

— Где он? — спрашивал Рад своего спутника.

— Видимо, нашёл себе логово. Отдыхает после ночной охоты.

— Может быть, он ушёл из нашего леса? — спрашивал Рад.

Дед пожимал плечами.

В одном месте, на небольшой песчаной залысине, охотники наконец обнаружили свежие отпечатки львиных лап. Но кончился песок — и следы исчезли, растворились, как бы заросли травой.

Над головами охотников послышался нарастающий шорох. Это летела стая уток. Рад смотрел на птиц, прикрывая глаза ладонью.

— Стрельнём, Дед?

— Ты забыл, что патроны заряжены пулями, — отозвался лесничий. — Теперь забудь об утках.