Анатолий Давыдов - Целебный камень. Повесть и рассказы

- А если сюда придут?

- Сюда никто не придёт. Когда Мать спит, её не беспокоят.

- А что там случилось? Кого поймали?

- Может быть, кого-то из ваших…

Кер осторожно разбудил Оле, и они втроём незаметно покинули пещеру Матери. Те, что были возле костра, уже размахивали топорами, готовясь к танцу победы над пленным. Великий охотник, стоявший на холме, сдерживал их. Но люди распалялись всё сильнее и сильнее. И лишь когда пламя вспыхнуло ярче и осветило толпу, Великий охотник опустил свой топор. Голоса стихли, толпа расступилась, и к костру притащили Жига.

Кер мог только догадываться, как тот попал в плен. Ему жаль было Жига. Смелый парень. Но медлить нельзя!

Под воинственные возгласы на голову Жига опустилось с десяток топоров… Тело его бросили в огонь.

…Кер и Оле, а вместе с ними и Тот долго бродили вокруг жилищ «своего» рода. Что им делать? Идти в селение? Кто же добровольно возвращается в плен? И что они скажут, когда Мать спросит о Жиге? Податься к своим? А что они скажут родной Матери о Целебном камне, за которым пошли?

Кер посмотрел на измученную Оле, на её исцарапанные, в ссадинах ноги. Осилит ли она такую далёкую дорогу? Ведь рана ещё не совсем зажила.

Оле словно разгадала его мысли. Прижавшись к юноше, горячо заявила:

- Домой, только домой!

- А как же Целебный камень? - спросил Кер не то Оле, не то самого себя. - Без него нас не примут… Тот, - позвал Кер немного погодя. - Сейчас я проберусь в селение и заберу свои вещи, а после этого мы с Оле покинем вас. Чтобы ты не поднял тревогу, я свяжу тебя. А когда вернусь, отпущу. Обещаю!

Оставив Оле с Тотом в зарослях орешника, Кер, пригнувшись, направился в селение. Ему надо было проникнуть в жилище Матери, где лежал их Целебный камень.

Мужчины как раз готовились к охоте. Они собрались возле Жертвенного камня и стали прыгать вокруг сложенных в кучу оленьих рогов. Только охотники ушли, Кер приблизился к селению. Он не сводил глаз с материнского жилища. Вот оттуда вышли Мать с Аей и направились к реке.

Кер тенью метнулся к жилищу, быстро нашёл под шкурой, на которой спала Оле, небольшой камень, схватил на ходу копьё и помчался прочь из селения.

Оле, не дождавшись Кера, заснула. Дремал и пленник. Девушка спала так крепко, что даже не почувствовала, как Кер погладил её опухшее от долгих рыданий лицо. Проснулась, лишь когда юноша потряс её за плечо.

Тот, увидев оружие в руках Кера, испугался. Но Кер быстро развязал его и отпустил.

- Пора и нам домой! - Кер показал Оле Целебный камень, и они пустились в путь.

Шли долго: день и ночь, день и ночь, а потом ещё день и ночь. Наконец густые кустарники расступились и начался старый еловый лес. По мягкой хвое было легче идти, мучил лишь голод.

Ночевать решили под елью. Но спать не пришлось. Неподалёку послышалось хрюканье.

- Свиньи! - догадался Кер. - Быстрей на дерево!

Свиньи подошли к ели с многочисленным выводком. Самка рыла землю, а поросята, забавляясь, толкали друг друга. Кер сжал в одной руке копьё, а другой крепко держался за ветку. На миг заколебался: уйдёт ли отсюда выводок, если он убьёт поросёнка? Что делать? Очень хочется есть! Будь что будет! Кер метнул копьё. Поросёнок взвизгнул и упал. К счастью, выводок, похрюкивая, двинулся в болотные заросли.

Кер первый спрыгнул на землю. Быстро разделал поросёнка, связал корой передние и задние ноги, просунул между ними копьё и кивнул Оле, чтобы как можно скорее бежать отсюда.

…Остаток ночи они провели на полусваленной ели с густой пышной кроной. Можно бы устроиться и под ней, но, чтобы запах поросятины не привлёк нежеланных гостей, Кер срубил нижние ветки и устроил повыше от земли мягкую и удобную постель. Они привязали себя к стволу и уснули.

Разбудили их собаки. Кер подхватился, взглянул вниз.

- Бежим! - сказал он Оле. - Вот-вот сюда придут охотники. Тогда нам никогда не вернуться в родное племя.

Они спрыгнули вниз и, отбиваясь от собак копьями, бросились в лесную чащобу. Но тут их неожиданно сбили с ног чьи-то тяжёлые удары.

Неизвестно, сколько времени лежали они в беспамятстве. Очнулись уже у большого костра. Кер не поверил своим глазам: над ним стояла его Мать. Он закричал от радости, но подняться не мог. Ноги и руки не слушались, голова была тяжёлая, словно камень. Нападающие, оказывается, их не узнали.

Ему поднесли воды. С жадностью выпив чуть ли не полный череп, юноша отдал его Руму.

- Вот он, Целебный камень… - взволнованно произнёс Кер и положил камень к ногам Матери.

Освещая радостные лица, огонь ещё ярче вспыхнул. Люди взялись за руки и приготовились к танцу победителей.

Решили пионеры пятого «Б» уголок Славы создать.

- Узнайте о боевых и трудовых делах ваших дедушек и отцов,- посоветовала им классный руководитель Юлия Васильевна.

Петя лишь хмыкнул, вспомнив своего дедушку. Добрый он у него, покладистый. Какой из него герой? Другое дело - дедушка Игорька. В прошлом году перед всей школой выступал, рассказывал, как в коннице Будённого служил. Будёновку с красной звездой показывал, саблю боевую и сверкающее стремя. А наград у него сколько!

На перемене подошёл к Пете Игорёк.

- Слушай! - лукаво сощурился.- Давай проведём общую боевую операцию: я у твоего дедушки выпрошу что-нибудь для уголка, а ты к моему сходишь. Чужому ведь неудобно отказать!

Петя покраснел. «У твоего есть что дать,- подумал.- А у моего что возьмешь?» И молча кивнул в знак согласия.

- Сразу же после уроков за дело! - весело произнес Игорёк.

Михаил Евстафьевич - так звали дедушку Игорька - гостей, видимо, любил. Узнав о высокой Петииой миссии, пригласил его в комнату, стал поить чаем.

- Амуницию будённовца ты, я думаю, в школе видел.- Подвинул к нему розетку с вишнёвым вареньем.- Её у меня уже нет: отдал в музей, а фотографии покажу.

Долго листали они альбом.

- Это наша Конная армия на марше под Житомиром. Через несколько часов закипит бой с белополяками. Мы его выиграем, но дорогой ценой: много моих друзей поляжет в этом бою, а подо мной коня убьют…

Михаил Евстафьевич задумался. Тень набежала на его чело, глаза затуманились.

- За этот бой наградят меня именным боевым оружием. Сам командарм Семён Михайлович Будённый вручит мне вон ту саблю, что на стене висит.