Вильям Козлов - Юрка Гусь. Повесть

- Куда он побежал? - резко спрашивал капитан.- В какую сторону?

- Через забор - и больше я его не видел, - отвечал Мосин. - Откуда мне было знать, что он парашютист? Прикинулся своим, шельма. Да я бы его… Своими руками!

- Иди, иди, - подтолкнул автоматом толстяка боец.

Капитан увидел ребят, и лицо его еще больше нахмурилось.

- За каким чертом… - он не договорил. Дик вдруг зарычал и бросился к риге. Дверь была плотно закрыта. Овчарка встала на задние лапы и залаяла. Капитан кивнул бойцам. Двое подошли к двери, автоматы у них были наизготовку. Но не успели отворить, как из риги послышался голос:

- Придержите этого дьявола, сам выйду…

Юрка схватил Дика за ошейник и стал оттаскивать от двери. Старая дверь заскрипела и медленно отворилась. На пороге стоял «районный агроном». В волосах его торчала белая солома. «Агроном» достал из кармана парабеллум и бросил на землю к ногам капитана.

- Автомат и все барахло у него, - сказал он, кивнув на Мосина.

- Не верьте! - взвизгнул тот. - Нарочно топит, сволочь!

- На чердаке, - сказал «агроном». - В ящике с луком.

- Я не видел, - визжал Мосин. - Знать ничего не знаю. Не верьте!

Грузовик стоял в перелеске, недалеко от дороги. «Агрономов» посадили на скамью рядом. Бойцы с автоматами уселись напротив них. Шофер завел машину. Капитан подошел к ребятам. Лицо его просветлело.

- Отличная собака, - сказал он. - Знает службу. Он впервые улыбнулся, и лицо его сразу стало мягче.

Пилотки на голове не было. Потерял в огороде. Волосы разлохматились и сияли на солнце, будто покрытые лаком. Бойцы смотрели из машины и тоже улыбались. Не улыбались только «агрономы».

- Где, Гусь, взял собаку?

- Летчики подарили… С аэродрома, - сказал Юрка. - Насовсем.

- Отличная собака, - повторил дядя Вася и, заметив, что Юрка стал мрачнеть, перевел разговор на другое: - Как уши-то? Не гудит: ду-у-у!

- Не гудит, - заулыбался Юрка. - А ракетницу мою вы прихватили. Я точно знаю.

- Конфисковал, - сказал капитан. - Опять захотелось пострелять в небо?

- Зачем зря палить…

Капитан перевел взгляд с Юрки на Стасика.

- Я думал, тогда зимой у тебя нос отвалится.

Стасик серьезно посмотрел на капитана и сказал:

- Не отвалился.

- А если бы вас тогда разбомбило?

- Не разбомбило ведь, - сказал Стасик. - В Ленинграде каждый день бомбили.

- Ленинградец, значит, - сказал дядя Вася. - Геройский народ.

- Он был как глиста, - ввернул Юрка. - А сейчас ничего. Драться может.

- Могу, - сказал Стасик. - Только зачем?

- Эх вы, разведчики… - задумчиво сказал дядя Вася.- В школу бы вам надо, а вы… Черти вы мои полосатые!

Капитан забрался в кабину. Юрка и Стасик смотрели на него и молчали.

- Чего стоите? - сказал дядя Вася. - Полезайте в машину.

Ребята вскарабкались в кузов. Дик побегал внизу, а когда машина тронулась, махнул через борт. Сел рядом с Юркой и стал колотить его длинным хвостом по ногам. Глаза у Дика были злые. «Агрономы» сидели рядом и угрюмо молчали. Льняная толстовка у высокого лопнула на плече. Мосин весь обмяк, низко опустил лысую голову. При каждом толчке зубы его клацали. «Вот они какие, шпионы! - во все глаза смотрел на них Юрка. - Сразу и не отличишь…»

В доме нет ни крошки хлеба. До конца месяца еще четыре дня, а на Юркиной хлебной карточке не осталось ни одного талона. Вот уже два дня втроем держались на скудном бабкином пайке. Каждое утро Юрка с ребятами бегал в лес за грибами. Белых еще не было, зато сморчков - прорва. Эти сочные коричневые грибы с синим отливом были очень неказисты на вид. Они росли большими семьями. Черви в сморчках не водились. В них водилось кое-что похуже: ядовитые паутинки. С тех пор, как в лесу нашли первый сморчок, в селе уже четверо насмерть отравились.

Бабка говорила, что они сами виноваты. Прежде чем жарить сморчки, их нужно в кипятке отварить. Ядовитая паутинка погибнет, и ешь себе на здоровье. Юрка ел и еще ни разу себя плохо не почувствовал. Бабка говорила, что вообще-то сморчки - самые вкусные грибы. Нужно только уметь с ними обращаться. Когда отравился путевой обходчик с четырнадцатого километра, бабка пошла по соседям и стала учить их правильно обращаться со сморчками. Год был голодный, а сморчков росло много, и люди каждый день таскали их из лесу корзинками.

Юрке-то что, он и без хлеба жить будет, а вот каково Дику? Грибы он не ест, а хлеба нет. Скучный стал Дик. Брюхо втянулось, ребра выперли, вроде бы и морда стала длиннее. Глаза голодные. И не поймешь - злые они или печальные. Правду говорил Вася-Василек, - не прокормить Юрке собаку. Но и расстаться нет сил…

Юрка и Стасик как-то настреляли из рогаток воробьев и сами сварили Дику в солдатском котелке воробьиный суп. Остудили и дали. Дик съел, а ночью его вырвало. Видно, воробьи пришлись ему не по нутру.

По утрам Дик будил Юрку. Подходил к кровати и совался холодным носом в лицо. Дескать, кончай валяться, соня! Юрка переворачивался на другой бок, натягивал на голову одеяло. Но от Дика не так-то просто избавиться: он брал край одеяла в зубы и стягивал. Юрка толкал Дика ногой, нс пес чувствительно прихватывал за ступню и Юрка окончательно пробуждался. Дик смотрел, как он одевается, чистит зубы. Зубы Юрка чистил так: мокрым пальцем проводил по белой печке - и в рот. Вместо щетки - палец, а вместо порошка - мел.

Бабка уже истопила печку. Это она делала каждое утро по привычке. Варить нечего было. Они пили жиденький чай с каким-то крепким привкусом. Чай пили без сахара.

- От воды может пузо лопнуть, - сказал Юрка. - Ну какая от этой бурды польза?

- Пей, сынок.

- Пью, а что толку?

- Чай согревает в середке.

- Хлеба бы…

Бабка лезла в буфет и отрезала Юрке малюсенький кусочек хлеба.

- Это на обед, - говорила она, пряча остатки на место.

Дик сидел у порога и голодными глазами косился на Юрку и бабку. Но есть не просил. Знал, что в доме ничего нет. А чай Дику не нравился.

Лучше всех жила Белка. Она совсем не отощала. Шерсть ее лоснилась. Хитрая желтоглазая морда была довольной. Белка, вытянув ноги, лежала на половике и щурилась. Она была сыта по горло. Ночью на чердаке она отлично поужинала. Поймала три мыша. Могла бы поймать и крысу, но связываться не захотела. Крыса была старая и голодная. Она, Белка, в любое время может забраться на чердак и плотно закусить. А Дик пускай завидует и зубами щелкает.

После чая бабка принесла из сеней горшок с молоком, налила Юрке полстакана, немного себе и Белке в блюдечко. Кошка решила покапризничать. Она даже не посмотрела на молоко. Наоборот, взяла и глаза зажмурила. И тогда Дик не выдержал: встал и решительно направился к блюдечку. Белка сначала открыла один глаз, потом второй. Белка вознегодовала: как он смеет! Вскочила и - хвост трубой - пошла на Дика. Но уже было поздно: Дик два раза высунул язык, и молоко с блюдечка исчезло. Глаза у Белки округлились. Она подскочила к Дику и лапой стукнула его по морде. Но пес сделал вид, что ничего особенного не случилось. Белка обнюхала порожнее блюдце, фыркнула и, оскорбленная, гордо удалилась, задрав к потолку пушистый хвост,