Вильмос Корн - Мавр и лондонские грачи

У бедного Якова стучало сердце, он все ломал себе голову, как бы ему черта перехитрить. И вот наконец придумал.

– Идет! – сказал он и подошел к трубе.

Черт стал рядом.

Луиза взмолилась:

– Пусть я на всю жизнь останусь калекой, дорогой Яков, только не выдавай нашего Рёкле!

Но Яков знал, чтó делает. Он как крикнет в трубу:

– У нас беда!

И Ганс Рёкле услышал его зов. Он тут же натянул Сапоги времени, хлопнул по голенищам и сказал:

– А ну, живей, быстрее ветра!

Черт даже подпрыгнул от радости. Он уже торжествовал.

– Ну, теперь Рёкле от меня не уйдет! – прошипел он и спрятался в уголке подвала.

Стрелки на часах завертелись вихрем: Ганс Рёкле был снова в пути, на этот раз уже домой.

Луиза заплакала, но Яков шепнул ей:

– Давай и мы с тобой спрячемся. Мастер с чертом уж как-нибудь сам справится.

Ганс Рёкле сразу догадался, кто прячется у него в подвале. И детей он увидел, но подал им знак сидеть тихо и стал разуваться. А сапоги поставил так, чтобы черту их легко было стащить.

– Луиза, Яков! Где вы? – кричал Рёкле, притворяясь, будто не знает, где дети, а сам, словно бы разыскивая их, подошел к трубе.

Черт – хоп! – и подскочил к нему сзади. На нем был плащ из черного бархата, такой богатый, в каком он еще никогда не показывался людям.

– Наконец-то ты попался мне в сети, Рёкле!

Ганс сделал вид, что он страшно удивлен:

– Не ожидал, не ожидал вас встретить здесь! Насчет каких это вы сетей изволили говорить?

– Гляди, чтó на мне!

Черт распахнул свой бархатный плащ и показал сапоги.

Ганс Рёкле притворился огорченным:

– Украл, конечно, как всегда?

– Не украл, а взял по моему чертову праву, как оно и записано в контракте.

Ганс Рёкле притворился оскорбленным:

– Прошу тебя, верни мне сапоги. Они тебе все равно ни к чему, ты же не знаешь волшебного слова.

Но черт только расхохотался в ответ.

– А мне его твой Яков выдал, умник-разумник! Старался, старался для сопляков, а они тебя и предали.

– Ты лжешь, черт, – спокойно ответил ему Ганс Рёкле. – Яков верен мне, как верны мне все дети. Да, кстати, никогда тебе не стронуть с места этих сапог.

Черт не выдержал и закричал:

– Довольно болтать! Сейчас сам убедишься. Увидишь, как я отправлюсь в путь и притащу все твои распрекрасные вещи из страны Басен-и-Побасенок, а потом и за тобой приду.

– Что ж, скатертью дорога! – напутствовал его Ганс Рёкле.

– Что, что? Не веришь? – рассердился черт. – Вот я тебе сейчас покажу! – И, так же как Рёкле хлопнув себя по голенищам, крикнул: – А ну, живей, быстрее ветра!

Мгновенно с него слетел плащ и на голове выросли рога. Ганс Рёкле так громко рассмеялся, что весь подвал заходил ходуном. Дети выбежали из своего тайника и тоже начали смеяться.

– Чего это вы гогочете? – глупо спросил черт, делаясь все тоньше и меньше.

– Да ты неправильное волшебное слово сказал! – крикнул Ганс Рёкле. – Теперь ты быстрее ветра мчишься назад, в прошлые времена. Там тебе и место!

Черт как взвоет:

– Стащите с меня эти сапоги!.. Я дам вам… обещаю…

Чтобы удержаться, он протягивал руки то к Гансу Рёкле, то к детям, но сам делался все прозрачней и… вдруг исчез. В подвале только и остался, что гнилой душок от него.

Тогда Ганс Рёкле подвел детей к трубе «Куда хочу – туда загляну», и они увидели: сапоги с чертом неслись из настоящего времени в прошлое. Черт отбрыкивался изо всех сил. Но сапоги уносили его всё дальше и дальше – мимо старинных замков, где он когда-то жил, мимо могучих властелинов, которые ему когда-то служили. Черт молил их о помощи. Тщетно! Ибо прошлое уже не имело власти.

А сапоги всё неслись и неслись. Земля окуталась в непроницаемый туман. Завыла буря, загудела метель. А потом уже ничего не осталось: кругом была ледяная пустыня. Но сапоги все еще неслись. Теперь они уже замедлили свой бег и наконец вовсе остановились. Бушевала метель. Черт все глубже и глубже погружался в снег и лед. Некоторое время еще видны были его рога. Но вот его совсем не стало.

Дети вскочили и стали плясать. Рёкле тоже радовался ото всей души. Первым пришел в себя Яков.

– Хорошо, что черт не знал правильного волшебного слова! – Он посмотрел на Ганса Рёкле. – А теперь ты скажешь его нам?

Ганс привлек к себе детей.

– Конечно, скажу. Тот, кто хочет попасть в страну Завтра-и-Послезавтра, тому надо произнести: «Вперед с быстротою мысли!»

– Как жалко, – с грустью воскликнула Луиза, – что у тебя больше нет Сапог времени!

– Об этом вам нечего тужить, – ответил Ганс, – я ведь могу и новые сшить. И ни один черт мне в будущем не помешает…

Веселый смех не умолкал всю обратную дорогу. Солнце уже закатилось, и на небе взошла вечерняя звезда.

Мавр с Бекки и Джо обогнали других. Джо никак не мог успокоиться и все спрашивал:

– Но ведь труба «Куда хочу – туда загляну», которую сделал Ганс Рёкле, может быть только в сказке?

– Как знать! – таинственно отвечал Мавр. – Быть может, и у меня есть такая труба, через которую я могу заглянуть и в прошлое, и в будущее…

Городской шум доносился еще слабо. Вечерний ветер перешептывался в листве деревьев. Джо покосился на Маркса. А может быть, Мавр и есть сам Ганс Рёкле?

– Дети тоже должны знать, как чудесно изменится мир в будущем, – сказал Маркс. – Для этого я и рассказал вам сказку о Гансе Рёкле.

Бекки теснее прижалась к нему.

Он обнял ее за плечи.

– Ну, уж Сапоги времени никто себе сшить не может! – все сомневался Джо.

Они шагали рядом, устремив взгляд на затянутый дымкой горизонт, на котором четко выделялись силуэты старинных башен и фабричных труб. А вверху повис еще бледный, но резко очерченный серп луны, стремясь охватить своим полукружием вечернюю звезду.

Мавр привлек к себе и Джо:

– Есть и Сапоги времени. И вы научитесь шить их: ведь умные и храбрые люди познают и возвещают людям то, что грядет. На крыльях своей смелой мечты они уже сегодня способны унести нас в страну Завтра-и-Послезавтра.

Прошло двадцать лет.

Джо Клинг часто водит своих детей на прогулку в пустошь, и они доходят до того холма, где Маркс рассказывал о победе Ганса Рёкле над чертом. И тот же самый ландшафт простирается перед ними. Быть может, и вереск стоит как раз в цвету или же березки накинули свой золотой осенний наряд. Пустошь всегда хороша, но такой, как в тот памятный весенний день, она уже никогда не будет!

Порой Джо принимается рассказывать – правда, это случается довольно редко, – и тогда уж он непременно упомянет о голубых незабудках на берегу ручья и о веселой прогулке Мавра на ослике. Джо ведь помнит даже, у какого холма начался турнир и кто из детей выиграл…

Эдди, его старший сын, обыскав глазами зеленое море пустоши, спрашивает: