Вильмос Корн - Мавр и лондонские грачи

– Тогда вы отдадите все свои силы тред-юнионам. Там вам очень пригодится ваш опыт борьбы, и вы передадите его другим.

Такая оценка Мавра преисполнила Робина гордостью. Но заслужил ли он ее? Созрел ли он уже для роли настоящего вожака?

А Марксу нравилось, что Робин ничего не решал сплеча, а все основательно обдумывал.

Рабочим надо было спешить – они работали в ночную смену. На улице Маркс и Робин молча шагали рядом. Наконец Маркс спросил:

– Ну, а ваш брат? Что будет с Билли?

– Думаю, он вернется к нам. Он очень гордится нашим младшим братишкой Джо. Ну, быть может, немного и… мной. Но Билли не хочет расставаться с Джеком, я его вполне понимаю. Да и грачей своих он не хочет бросать. Вот почему я его не тороплю.

– А его надо торопить, – серьезно сказал Мавр. – Теперь не давайте ему передышки. Разумеется, о его друге Джеке тоже надо позаботиться. Это превосходный парень.

– Джека хочет взять к себе Бен Коллинз, – ответил Робин. – Он там и жить может, это мы уже с Беном обсудили. Правда, сам-то Джек об этом пока еще ничего не знает.

Февраль принес с собой дожди, изо дня в день заливавшие улицы и площади города. По немощеным переулкам лондонских трущоб местами нельзя было пройти, подвалы затопило. Но, когда солнце наконец пробилось сквозь завесу туч и с поистине весенней щедростью одарило своим теплом все вокруг, люди вновь поверили, что его-то никогда не затопит и не зальет и что оно готово доставить им хоть немного радости.

Впервые в этом суровом и безрадостном году Мэми вывела детей на прогулку. Только Лаура осталась дома. После длительной, сопровождавшейся осложнениями простуды ей еще не разрешали выходить. Ленхен, воспользовавшись случаем, приступила к большой уборке. Когда она добралась до кабинета Мавра и стала там вытирать пыль, ей попалась под руку серая картонка, и у Ленхен ноги подкосились от ужаса.

Почему коробка такая легкая?

Ленхен сняла крышку. Пусто! «Тамерлин» исчез. А это что? Залоговая квитанция!

Ленхен Демут опустилась на стул. «Тамерлин» заложили и даже слова не сказали!.. Она взглянула на квитанцию: 28 января! Это когда она слегла и металась в жару. Да, да, вся семья тогда болела! В доме не было ни пенни. Что ж, вот они и отнесли шкатулку. Но как же так? Всего за десять шиллингов? Десять шиллингов! Нет, это невозможно! Такую редкую вещь, семейную драгоценность Вестфаленов, с двумя настоящими камнями! Это немыслимо! Сердце Ленхен стучало, как молоток. Слава богу, срок еще не прошел. Обычно ведь всегда закладывали на месяц. Но надо немедленно выкупать. Сегодня ведь уже 28 февраля. Мавр вернется поздно. Нет, его нельзя дожидаться.

– Лерхен!

Бледная и худая после долгой болезни Лаура вошла и сразу увидела открытую картонку из-под шкатулки и расстроенное лицо Ленхен. Девочка задрожала. Сбивчиво, с трудом вспоминая, как было дело, она рассказала все, закончив словами:

– Ты ведь его знаешь, Ленхен. Это Джо. И Мавр его хорошо знает. Джо обязательно принесет деньги. Он обещал. Вот мы и выкупим «Тамерлин» из дома с тремя золотыми шарами.

Лицо Ленхен мрачнело все больше и больше.

– Почему же ты об этом раньше ничего не сказала?

– А я… я забыла.

Ленхен, тяжело дыша, стояла посреди комнаты. Неужели бранить девочку за то, что она хотела помочь? Месяц назад, наверно, и не было другого выхода. Конечно, не было, раз даже Мавр, когда она его спросила, с улыбкой отмахнулся. «Видишь, все мы живы, Ленхен, и земля по-прежнему крутится вокруг своей оси». Стряхнув с себя оцепенение, Ленхен сняла фартук, трясущимися руками надела шляпу и сунула квитанцию в кошелек.

– Ты уходишь, Ленхен? Не оставляй меня одну!

– Мне обязательно надо уйти, Лаура, маленькая моя Лерхен! И как можно скорей. Нужно продлить залог, понимаешь? – Ленхен очень хотелось выкупить «Тамерлин», но где взять одиннадцать шиллингов? – А ты садись, решай задачки. Через несколько дней тебе вместе с Женни снова идти в школу, а сколько ты пропустила! Если постучат, не отворяй! Я запру тебя снаружи.

И вот Ленхен уже стоит в лавке на Друри-лейн перед ростовщиком, по прозванию Крысиный Ус.

– А-а-а! Мисс Демут! Что же вы пришли так поздно? Бог ты мой! Как же вы могли пропустить срок?

– Срок? Пропустить? – пролепетала Ленхен. – Но сегодня ведь только двадцать восьмое февраля!

– Проценты уплачены за четыре недели, – проскрипел Крысиный Ус. – Ваш срок истек двадцать пятого. Вот видите, здесь значится – четыре недели. А считаете вы отлично, моя дорогая. Кто-кто, а я это знаю…

Кончики его усов вздрагивали. Покачивание головой должно было изображать озабоченность и сострадание. Его гнусный расчет оправдался. Когда перепуганные дети стояли перед ним с драгоценной шкатулкой в дрожащих руках, он сказал им, чтоб они приходили через месяц, а квитанцию выписал только на четыре недели. Большинство людей попадалось на этот подлый трюк и опаздывало на два-три дня.

Елене Демут показалось, что она летит в бездонную пропасть. Когда она вновь открыла глаза, ростовщик уже разговаривал со следующим клиентом. Она возмущенно воскликнула:

– Нет, вы еще не кончили со мной, мистер Уайтмен! Не хотите же вы сказать… я имею в виду… Ведь шкатулка должна быть еще… – Она протянула руку к зарешеченным стеллажам и бессильно уронила ее.

Все было тщетно. Ленхен поняла это по прищуренным глазам оценщика. «Тамерлина» здесь уже нет!

– Мисс Демут, вы же не новичок, – сказал Крысиный Ус сладеньким голосом. – Вам отлично известны правила заклада. Пропустили срок – и вещь реализуется. К тому же такая прелестная шкатулка… – Он закусил губу. – Я хотел сказать, на подобную антикварную вещицу покупателей хоть отбавляй. Да и складских помещений у нас не хватает, чтобы неделями хранить всякий хлам…

Хлам! Ленхен готова была вцепиться подлецу в горло. Как отвратительно он смотрит на нее, мерзкий ханжа!

– Вы хорошо знаете, что это драгоценная вещь, произведение искусства! К тому же семейная реликвия. Настоящие камни и слоновая кость.

Ленхен не могла больше вымолвить ни слова и опустилась на скамью. Ожидавшие своей очереди посетители не обращали на нее никакого внимания. Подобные сцены были здесь в порядке вещей. Ленхен уронила голову на руки и зарыдала.

Крысиный Ус преспокойно протирал стекла очков. Потом кашлянул.

– Надеюсь, вы несколько успокоитесь, узнав, что у меня приготовлена для вас значительная сумма. (Ленхен поднялась и подошла к прилавку.) Шкатулку оценили в тридцать пять шиллингов. Столько и выручено за нее на аукционе. Прошу вас расписаться. Десять шиллингов вы получили двадцать восьмого января. Один шиллинг – процент заклада. Остаток в двадцать четыре шиллинга выплачен сегодня. – Метнув взгляд на стоявших в очереди клиентов, он добавил: – Мы солидное предприятие. Не в наших обычаях обогащаться на чужой счет.