Анне-Катрине Вестли - Знакомьтесь, Гюро [повести]

— Нам с Гюро очень хорошо жилось здесь, но мы больше привыкли жить в деревне и потому за городом нам будет лучше, — сказала мама.

— А как же отопительная система, ты её уже освоила? — спросил старый Андерсен.

— Не совсем, — засмеялась мама. — Надо поступать на курсы. Я знаю, что мне будет нелегко, но мы всё равно рады. Подожди меня, Гюро, мне надо позвонить в два места.

Сначала мама позвонила хозяйке чуланчика и сказала, что её планы изменились. А потом она позвонила на склад в Гампетреф, где хранились их вещи, и попросила переслать в Осло всё, что они там оставили. А оставили они много: и большую кровать, и маленькую кроватку, и шкаф, и щёточку для мытья посуды, и тарелки, и трёхколёсный велосипед, который, наверное, думал, что о нём давно забыли. И на складе маме обещали, что всё это прибудет в Осло с первым же грузовиком.

— Сегодня я буду бегать ещё быстрее, чем Индивид, — сказала Гюро.

Когда ей было весело, она всегда бегала быстрее, чем обычно, а так весело, как сегодня, ей уже давно не было. И она действительно бегала так, что ноги её почти не касались земли, а волосы развевались по ветру.

— Жеребёночек Гюро, быстрый как ветер, — сказала мама и засмеялась.

Тут всюду дома и дороги, большие и маленькие, а автомобилей видимо-невидимо. Есть кое-где и деревья, которым позволили тут расти в память о том, что на месте, где теперь стоит город, когда-то был лес и живая земля. Но так было очень давно. До того как люди решили, что лучше жить не на земле, а в больших городах. После этих слов ты, может быть, уже подумал, что в городе все люди живут одинаково. Но это вовсе не так. Некоторые живут в небольших домах с садом, другие в многоэтажных. Некоторые живут в невысоких длинных домах с отдельным подъездом для каждой квартиры, а другие в маленьких, на одну семью. У некоторых вообще нет дома, и им каждый день приходится искать себе новое место, где бы переночевать, а некоторые живут в гостиницах и пансионатах.

Гюро жила в пансионате. Она провела в нём уже целую зиму, потому что они с мамой приехали из посёлка, который называется Гампетреф, и в городе у них не было своего жилья. Её маму звали Эрле. Сначала мама собиралась пойти к кому-нибудь в домработницы, чтобы им с Гюро было где жить. Но потом мама подумала, что умеет делать много чего ещё и могла бы заняться такой работой, которая ей больше нравилась. Эрле любила столярничать, красить стены в квартире, она любила водить трактор, быть на свежем воздухе и ухаживать за деревьями и кустами. И она решила, что неплохо бы ей устроиться дворником.

И тут всё совпало очень удачно. Дело в том, что Эрле и Гюро подружились в пансионате с Тюлинькой. Тюлинька давно приехала в город, тридцать лет она прожила в пансионате, а теперь получила маленькую квартирку в Тириллтопене на одиннадцатом этаже большого многоквартирного дома. И вот, когда она переехала, соседи узнали Гюро и её маму, а главное, их узнал дворник, который работал в этом корпусе, и он согласился, чтобы Эрле поучилась у него дворницкой работе.

Он работал дворником в корпусе «Ю», а в скором времени в корпусе «Ц» вдруг освободилось место дворника, и Эрле очень хотела получить эту работу. Что оказалось не так-то легко. Многие считали, раз она не мужчина, то не справится. И хотя некоторые члены правления знали, что Эрле всё умеет делать, другие всё равно говорили: «Чтобы у нас была дворником женщина? Да никогда в жизни!»

И Эрле не приняли на эту работу, по крайней мере, с первой попытки ничего не вышло. На место дворника взяли мужчину, и в этом не было ничего удивительного, потому что он раньше уже работал дворником в другом доме и наверняка хорошо знал, как устроена котельная и всё такое прочее.

Но и тут не обошлось без счастливой случайности: жене человека, которого брали на это место, не понравилась квартира в корпусе «Ц», которую давали дворнику. Хорошо, что эта тётя оказалась такой привередливой, потому что теперь эту работу предложили Эрле. Но пока она ещё не приступала к работе. Квартира дворника должна была освободиться через два дня, и только через два дня Эрле и Гюро могли туда переехать.

И вот как бывает странно! Гюро очень хотелось жить в Тириллтопене, ведь она к нему уже привыкла. Пока Эрле училась дворницкой работе, Гюро каждый день туда ездила. Она проводила время дома у Тюлиньки, а несколько раз даже гуляла одна перед корпусом «Ю». И перед самым отъездом из пансионата она вдруг поняла, что чувствует себя тут как дома.

Все стали дружелюбными, и никто уже не говорил, что не надо бы тут детей. Хозяйка стала запросто заходить к ним в комнату, чтобы угостить вкусненькими бутербродами, а толстая тётенька на кухне сказала, что Гюро, если хочет, может смотреть, как она готовит обед в огромных кастрюлях. А старик Андерсен, про которого Тюлинька говорила, что он не такой уж и старый, тот даже сказал, что ему будет грустно, когда они уедут, потому что приезд Гюро и Эрле внёс в здешнюю жизнь какое-то разнообразие. По утрам он прислушивается к лёгким шажкам Гюро, а когда они с мамой уходят, всегда провожает их, глядя вслед из окна, и потом ждёт, когда они вечером вернутся. Жаль, Гюро этого раньше не знала, а то бы она каждый день махала ему рукой!

Старик Андерсен даже подарил Гюро кораблик. Он сам вырезал его из дерева и сшил паруса, чтобы всё было по-настоящему. Он научил Гюро, как ставить паруса, и сказал, чтобы, когда поднимется сильный ветер, она оставляла только передний — он называл его фоком, — иначе кораблик перевернётся. Гюро сразу опробовала кораблик, потому что мама как раз на этот день была записана в очередь на ванную комнату. В пансионате была всего одна ванная, и, чтобы помыться, полагалось внести отдельную плату и заранее записаться в очередь.

Ванна была большая-пребольшая. Старинная, сказала мама. Не сразу и залезешь, до того высокие края. Но уж зато как сядешь в неё, то просто замечательно — точно ты окунулась в озеро, волны так и гуляют по воде, и кораблик знай себе качается вверх и вниз.

Гюро и маме дала поиграть с корабликом, когда та после неё залезла в ванну. А Гюро сидела рядом на стуле, укутанная с головы до ног в большое полотенце. Волосы у неё были все мокрые, и это было очень весело, потому что капли текли, как будто тоже были плывучие. Иногда они плыли у неё по щекам, а несколько раз доплывали до кончика носа и плюхались оттуда на полотенце.