Анне-Катрине Вестли - Аврора на теплоходе [Повести]

— А как же! Мой папа там важней самого начальника, потому что это он отвечает за всё, что там делается.

— Вот как! А кто он такой?

— Он сортировщик, — с особой гордостью произнесла Юханна.

— Сортировщик? И чем же он занимается?

— Значит, вы ничего не знаете? — удивилась Юханна. — Не знаете даже, что делает сортировщик? Это он решает, что делать с рыбой. На складе нет ни одной сушёной рыбёшки, которая бы уходила оттуда, не побывав у него в руках. Это он решает, куда её деть.

— Ну что, Аврора, сходим туда, поучимся? — спросил папа.

— Только вместе с Сократом, — сказал Сократ. Он бегал вокруг в мамином утреннем халате, папиных шлёпанцах и в шляпке жены судьи, поэтому вид у него был очень оригинальный.

— Ну что ж, мы тебя возьмём, — решил папа, — но тогда ты должен переодеться.

Через некоторое время папа с Сократом шли вниз к пристани, а сразу за ними — Аврора с Юханной. Они грызли сушёную рыбу и обсуждали всё, что угодно, кроме одного — дома в тринадцать этажей, потому что им не хотелось снова друг с другом ссориться.

Но когда они подошли к складу, Юханна точно об этом забыла. Склад сушёной рыбы — это большое красное здание, которое выглядело как гигантских размеров амбар. Юханна пояснила:

— В нём четыре этажа. Ты понимаешь, если бы их было тринадцать, он бы здесь не стоял. Его бы сдуло при первом осеннем шторме.

— М-да, — протянула Аврора. — У него же не такие толстые стены.

— Вот как, — снова стала заводиться Юханна. — Тот дом в Тириллтопене, он не только высокий, он ещё и толстый?

— Я говорю о стенах. Они кирпичные, а эти — деревянные, да ещё и просвечивают местами.

— Сушёной рыбе нужен воздух, понимаешь? Вот почему.

К счастью, тут папа остановился и их подождал.

— Пускай первой идёт Юханна, её здесь знают.

Юханне его слова понравились, она выпрямилась и сказала:

— Не бойтесь, я покажу вам всё.

— Интересно, — сказал папа, когда они вошли внутрь. — Мне всегда казалось, что на таком складе, где рыба сушится, запах должен стоять ужасный. Но здесь он вполне терпимый. Пахнет только морским воздухом и рыбой, и в этом нет ничего удивительного, рыба висит на солнце и под морским ветром с самой зимы. Помнишь, Аврора, я говорил, что рыбу моют и вешают на просушку точно так же, как постиранное бельё?

— М-да, — сказала Аврора.

— А вот и мама! — воскликнула Юханна.

— Как ты сюда попала? — спросила та.

— Я хотела показать мужу помощницы судьи, как тут у нас, на складе, всё устроено, — стала объяснять Юханна. — Он ведь даже не знает, что делает сортировщик.

— Значит, мы можем всё осмотреть? — спросил папа.

— Пожалуй, — ответила мама Юханны. — Здесь мы рыбу готовим и складываем.

Рыба окружала их на складе со всех сторон, но это была не мягкая и гладкая рыба, а сухая и жёсткая, похожая на длинные, вытянутые поленья, которые складывают здесь, как дрова в поленницы.

— Как ты думаешь, много здесь рыбы, Аврора? — спросила Юханна.

— Наверное, больше сотни.

— Неправда, здесь её многие тысячи. А сейчас идём вверх по лестнице.

Сократ отказался идти, он решил познакомиться с каждой отдельной рыбиной по-настоящему, но из этого ничего не вышло: ведь рыба висела тут до самого потолка, а вдоль стен стояли целые штабели из неё.

На втором этаже они попали в комнату, в центре которой у большого стола стоял отец Юханны. Наконец-то папа Авроры увидел, что значит быть сортировщиком. Тот брал одну рыбину за другой, разглядывал её, щупал и бросал в одну кучу, потом брал следующую и бросал её в другую. Через руки сортировщика проходят все до одной рыбины: побывав в них, они узнают, кто они такие и к какой куче принадлежат. Одна рыбина отправлялась в Голландию, другая — в Италию, третья — в Африку, четвёртая — в Норвегию.

— И ещё одна — Сократу, — сказал Сократ.

— Нет, так не пойдёт, — ответил папа. — Ты не должен ничего клянчить.

— Но мне только одну рыбину. Одну — в Италию, а другую — Сократу.

Отец Юханны поздоровался с ними, а потом сказал Сократу:

— Я думаю, одну ты получишь, ты ведь у нас впервые.

— Ага, — сказал Сократ.

— Спасибо, — поблагодарил сортировщика папа.

Они ещё постояли, наблюдая, как он работает.

— Вы, значит, не измеряете её и не взвешиваете? — спросил папа.

— Нет, со временем появляется чувство меры — пусть даже на глазок, — ответил отец Юханны.

— Взгляните сюда! — сказала Аврора и указала на рыбу, спрессованную и уложенную в ящик.

— Наверное, прессованную сушёную рыбу отправлять в долгое путешествие удобнее, — предположил папа.

— Посмотри на ярлык! Что на нём написано? — спросила Аврора.

— Стокфиссо. Наверное, с итальянского это переводится как «сушёная рыба», — сказал папа.

— Стокфиссо, — повторил за ним Сократ. — Стокфиссо.

И он несколько раз похлопал рукой по рыбине, давая ей, как поняла Аврора, имя.

На каждом этаже склада в стене, которая выходила к морю, было широкое отверстие. Оно служило, по-видимому, для того, чтобы отправлять отсюда рыбу прямо на палубу подходивших судов.

— А вот к нам идёт и сам владелец сушёной рыбы, — сказала Юханна и поклонилась.

Папа тоже с ним поздоровался и сказал:

— Мы здесь впервые. Как идут дела?

— Нам ещё очень повезло, что мы достигли успеха, — сказал мужчина. — Всё благодаря тому, что нервы у нас как у сушёной рыбы. Мало хорошо закупить рыбу, нужно её удобно вывесить и не допустить, чтобы она в холодную зиму помёрзла и испортилась. Так что приходится каждый день следить за термометром и за тем, чтобы она в меру проветривалась на не слишком холодном воздухе.

— Ой, взгляните на Сократика! — сказала Аврора.

Сократ стоял у одного из тех самых отверстий и выглядывал из него.

— Ты позволишь хозяину взглянуть на твою рыбу, Сократик? — спросил папа.

Сократ более чем охотно показал тому свой подарок.

— Её зовут Стокфиссо, — сказал он, — и она только моя.

Папа крепко взял его за руку, и они снова пошли вниз, потому что, хотя и было интересно смотреть на море, всё-таки балансировать на краю отверстия высоко в воздухе слишком опасно.

— Ну вот, во всяком случае, теперь мы знаем больше, чем когда сюда вошли.

— Мы съедим сегодня рыбу Сократика? — спросила Аврора у папы.

— Нет, она должна несколько дней вымачиваться в воде. Только после этого мы сможем её сварить.

Но едва папа это сказал, как Сократ поднял вой.

— Она моя! — кричал он и прижимал к себе рыбину. — И вы её не съедите, она будет спать со мной на одной кроватке.

И тут папа решил, что, хотя на складе сушёная рыба пахнет прекрасно, её запах в маленькой спальне Авроры и Сократа, наверное, был бы лишним.