Тоне Селишкар - Экипаж «Синей чайки» [Повесть]

Ребят вдруг охватило какое-то непонятное беспокойство. У Юре по щекам покатились слёзы. Ему вспомнилась тёплая горница, где сейчас спала мать; вспомнился весёлый стук чугунков, доносившийся по утрам из кухни. Жутью повеяло на него от этого необозримого простора и тишины. И, хотя рядом были товарищи, ему показалось, что он совсем один плывёт среди моря на этой деревянной скорлупке.

Петера сковал ужас. Над морскими валами, мерещилось ему, в бешеном кружении мечутся какие-то тени.

Франьо всё казалось, что там, впереди, виднеется большой моторный парусник, затонувший этой зимой во время шторма вместе со всем экипажем…

Нелегко давалось ребятам первое плавание. Только Иво спокойно стоял у мачты, отдавая команду рулевым. Ветер внезапно усилился, и «Чайка» понеслась на всех парусах, разрезая волны и оставляя за кормой блестевший в лунном сиянии след. Мысли Иво были заняты морем — с морем отец связал свою судьбу, море пробудило в нём прекрасную мечту, которую он, Иво, обязательно воплотит в жизнь. И люди не будут больше вспоминать о его отце с обидой и гневом. Но для этого ему нужна «Чайка». Он так верил в «Чайку», что ни ночь, ни ветер, ни сердитые волны не смогли пробудить в нём страх. Он взглянул на небо. Мерцали созвездия Возничего и Медведицы. Ярко, светло горела Полярная звезда. Под луной, словно отбившиеся от стада ягнята, робко жались друг к другу маленькие кудрявые облачка, но неумолимый ветер безжалостно гнал их прочь. Стало немного теплее, но ветер по-прежнему то и дело порывисто налетал на парус.

Пора бы уж показаться белым карьерам каменоломни. Они должны быть совсем близко. Чтобы парус набрал побольше ветра, отошли от берега ещё метров на сто. Здесь море ревело как бешеное. Вода словно кипела. Впереди, у носа, высоко вздымались громады волн.

Ребята никак не могли дождаться рассвета — всё-таки днём в море не так жутко. Вдруг далеко впереди на тёмной воде заколебались отсветы мощных ламп, которыми освещалась каменоломня. «Чайка» повернула туда. Иво полагал, что часа через три они приблизятся к каменоломне. Пристань каменоломни находилась на противоположной стороне скалистого мыса, и Иво управлял «Чайкой» с таким расчётом, чтобы она, обогнув пристань большой дугой, на рассвете нагнала флотилию рыбаков, которая как раз к этому времени должна была выйти в открытое море.

Но волны взлетали всё выше, затрудняя ход парусника, ночь вдруг стала темнее, а из-за высоких гор поползли навстречу «Чайке» тяжёлые, свинцовые тучи. Вот они заслонили луну, и чёрная, непроницаемая мгла повисла вокруг. Над островом засверкали молнии. Море бурлило и пенилось.

Иво крепко держался за мачту, отдавая приказания рулевым. Ребята изо всех сил старались повернуть к земле, но парусник неудержимо несло в открытое море. Они хотели было спустить парус и плыть только под кливером [3] Кливер — небольшой треугольный парус на носу парусника. , но, прежде чем они успели это сделать, разъярившийся ветер мгновенно сорвал кливер и унёс его в море. «Чайка» дала такой крен, что зачерпнула бортом воды. Франьо и Юре принялись призывать на помощь всех святых. Оба рулевых, Михаел и Перо, с ужасом глядя на разбушевавшиеся волны, вслушивались в гул надвигающейся бури.

Иво не отрываясь следил за небом. Оно предвещало одну из тех весенних гроз, которые обычно быстро проходят и совершенно безопасны для опытных моряков. Но «Чайка» была отдана на волю ветра, мчавшего её в неведомое море. Повернуть назад к острову было невозможно: штормовой юго-западный ветер не выпускал парусник из своих объятий. Иво увидел, как в стороне далёкого острова Вис замигал маяк, но «Чайку» уже подхватили осатанелые волны открытого моря.

В воздухе загудело. Под страшным напором ветра, казалось, вот-вот сорвётся парус. С большим трудом его спустили, свернули и уложили на дно лодки.

Юре громко заплакал. Вслед за ним и Михаел. Грозное море трепало и швыряло судёнышко, как щепку.

Ребята ухватились за что попало, стараясь удержаться на паруснике. Ослепительные молнии одна за другой пронзали тьму. Иво, пытаясь перекричать рёв ветра и грохот волн, успокаивал товарищей, хотя чувствовал, что его самого покидает уверенность и спокойствие.

— Ребята, держитесь! Шторм скоро кончится! Не сдавайтесь! Гей, экипаж «Синей чайки»!

Волна хлестнула через борт, все бросились вычерпывать воду, стремительно заливавшую дно парусника. Бочонок с питьевой водой скатился в море. Юре упал, и, если бы его не удержали товарищи, он стал бы добычей волн. Иво наклонился над ним, стараясь его успокоить. Неистовые раскаты грома сотрясали воздух. И вдруг в ослепительной вспышке молнии, когда уже, казалось, всё было потеряно и конец неминуем, Иво заметил совсем близко большой моторный парусник. Он закричал что было сил, но кто мог услышать его в этом грохоте и гуле!

Внезапно впереди возникли очертания скалистого острова. «Чайку» несло прямо на него. Ребятам хорошо было видно, как огромные водяные горы обрушиваются на острые прибрежные скалы. Но тут могучий крутой вал подхватил парусник и, обдав пеной, взметнул его высоко вверх. Ребятам показалось, что они взмывают в воздух, но полёт этот длился всего лишь какую-то долю секунды. В следующее мгновение они рухнули вниз, и весь экипаж «Синей чайки» смыло волной. Иво видел, как Юре и Перо уносит волной в море, но тут его с силой швырнуло на прибрежные камни, в глазах потемнело.

Очнувшись через минуту, Иво вскочил на ноги. Рядом неподвижно лежал Франьо, чуть подальше — Михаел. Петер силился удержаться на скользкой скале — вот-вот его унесут бьющиеся о рифы волны. Иво едва успел помочь ему перебраться в безопасное место. Михаел и Франьо всё ещё не приходили в сознание.

«Чайка» крепко, словно в тисках, была зажата между двумя скалами. Могучие волны перекатывались через неё. Иво и Петер вдруг спохватились: нужно немедленно унести с парусника всё, что пока ещё пощадило море. Перетащив под высокую скалу товарищей, они поспешили к «Чайке» и из последних сил принялись выгружать остатки своего скарба. И, только покончив с этим, они почувствовали сильную слабость.

Боль пронзила сердце Иво, когда он подумал о погибших в морской пучине товарищах. Он подошёл к самой воде и стал громко звать… Но напрасно… Измученный, вернулся он к Петеру, в изнеможении упал на камни, и тяжёлая мгла застлала ему глаза.

Солнце поднималось на омытом грозой утреннем небе. Казалось невероятным, что накануне разыгрался яростный шторм. Море было спокойно. Только прибрежные волны ещё сердито перекатывались через камни, да чайки с криком облетали лодку, похожую на обессилевшее животное.