Ада Чумаченко - Город под дождем

Эти-то фуфайки и платки и стирала, главным образом, тетка Салли. Денег ей за это давали не много, но зато все обещали на обратном пути, когда разбогатеют, принести и ей, и Тому, и Томиным братьям, по большому куску самого настоящего золота. Только редко, редко кто сдерживал свое обещание. Не раз видела тетка Салли, как возвращались обратно знакомые ей золотоискатели не только без золота, но даже и без своего шейного платка, выстиранного когда-то Саллиными при южными руками.

Много золота в земле, да не так, видно, легко добыть его, как эго кажется сначала.

Но тетка Салли не спрашивала, сколько денег принес с собой возвратившийся рудокоп. Она просто молча стирала его фуфайку, а иногда даже, в придачу к этому, пекла ему на дорогу превкусную маисовую лепешку или жарила на жаровне кукурузные зерна. А кому же и вправду не хочется полакомиться подрумяненными зернышками кукурузы?

Жилось бедно. Зато за поселком начинались прерии - степи без конца и без края. Через прерии бежали по рельсам поезда, покрикивая и пофыркивая, - совсем, как и в другом каком месте. Но рядом с поездами скакали необъезженные лошади, а иногда даже и сами бизоны останавливались посмотреть издали на невиданное ими чудовище. И всегда над поселком было голу-бое, голубое небо, а в траве можно было спрятаться с головой и не такому карапузу, как Том. Домов в поселке было не очень много. И почти в каждом доме у белых слугами были черные, негры.

Негры работали с утра и до вечера, и только совсем, совсем маленькие дети, которые еще не умели мыть посуду, доить коз, растирать зерна или убирать в коровнике, - только совсем маленькие дети кувыркались в пыли, играли и смеялись, - словом, делали все, что делают все дети по всей земле, какого бы цвета ни была их кожа: черная ли, желтая, белая или красная.

Когда Том немного подрос, он начал бегать в школу и грамоте выучился быстро и легко.

Школа помещалась в низком одноэтажном здании, выштукатуренном и снаружи и внутри. В окна било солнце и лезли ветки деревьев, а на стенках классов, как и во всякой школе, висели карты земли и неба, на которых солнце было похоже на апельсин, а земля на маленькое, маленькое семечко крыжовника. В этой школе учились только негритянские дети, потому что в тех местах, где родился Том, даже маленьким белым детям не разрешают водиться с чернокожими.

Учителем у Тома был тоже негр - веселый малый, приехавший в этот поселок откуда-то с севера. От него Том в первый раз услышал о больших городах, где строя г дома чуть не до самого неба, где поезда ходят под землею и так кричат фабричные трубы, что приходится зажимать уши. Но и там, и в больших городах, говорил Тому учитель, так же, как и здесь, в этом маленьком степном поселке, хозяевами были белые, а слугами черные. И там, как и здесь, негру запрещалось есть за одним столом с белым и учиться в одной и той же школе и даже сидеть в одном и том же вагоне, будто там и в самом деле не хватало места на всех.

И чем старше делался Том, тем непонятней становилось ему, почему так плохо живется на свете неграм. Будто и в самом деле нет для них другой работы, как мыть чужие тарелки да обрабатывать чужие поля, да убирать чужие комнаты, куда их потом даже и не пустят.

Том спрашивал об этом у всех, у кого только можно было спросить, но толком объяснить ему не мог никто. Трудно ведь и вправду понять обыкновенному человеку, если он не сумасшедший и совсем здоровый, почему это люди задирают нос только оттого, что кожа у них немного белей, а волосы вьются не так мелко.

Том видел хорошо, что сам он нисколько не хуже и не глупее откормленного и розового Джона, жившего напротив.

Джон был ровесником Тома и тоже учился в школе - в большой школе для белых с прекрасным тенистым садом и с великолепной площадкой для игры в мяч. Том знал, что Джон до сих пор еще не может выучить таблицы умножения, и совсем еще недавно он зазвал Тома на пустырь за старым сараем и попросил Тома решить ему задачу, которую сам не мог никак одолеть.

Том задачу решил и даже переписал на бумажку, а Джон погрозил ему кулаке м и сказал, что если Том, поганый негритенок, когда-нибудь проговорится, то Джон исколотит его до полусмерти. Сказал и удрал домой. А задачу, конечно, взял и «спасибо» не выговорил.

А разве кто-нибудь в поселке был добрее чернокожей тетки Салли, Томовой матери? Кто только ни шел к ней со своими горестями и бедами, кому только ни помогала она на своем веку? Вот у кого было действительно золотое, как говорят люди, сердце. А уж если у человека и вправду золотое сердце, так не все ли равно тогда, какого цвета у него волосы и кожа?

Рассказал учитель и о том, как еще совсем, совсем недавно, негры работали на плантациях у своих хозяев - белых, как их били за малейшую ошибку, как травили собаками, как заковывали в цепи, как разлучали детей с матерями, чтобы повыгоднее продавать их порознь. Правда, в Америке теперь уже нет больше рабов, но и сейчас неграм живется немногим лучше. Белые по прежнему выдумывают разные законы против черных, и по прежнему негры работают на белых, на их землях и в их домах.

- Слушай, Том, - прибавил тогда учитель. -Ты негр и ты должен быть хорошим негром. Учись. Будь храбрым и докажи им, черт возьми, если они не понимают этого сами, что ты можешь быть лучше любого из них. Даже если ои непросто белый, а светло-голубой в крапинку.

Том пообещал это учителю. От всего сердца он пообещал это потом и бедной старой Салли, когда в жару и бреду она прощалась, умирая, со своим сыном.

В первый раз в жизни не ждала Тома утром чистая, выглаженная и заштопанная рубашка. Чинная и спокойная лежала Салли в гробу в своем единственном праздничном платье, а вокруг нее робко жались дети, испуганные непривычной тишиной. Салли похоронили на негритянском кладбище. Даже после смерти белые не хотели мешаться с черными, и Том остался старшим в бедном долге, наполненном детворой.

Впрочем это продолжалось недолго. Ни прошло и недели со смерти Салли, как в дом к Тому явился белый - о да! - совершенно белый человек в высокой шляпе-цилиндре и отличнейшем платье и объявил Тому, что дом, в котором родился мальчик, совсем не его дом, что «негры не смеют иметь никаких домов» и что здесь с будущей же недели будут жить «настоящие белые люди».

Плохо пришлось бы тогда Тому, если бы не старые чернокожие приятели тетки Салли. Пошептавшись и поплакав над бедным мальчуганом, они разобрали малышей между собой и сколоти л и деньжонок на проезд Тома на север, в большой город, полный автомобилями, трамваями и высокими домами.

- О! уж там ты наверное не пропадешь, - говорил дядя Билль, поглаживая Тома по курчавым волосам. - Где так много людей, там наверное и много столовых. А где столько столовых, там всегда найдется грязная посуда и на твою долю. Мой тарелки, Том. Мой тарелки и помни» что ты негр. Неграм не приходится много рассуждать на этом свете.