Леонид Фролов - Жемчуг северных рек [Рассказы и повесть]

— Руки-то не болят?

Митька поднял голову, обвёл взглядом пригорок:

— А где кладоискатели наши?

Тишка деланно будничным голосом ответил:

— Да уж, наверное, жемчуг ловят.

Митька моментально вскочил:

— А чего же они одни-то?

— Наверно, думали, что мы с тобой спим.

Митька сграбастал Николу в охапку, усадил на шею и медленно, оступью, спустился с пригорка. Тишка увязался за ним.

Трава на лугу была Тишке до плеч, можно в прятки играть: спрячешься — и не найдёт никто. Да и сам-то выберешься из неё на простор только по примятому собою же следу.

Трава стояла нетронутой стеной. Она даже наполовину выпрямилась и там, где только что пробирались через неё Алик со Славкой.

Никола с Митькиных плеч закричал:

— Я их вижу, они купаются!

Алик со Славкой и в самом деле бегали по берегу в трусиках. Рубахи и штаны валялись комом на песчаной отмели.

Река была здесь бурлива, неширока. Дно просвечивало камешником. Камни кое-где выпирали из воды, и она кипела вокруг них ключами.

— Ну, много жемчугу-то? — не удержался, крикнул им Тишка.

Алик, возбуждённый, подбежал к Митьке.

— Должен быть! — запалённо выдохнул он. — Вот! Жемчужницы!

В руках у него чернели обгоревшими картофелинами продолговатые раковины.

— И в них — жемчуг? — не поверил Тишка.

Митька, ничего не сказав, спустился к воде, обмыл своё в потных подтёках лицо. Поманил осоловевшего от жары Николу и, несмотря на то что тот увёртывался и кричал, ополоснул ключевой водой и его.

— Славик, поищи-ка сухих валежин, — попросил он Славку. — Надо костёр развести.

Славка оглянулся на Алика, будто спрашивая у него, подтверждает ли он это распоряжение.

— Да, да, Вячеслав, — поддержал Митьку Алик. — Без костра нельзя.

Славик нехотя двинулся по песчаной отмели к возвышающимся над обрывом кустам и деревьям.

— Да ты на взлобок сбегай, где мы коляску оставили, — посоветовал Митька. — Там и топор, если нужно будет, возьмёшь.

— И здесь насобираю. — Славка, заплетаясь ногой за ногу, направился к обрыву, увидев издали обломки сучьев, выброшенные на берег течением.

— А я берёсты схожу надеру, — сказался Митька и, взяв за руку брата, нырнул в траву.

Алик проводил их беглым взглядом, высыпал раковины на песок.

— Ну, как? Впечатляют? — спросил он гордо у Тишки и не утерпел, две раковины взял всё же в руки. Они темнели овалами коричневых полос, похожих на годовые кольца у свежеспиленного дерева. — Здесь всё дно в перловицах! — возбуждённо возвестил Алик.

— В чём, в чём? — будто ослышался, переспросил Тишка.

— В перловицах. — Алик протянул ему раковины.

Так вон о какой перловой приманке говорил на повети Славка… Вон какими перловицами давятся в лугах коростели.

Разочарование Тишки не знало предела: этакого добра ловить не переловить и в Берёзовке. Зачем сюда-то было тащиться? Ведь стоило в Полежаеве спуститься к реке, закатать штаны, зайти по колено в воду — и греби эти перловицы на берег хоть лопатой. Они в Берёзовке всё дно изрыли бороздками. Смотришь на неё — вроде в землю вросла, створки, как рот, полуоткрыла и даже жабры расправила коричневой пиявкой. А в эту щель она выставляет ногу и передвигается по вязкому дну, оставляя за собой долго не замываемый водой след. Вообще-то раковины можно ловить и прямо с берега. Сорвёшь в траве длинный стебель мятлика и, как негнущуюся проволоку, нацелишь его раковине в полуоткрытые створки — она моментально сожмёт их, и тогда её, будто на крючке, тяни из воды, ни за что не сорвётся, сама себя к смерти приговорила. И уж потом, на берегу, сколько ни мочалишь зажатый конец мятлика, как его ни пытаешься расшатать — раковина его не отдаст. Оторвать по надкушенному месту можешь, а вытащить — нет. Открыть силой створки почти невозможно. Если только рядом с травиной вклинишь в сомкнутую щель перочинный ножик и тебе удастся развернуть лезвие поперёк пружиняще тугого зева перловицы, расклинить его, тогда ты увидишь жёлтую мясистую массу, напоминающую застывший студень, и с удивлением обнаружишь, что изнутри створки раковины покрыты переливающимся всеми цветами радуги перламутром. Уж не из него ли жемчуг-то делают?

Так нет, Алик показывал на журнальном рисунке горошины, а не перламутровую скорлупу. Значит, жемчужины в этих раковинах живут?

— Вот именно, Тишенька, в этих! — ликовал, как двухлетний ребёнок, Алик. — В этих самых, Тишенька, в этих…

Но чем отличались ракушки, утыкавшие илистое дно Берёзовки, от тех, что держал в своих руках сейчас Алик, Тишка не мог понять. Может, эти были чуть потемнее на вид, те, скорее, буро-зелёного цвета, а эти выкрасились под камни-голыши, которыми вымощено русло Керети.

Так и у нас в Берёзовке почти такие же, — пожал Тишка плечами.

Алик самодовольно улыбался.

— Тихон, я же читал вам: жемчужница живёт в чистых текучих водах. Читал?

— Ну-у, читал.

— А Берёзовка твоя — вонючее болото. Зайдёшь в неё, и из-под ног пузыри всплывают, так и кажется, что пиявки по коже ползут.

Это точно. Тишку и самого иногда передёргивал озноб от того, что пузырившийся вязкий ил под ногами оживал, и Тишка сам очень часто пузыри принимал за пиявки. Но Алик всё-таки сгустил краски: не везде Берёзовка болотисто топка. В купалище вон искристый песочек, от берега до берега пройдёшь — ни на один палец земли не нальнёт. Да и каменистые перекаты есть — слуды. Вода в них не стоит, а бьётся ключами.

— Тихон, и в этих-то перловицах не во всех есть жемчужины, — между тем вразумлял Тишку Алик. — Вот даже наверняка, что в этих нет. Видишь, они как по стандарту сделаны? Что эта, что эта…

Тишка посмотрел на раковины, которые Алик держал в вытянутых руках. Ничего подобного, в правой ладони лежала перловица куда крупнее, чем в левой.

— Нет, эта больше, — не согласился Тишка.

— Так не в размерах же дело, — развеселился Алик и как по писаному объяснил: — Перспективными считают такие перловицы, которые по внешнему виду имеют отклонения от нормы. У одной створки не совсем плотно закрываются, у другой какая-то бороздка на раковине, третья и вовсе уродлива — обе половинки волнами пошли. Вот в них жемчуг-то и ищи.

Тишка изумлённо смотрел на него: откуда Алику-то известно, в каких раковинах горошины прячутся, а в каких ничего нет? Ведь он никогда на промысел жемчуга не ходил, людей, которые добывали жемчуг, не видел.

— Ну чего ты глазёнки вытаращил? — веселился Алик. — Не веришь мне? Надо, Тихон, книги читать. Из книг всё узнаешь. — Он изменил свой голос на бас и, сверкая глазами, пророкотал, будто во рту у него были камни: — «Учись, мой сын, науки сокращают нам опыты быстротекущей жизни…» Это ещё Пушкин советовал, великий русский поэт.