Леонид Фролов - Жемчуг северных рек [Рассказы и повесть]

Председатель перехватил Тишкин обидчивый взгляд, перестал смеяться:

— Ребята, так восемнадцать же миллионов на всю Архангельскую губернию. А в ней знаете сколько жемчугоносных рек!

О, председатель-то хоть и не читает журналов, а не так уж и прост.

Тишка сник от его довода. И в самом деле, Архангельская губерния большая. Алик сам же перечислял, что из неё выделилась Вологодская область, да ещё кое-что перепало Костромской и Кировской.

И тогда на подмогу Тишке выступил Алик:

— В журнале сказано: «В 1913 году на реке Кереть жемчуголов средней руки добывал за лето жемчуга на 200–300 рублей».

— Допускаю, — опять согласился председатель. — Ну и давайте помножим на тот же коэффициент, — предложил он. — Двести — это примерно две тысячи, триста — три… За ле-е-то… Да у меня и комбайнер средней руки не меньше этого зарабатывает.

Боже ж ты мой, самое время забираться в штаны и натягивать рубаху. Не столько комары доняли Тишку, сколько досада, что в чём-то он, Тишка, всё же опростоволосился. Ведь они же тоже считали, и у них восемнадцать миллионов выходило на четверых: на Алика, на него, Тишку, на Митьку и Славку. Почему же они всю губернию-то приняли за одну реку Кереть? Хотя нет, Алик сулил всего один миллион, не восемнадцать. Но и одного на Керети вчетвером, выходит, не наскрести. Десять тысяч, не больше.

Тишка, насупившись, оделся. Комбайнеры зарабатывают веселее, это Тишка знал по отцу.

— Значит, разбогатеть захотели? — подколол его председатель, и это ещё больше обидело Тишку.

— Да мы же не для себя! Для колхоза!

— Для колхоза? — недоверчиво переспросил председатель. — Значит, я на вас зря шумлю… Думаю, ребята с Клондайка, себе карманы решили набить, а того не знают, что жемчуг, как и золото, — государственное достояние и что за добычу его без соответствующего разрешения по советским законам судят…

Председатель куда-то опять увильнул в сторону. При чём тут суд-то? Они же не для наживы ловили, они колхоз хотели сделать богатым.

— Запугиваете? — спросил Алик у Зиновия Васильевича.

— Не запугиваю, информирую…

Но Алика разве обведёшь вокруг пальца! Он горько усмехнулся:

— Так бы сразу и говорили, что ловить нельзя… А то запели нам песню: Кереть — не жемчугоносная, Кереть — не жемчугоносная… И сами же знаете, что нас обманываете…

Председатель отшвырнул в реку раковину, которая мешала ему жестикулировать руками, и, как баба, всплеснул ими, освобождёнными теперь, на весь размах, ударив себя по бёдрам:

— Ну, мужики, вам бы только спорить… — Он был сейчас как на колхозном собрании, вёрткий, насторожённый, поворачивался то к одному, то к другому. — Ну, вот ты, Митька, скажи, ты полежаевский абориген, ты слыхал от кого-нибудь, что в Керети есть жемчуг?

Тишка за напряжённым разговором с председателем совсем выпустил из виду Дмитрия. А ведь тот ещё в Полежаеве делал упор на то, что не слыхивал от стариков про жемчуг ни одного намёка. Ну, председатель безошибочно выбрал себе союзника. Но Митька повёл себя благородно:

— Про нефть старики тоже не догадывались, а геологи, говорят, около Фёдоровки её нашли…

Председатель раздосадовано хлопнул себя по бёдрам.

— «Нефть, нефть», — передразнил он Митьку. — Но это же жемчуг. Старинный промысел. Там, где он был, там и помнят о нём. При чём тут нефть?

Алик, так неожиданно поддержанный Митькой, совсем взорлил:

— Ну и в Кеме, скажете, нет жемчуга?

— В Кеме? — переспросил председатель явно для того, чтобы выиграть время для обдумывания ответа. — И про Кему не слыхивал, — замотал он головой.

И вот тут-то и сгодилась Аликова память. Он гордо сообщил:

— А вот в «Олонецких губернских ведомостях» за 1872 год написано, что есть. — И Алик тут же, без запиночки, процитировал: «В Кемском и Онежском уездах жители издавна занимаются ловлею жемчуга в местных озёрах и речках…»

Председатель снова захохотал:

— Ребята, так вы же божий дар с яичницей путаете!

— Это как так путаем? — Веснушки проступили у Алика на лице бурыми крапинками.

— Да это же не Кема, а Кемь… Кема никогда не была уездом… Деревушка в десять домов — какой уезд… Это Кемь, ребята, знаменитое место…

Про гражданскую войну на Севере знаете? Ну, когда наши на Шенкурск шли… Шенкурск-то по эту, по нашу, сторону Белого моря, а Кемь по ту. Но и там были сражения не легче.

У Алика не только веснушки, а все лицо стало пунцовым — веснушек-то и не различишь. Вот уж председатель уел Алика так уел.

На истории сразил, а Алик по истории-то круглый пятёрочник.

Алик потоптался пристыжённо, не зная, чем возразить председателю, и сказал:

— Ну, это надо проверить…

— А я разве против? Надо. — И председатель повернулся к Славке. Тот уже панически принимал поражение, выпячивая блином губы, и удручённо качал головой: с кем же, мол, я связался. — Ну, что, Славка, скажешь? — спросил его председатель.

— А зря время ухлопали, — сказал он.

Алик аж натянулся струной, но промолчал.

— А что, ты чем-то был занят серьёзным? — спросил его председатель.

Славка пришибленно проглотил язык, заковырял босой ногой землю.

— Вообще-то нет, — признался он.

— Ну и хорошо, хоть оказалось на что время ухлопывать, — добил его председатель.

И поделом, не будешь предателем. Вон Митька с Аликом чуть за грудки друг друга, распетушившись, не хватали, а в трудную минуту Митька Алика перед председателем поддержал. Никто насильно и Славку не тянул за рукав: поехали да поехали на Кереть. Сам же первым и засучил ногами: ой, разбогатеем, ой, одним разом выведем колхоз в миллионеры! А теперь сам же и запятился назад. Ну. Славочка, ты и рак… Тебя в одну-то со всеми телегу впрягать нельзя, ты не туда потянешь.

Председатель своими репликами, направленными против Славки, видимо, расположил к себе Алика, и Алик, поразмыслив, спросил:

— А вы считаете, что в журнале упоминается не наша и Кереть?

Председатель, опять как на колхозном собрании, посмотрел на одного, на второго, на третьего, почесал в затылке и чистосердечно признался:

— Думаю, не та…

У Алика не нашлось запала возражать ему.

— А почему? — только и спросил он.

Председатель, почувствовав, что сопротивление ослабло, весело потёр руки.

— Судите сами, мужики, — сказал он. — В статье, вы утверждаете, есть ссылка на тысяча девятьсот тринадцатый год. — Зиновий Васильевич посмотрел на Тишку и, видно углядев в его глазах недоумение, упростил разговор, почему-то раздражаясь от этого. — Ну, вы же сами читали, не я, что в тысяча девятьсот тринадцатом году на Керети жемчуголов средней руки добывал за лето жемчуга на 200–300 рублей. Так ведь?