Владислав Крапивин - Тень каравеллы. Повести

Нелепо тосковать по людям, которых никогда не было, которые однажды просто приснились. Но я тосковал по Валерке и Братику.

И ведь никому не расскажешь! Разве что Володьке… Но Володька - он разный. Иногда ласковый, тихий и все понимает. А иногда вдруг станет вредным таким и насмешливым. И не поймешь отчего…

И все же Володька был единственным человеком, который меня мог бы понять.

Мы с ним познакомились три года назад.

Я перепечатывал на машинке статью для журнала «Театральная жизнь». Печатал я тогда плохо, работа надоела, я лениво давил на клавиши. В это время постучали.

Я неласково сказал: «Войдите».

На пороге возникло лохматое, но симпатичное существо ростом чуть повыше спинки стула. С тонкой шеей, оттопыренными ушами и глазищами цвета густого чая. Одето оно было в мальчишечью школьную форму, крайне для него большую.

- Это вы все время тюкаете? - строго спросил гость.

- Что значит «тюкаете»? - слегка обиделся я.

Не отводя внимательного взгляда, мальчишка объяснил:

- Я внизу живу. А наверху каждый день: «тюк» да «тюк», «тюк» да «тюк». Будто клюет кто-то…

- Это машинка стучит, - объяснил я. - Печатаю. Работа такая. А что, мешаю?

- Да нет, тюкайте, - великодушно разрешил гость и добавил: - Просто интересно. А вы кем работаете?

- Я зав. литературной частью. Проще говоря, литературный директор.

Что-то вроде уважения мелькнуло у мальчишки в глазах. Он попытался незаметно подтянуть штаны и спросил:

- В какой школе?

- Почему в школе…

- В нашей школе исторический директор, - объяснил гость. - Он пятиклассников истории учит. У Витьки - ботаническая директорша. А вы в какой школе? Вы литературу преподаете?

Слово «преподаете» он произнес с солидностью человека, уже посвященного в премудрости школьной жизни.

Я сообщил, что работаю не в школе, а в Театре юного зрителя, отвечаю за то, как написаны пьесы.

- У-у… - сказал он. - А я думал, что в театре все люди артисты.

Я терпеливо объяснил, что в театрах много работников с разными профессиями.

- Но артисты все же самые главные? - спросил он. - Или вы главнее?

Набравшись нахальства, я сказал, что главнее: артистов много, а я один.

Он кивнул, помолчал и задал новый вопрос:

- А вы были артистом? Или сразу стали директором?

- Был.

- А кто главнее: литературный директор или знаменитый народный артист?

«Вот зануда», - подумал я и ответил, что народный, пожалуй, главнее.

- А вы почему не стали народным? - поинтересовался он, глядя ясными янтарными глазами.

«Иди ты знаешь куда…» - чуть не сказал я и мрачно признался:

- Не получилось.

- Бывает, - посочувствовал он.

- Просто мне расхотелось играть, - заступился я за себя. - Я решил сам писать пьесы.

- Получается? - серьезно спросил мальчишка.

- Получается, - соврал я.

Он вежливо сделал вид, что поверил. Опять кивнул и посмотрел на машинку.

- А как вы печатаете?

- Проходи, - сказал я. - Что за разговор у порога… Тебя как зовут?

Он сообщил, что зовут его Володькой, скинул у дверей полуботинки и, бултыхаясь в своей форме, как одинокая горошина в кульке, подошел к столу. Забрался с ногами в мое кресло. Оглянулся на меня.

- Можно, я потюкаю?

Я с тайной радостью (есть причина не работать) вытащил недопечатанный лист и вставил чистый.

- Смотри, я покажу, как надо…

- Знаешь, я все привык делать сам, - доверительно сообщил Володька. - Я разберусь.

И он, в самом деле, быстро разобрался (правда, потом пришлось менять клавишу с буквой «ы»).

На другой день Володьку заинтересовала моя спортивная шпага (он выволок ее из-за шкафа).

- Это настоящая? - спросил он, и глаза у него сделались светлыми, золотистыми.

- Вполне, - сказал я.

- И ты умеешь сражаться?

- Конечно, - гордо ответил я. И объяснил, что в театральном училище нам преподавали фехтование, а кроме того, я занимался в спортивной секции. Один раз даже занял третье место в областной олимпиаде.

- Врешь! - восторженно сказал он.

Конечно, он просто не сдержался. И все же я решил поставить юного гостя на место.

- Во-первых, не вру. У меня диплом есть! А во-вторых, с чего это вы, сударь, начали говорить мне «ты»? Я взрослый человек.

Этот тип уселся на диван, поставил клинок между колен, прижался щекой к рукояти и задумчиво уставился на меня.

- Какой же ты взрослый? Взрослые не такие.

- А какие?

- Ну… они важные. У них жены, дети.

- Подумаешь… У меня тоже скоро будет жена. У меня невеста есть.

- А где она? - подозрительно спросил Володька.

- В Москве, в аспирантуре, - сказал я и вздохнул, вспомнив Галку.

Володька подумал и сообщил, что невеста - это не считается.

- У меня было две невесты. Одна в детском саду в меня влюбилась, а одна недавно, в сентябре. Записки писала. Печатными буквами.

- Ну, ты даешь… - только и сказал я.

- Можно, я потренируюсь шпагой?

- Тренируйся, но не шуми. Я хотя, по-твоему, не взрослый, а должен работать.

Мы подружились. Володька подрастал, перешел во второй класс, в третий, в четвертый… И почти каждый день приходил ко мне в гости. А если уезжал в лагерь или к дедушке, я скучал.

Иногда Володька печатал на моей машинке странные слова и говорил, что это названия планет, про которые он придумывает сказки. Иногда притыкался рядом и шепотом рассказывал, какую картину нарисует, когда совсем вырастет. Это будет грустная картина: кругом море, посередине маленький остров, а на острове одинокая, брошенная собака. Чтобы все поняли, что нельзя бросать собак. А еще будет картина «Девочка на дельтоплане». Это та девочка, которая в первом классе писала ему печатными буквами записки. («Только ты никому не говори, ладно?»)

А иногда в милого Володеньку словно бес залазил. Он начинал язвить. Чаще всего этот субъект потешался, что я считаю себя взрослым. Он заявлял, что взрослые не собирают картинки с парусными кораблями и не читают детских книжек. Взрослые не бегают с мальчишками на рыбалку и не строят игрушечные пароходы (сам подбивает меня на такие дела, а потом ехидничает!). Кроме того, взрослые умеют завязывать галстуки и не ужинают консервами из морской капусты.

Я злился и не знал, что возразить. Тем более что Галка не вернулась из Москвы, она вышла там замуж за солидного кандидата наук.

Но ссорились мы с Володькой редко. Зимой мы вместе катались на лыжах, а летом ходили купаться на большой пруд недалеко от дома.

Купались мы и в те дни, с которых я начал рассказ. Только мне было невесело и неспокойно. Володька смотрел на меня, и глаза его темнели.

- Ну, ты чего? - спрашивал он. - Чего ты такой?

- Устал, - говорил я.

- Ты же в отпуске.

- Пьесу переделываю. Не получается. Вот и устал.

- У тебя и раньше не получалось, а ты был веселый…