Надежда Шер - Новый дом

Маленькая девочка крепко спит, уткнувшись носом в мягкий зеленый мох. Это совсем маленькая девочка, лет двух — не больше, и спит она в дремучем лесу, под старым-престарым орешником. Вокруг стоят огромные дубы и сосны, стоят совсем неподвижно, как нарисованные; тихонько позвякивают остренькие листочки дикого кизила, цветут дикие яблони, и нет ни одной человеческой души.

Девочка спит очень крепко, так крепко, что не слышит даже, как ползет по ней большой майский жук, как он карабкается сначала на голую ножку, потом по серой рубашонке к подбородку. У самого подбородка он останавливается, шевелит усиками, думает и ждет. Ждет и думает: «Это, должно быть, огромная гора, такая гора, на которую мне не влезть». Впрочем, может быть он так и не думает, не знаю. А ты вот читаешь это начало и уж наверное думаешь: «Это, должно быть, сказка. Это, должно быть, какая-нибудь выдуманная история, потому что обыкновенно не бывает, чтоб маленькие девочки спали в дремучих лесах и чтоб жуки так спокойно ждали, когда они проснутся». Но ты ошибаешься, и это совсем не сказка и не выдуманная история. Все это было на самом деле.

Девочка спала очень крепко, и девочка действительно не чувствовала, как по ней ползет большой майский жук. Жуку скоро надоело сидеть у подбородка. Он быстро-быстро зашевелил усиками, потом поднял одну ногу, за ней другую и пополз. Вот он ползет по щеке к самому уху. Девочка мотает головой, трет руками глаза, морщит нос и просыпается. Вот она уже совсем проснулась. Она сидит на траве. Она ничего не понимает: «Мама! Где же мама?» Вместо мамы зеленые кусты и мох и хрустальные солнечные зайчики в листьях. Девочка смотрит на зеленые кусты и не знает, смеяться ли ей или, может быть, плакать? На щеке у девочки красные полоски от мха, на котором она лежала, глаза еще не совсем проснулись, и рот уже морщится, морщится… Сейчас она заплачет.

Вдруг в эту самую минуту зашевелился куст орешника, и из-за куста выбежала девочка, за ней — другая и третья.

— Смотри, смотри, Саламат, Саламат! Что это? Что? Девочка? Откуда?

Девочка еще не успела ни засмеяться, ни заплакать. Она смотрит на больших девочек в пестрых платьях, в янтарных бусах, и она видит, как Саламат, самая большая, садится рядом с ней и говорит:

— Иди ко мне, мое сердце, иди ко мне, моя птичка. Где твоя мама?

Девочка услышала: «мама» и на одну минутку вспомнила родные мамины руки, родной мамин запах и мамин пестрый платок на голове. Мама? А Саламат уже держит ее на руках и прижимает к себе, совсем как настоящая, большая мама.

На шее у Саламат желтые янтарные бусы, а на голове пестрый платок, и девочка ухватилась за бусы ручонкой. Остальные девочки смеялись, сидели на корточках вокруг Саламат и говорили:

— Вот смотри, монеты. Видишь, какие красивые монеты! Смотри, бусы! Красные бусы! Видишь, какие бусы? Возьми!

Но девочка крепко держалась за янтарные бусы Саламат и ничего не говорила.

— Кто это, Саламат? Откуда она? Саламат? А, Саламат? Может быть она принесет нам зло и может быть не надо смотреть на нее?

— Зачем зло, Кумру? Разве ты не видишь, что это живая девочка? Посмотри, какие у нее толстые ручки и ножки, посмотри…

Но Саламат больше ничего не успела сказать. Девочка оборвала нитку янтарных бус и засмеялась.

— Она смеется, смеется! Смотрите, как она смеется и сколько у нее зубов!

— Дай подержать ее, Саламат, дай подержать, ведь она не твоя собственная, ведь тебе нужно собирать свой янтарь.

И девочка перешла к Телли и ухватилась теперь за яркокрасные бусы на шее у Телли.

Телли встала.

— Ты хочешь кушать? Хочешь пянир [1] Сыр. ? Девочка вдруг бросила красные бусы. Она услышала знакомое слово: пянир. Ну конечно: пянир! Она хочет пянир, и она еще хочет лаваш [2] Хлеб. , и она еще хочет маму! Маму! Маму!

Саламат собрала свои бусы, завязала их в узелок.

— Кто тебя обидел, сердце мое? Иди ко мне. Пойдем домой. Ты хочешь домой?

— Да, домой, скорей домой!

Девочки засуетились, зашуршали своими пестрыми юбками, зазвенели серебряными монетами и побежали в чащу орешника — домой.

Ты думаешь: они побежали в настоящий дом, в городской дом с этажами, лестницами, с большими окнами. Совсем нет. Ни Саламат, ни Телли, ни Кумру не знают даже, что бывают такие дома. Зимой они живут в маленьких лачужках, в саклях, которые гораздо больше похожи на большие каменные ящики, чем на дома. А с ранней весны и Саламат, и Кумру, и Телли, и все мальчики, и девочки нагорного Курдистана бросают свои дома и уходят высоко в горы.

— Становится тепло. Смотрите, как заскучали бараны. Пора уходить, — говорит ранней весной самый старый старик в семье.

— Пора уходить, пора уходить в горы! Смотрите, как заскучали бараны, — передают из семьи в семью, из деревни в деревню.

И начинаются сборы. Женщины вытаскивают свои платья, свои блестящие украшения, свои яркие платки. Туго плетут косы девочкам. Девочки весело нанизывают пестрые бусинки и перекликаются с мальчиками.

— Зиль-фу-кар! Эй! Зильфукар, где потерял ты свой новый кинжал? Куда убежал твой лихой конь?

Нет у Зильфукара коня, и знает Зильфукар — смеются над ним девчонки, но разве не хорош осел Зильфукара и разве старшие братья еще в прошлом году не ездили на ослах? Что ж, и Зильфукар поедет на осле. Вот он украсил гриву осла пестрыми лоскутками.

— Эй, вы, Телли, Кумру, вот мой конь! — кричит Зильфукар. — Вот мой конь! — И Зильфукар едет на своем коне, высоко задрав голову.

Зильфукар подъезжает к отцу.

— Хорош у меня конь, отец? — подбоченясь, спрашивает Зильфукар.

Отец смеется в седую бороду. Отцу тоже некогда. Он сгоняет своих верблюдов, он чистит своих коней, он смотрит, как мать Зильфукара украшает коврами арбу, и потом, поджав под себя ноги, садится в кружок вместе с другими мужчинами и ждет рассвета.

А на рассвете во всех деревнях звенят колокольчики верблюдов, перекликаются мальчики, скачут кони, и скрипят арбы — дзынды, дзынды!

Некогда ждать! Скорей, скорей на коней, на верблюдов! Некогда ждать! Уж светает. Вот терпеливо на коленях стоят последние верблюды.

Седла уже прилажены. Скорей садитесь, женщины, дети! Динь, динь-динь! — звучат серебряные и медные колокольчики на верблюдах. Динь, динь-динь! — степенно и важно мотают головами верблюды и медленно встают с колен.