Владимир Добряков - Когда тебе пятнадцать

— Иначе… Вот, может быть, как у нас с тобой… Да, как у нас, — строго подтвердила Таня и все-таки не смогла удержаться — смахнула с погончика Костиной куртки десяток приставших снежинок. — Ну, до завтра. Пока! — радостно кивнула и побежала к подъезду.

И Костя остался один. Один среди пушистых сугробов прекрасного белого снега.

В четверг учительница литературы раздавала домашние сочинения, которые ребята писали недели полторы назад. Передавая тетрадь Сорокиной, она сказала:

— Люба меня порадовала. Глубокая, самостоятельная работа. И грамотная. Изложена хорошим языком.

Довольная похвалой, Люба зарделась, опустила длинные ресницы.

Таня обернулась с первой парты — посмотреть на Сорокину. Ничего не скажешь — красивая девочка. «Несправедлива я к ней, — раскаянно подумала Таня. — И как еще мало, оказывается, знаю ее…»

А Люба точно подслушала Танины мысли. На другой день у них состоялся любопытный разговор. Подошла сама Люба:

— Тань, ты завтра не свободна? Хотела пригласить тебя. Так сказать, на чашку чая.

— А если по правде? — Таня подмигнула Сорокиной. — День рождения, да?

— Нет-нет, честно — просто посидеть. Ты вот сама агитируешь за дружбу. Все говорят о ней, призывают, дают советы. А как дружить? Только в походы ходить? Коллективно посещать кино, филармонию?

— Разве это плохо?

— И только в этом жизнь? А посидеть в домашней обстановке, послушать современную музыку? Мы не в тридцатые годы живем. Тогда, говорят, даже занавески на окнах считали мещанством. Теперь другие идеалы. Двадцать первый век на пороге.

— Зачем ты разъясняешь «дважды два»? Хорошо, согласна, от имени двадцать первого века постучу в твою дверь.

— У нас мелодичный звонок, — улыбнулась Сорокина.

— Значит, нажму кнопку мелодичного звонка. Это более современно. А кто еще будет?

— Танечка, тебе обязательно всю программу распиши! Я, например, люблю неожиданности, парадоксы. Ты ожидала, что я приду с лыжами в парк?

— Не очень, — призналась Таня.

— А я, видишь, пришла.

— Ну хорошо, — улыбаясь чему-то своему, согласилась Таня. — В какой час мелодично звонить?

— В семь.

— Надеюсь: не в семь утра? А то с твоими парадоксами… Я бы не удивилась.

— Нет-нет, — прыснула в кулак Люба. — До этого еще не дошло. В девятнадцать ноль-ноль. По московскому времени.

Неожиданное приглашение Сорокиной Таню заинтересовало. Может, в самом деле Люба права? Одними запланированными походами и экскурсиями дружный коллектив вряд ли создашь. Теперь у телевизора много времени проводят. Увидят в программе международную встречу по хоккею или то же фигурное катание — ставь крест на любой экскурсии. А если и сагитируешь пойти вместе в кино, то велик ли толк? Почти каждый еще до коллективного похода посмотрел фильм, все обговорили, выяснили — чего жевать пережеванное! Не получится дискуссии, не разговорятся ребята. Другое дело дома, в привычных условиях. Там-то скорее можно понять человека.

Конечно, чего скрывать — любопытно Тане было и другое: кого пригласила Сорокина? И почему именно ее, Таню, пригласила? Дружбы, каких-то особых отношений между ними вроде не наблюдалось…

В субботу, когда вышли из ворот школы, Люба заговорщически кивнула:

— Запомнишь? Второй подъезд, второй этаж, квартира двадцать.

— Сплошные двойки. Прямо страшно.

— Зато время проведем на пять. Не прощаюсь. — И Люба, не снимая перчатки, послала воздушный поцелуй.

«Что-то затевается, — подумала Таня. — Такой приветливой Люба со мной никогда не была… Ну посмотрим, кто кого удивит…»

Ровно в семь часов вечера на второй этаж поднялся старичок в красных сапожках, в пышной меховой шапке и коричневой дубленке, подпоясанной широким ремнем. Старичок потрогал седую, шелковистую бороду, достал из кармана листок и, не обратив внимания на призывно красневшую, как глазок светофора, кнопку звонка, забухал кулаком в дверь.

— Кто там? — тревожно донеслось из квартиры.

— Телеграмма!

Дверь приоткрылась, и Люба с удивлением оглядела низкорослого старичка.

— Кому телеграмма?

Не отвечая, старичок протянул бланк.

Люба развернула листок, прочитала наклеенные строчки, и тонкие, как шнурочки, брови ее приподнялись. Внимательно вгляделась в старичка с бородой.

— Таня? Ты?.. Ну, конечно, я узнала! Ребята, сюда! Вот это сюрприз!

Ребята не заставили себя ждать, в ту же минуту в передней появились Олег Чинов и Петя Курочкин. В фирменных джинсах, модные, расфранченные. Петины кудри блестели особенно ярко.

— Ну даешь! Десять очков вперед! — восхищенно проговорил Олег.

— А телеграмма-то! Настоящая, на бланке! — И Люба выразительно прочитала: — «Встречайте в девятнадцать часов. Спецрейс из космоса. Обнимаю — двадцать первый век!»

— Сюрприз — что надо! — Чинов подскочил к Тане. — Разрешите, мсье, за вами поухаживать. Позвольте вашу дубленочку, помогу…

— Я сам, — басом сказала Таня и не выдержала, рассмеялась: — Ой, страху натерпелась, пока шла! Хорошо — на улице темно.

— Кого же бояться с такой представительной бородой! — воскликнул Олег. — Любой дорогу уступит. — Он провел рукой по шелковистой, чуть вьющейся бороде. — Из костюмерной театра?

— Оттуда, — подтвердила Таня. — Специально ходила.

Дубленку с Таниных плеч Олег все же снял. Прежде чем повесить на вешалку, словно взвешивая, подержал в руках:

— Приличный товарец. Почем такие в космосе? Не за доллары?

— Какие низменные вопросы! — перебил Курочкин. Он тоже хотел выглядеть джентльменом. — Прошу вашу шапочку.

Потом Таня сняла бороду, и Петя, встряхнув чубом, продекламировал:

— И наконец в земной красе она предстала перед нами.

— Может быть, хватит стихов? — Таня мельком оглядела себя в зеркало и одернула на плечах белый гольф, заправленный в голубые джинсы.

— Вот именно, — подхватила Люба. — Израсходуете все восторги и рифмы, и хозяйке ничего не останется. — Она тоже кинула взгляд на зеркало и сразу успокоилась: о нет, ей-то всего достанется — в нежно-зеленом расклешенном платье, с черной бархаткой на шее, она, конечно же, смотрится эффектнее. И фигура… Фигура взрослой девушки.

В углу комнаты был накрыт низенький журнальный столик, над которым склонился зеленый колокол торшера. На соломенных салфетках расставлены чашечки для кофе. Тут же — коробка конфет, печенье, ваза с яблоками.

— Нравится? — Люба обвела рукой комнату.

— Уютно, — кивнула Таня и осмотрелась. Пианино у стены, тахта, застеленная ковриком. Прекрасная репродукция репинской «Незнакомки». Волны штор, закрывающих окно. Магнитофон. Цветы. Действительно уютно.

— Моя личная комната, — с удовольствием сказала Люба. — Чувствуйте себя как дома. Мои дорогие родители…