Владимир Добряков - Что берешь в дорогу

— Красивые, — кивнула она.

— И с какой охотой все объяснили! Для невесты, мол, больше всего эти подходят — белые и розовые… А Татьяна Ивановна дома? Не ушла?

— Она у себя.

— Не заболела? — встревоженно спросил Виталий.

— Нет, просто у себя в комнате. По-моему, читает.

— Ясно. Так… Ну, а как она вообще… Одобряет?

— Что одобряет? Ах, это. Даже очень. Ты же такое впечатление произвел на нее! Не пьешь, не куришь.

— Это ты… без иронии? — чуть подозрительно нахмурил брови Виталий.

— Абсолютно. Ведь правда же — не пьешь, не куришь.

— Обожди, как-то говоришь… Может, обо мне чего слышала?

Люда подняла на Виталия глаза.

— А что я могла слышать?

— Да мало ли… Люди чего не наговорят! Особенно от зависти. Сейчас к цветочному киоску подъехал — очередь человек пять. Я только подошел, взглянуть, что за цветы продают, а одна, в шляпе, как зашипит: «Если на машине, то, полагаете, имеете право без очереди?» Видишь, какие люди! Так ты… ничего?

— Ничего. Я просто ждала. Долго тебя не было. Я решила, что не придешь.

— Надо же, глупости придумала!

— Решила: это он из-за глаз.

— Ерунда какая!

— Болезнь глаз — не ерунда, — вздохнула Люда. — Я в клинике долго лежала, всякого насмотрелась.

— Ну зачем об этом! — поморщился Виталий. — Туфли снимать не надо?

— Не снимай… Проходи, — секунду подумав, сказала Люда. В комнате она огляделась, вспомнила, что ваза на кухне. Но тут же словно забыла о ней, осторожно положила цветы на стол.

— Их бы в воду, — сказал Виталий.

— Хорошо, — машинально кивнула она.

— А корни прямо в воде рекомендуется подрезать.

— Да, Виталий, в клинике я насмотрелась… Девочка, помню, Наташа, всего десять лет…

— Люда, не надо. У тебя-то вон какие… ясные, большие, утонуть можно. Все у тебя с глазами будет в порядке, не волнуйся. Лучше скажи: о гаражах у Татьяны Ивановны не спрашивала? Я с бабкой одной пока договорился, у нее гараж во дворе, от мужа-инвалида остался. Покупателя ищет. Пока, говорит, пусть стоит. За тридцатку в месяц. Не спрашивала у Татьяны Ивановны?

— Нет еще, — вдруг легко, почти небрежно и отчего-то не чувствуя никакой своей вины, ответила Люда.

— Что ж ты так?.. — чуть помолчав, с укором сказал Виталий. — Дело-то общее, наше. Бабка, знаешь, какую цену заломила! Не поверишь — «Запорожца» купить можно. Да и не оформишь. Это инвалидам во дворе разрешали держать… А я почему еще опоздал, сказать?.. В одно приятное учреждение по дороге сейчас завернул… Догадываешься?

Люда вопросительно взглянула ему в лицо.

— Четыре золотце буквы на голубом стекле…

И хотя Люда по-прежнему непонимающе смотрела на Виталия, он утвердительно закивал:

— Точно: в загс заезжал… Сегодня работают до восемнадцати ноль-ноль…

Но в лице своей невесты Виталий вновь ничего не прочитал. Он посмотрел на часы.

— Так что можем и сегодня подать заявление. Карета подана. Все лошадиные силы в упряжке. — Виталий подкинул на ладони ключ от машины и кивнул на окно. — Во дворе дожидается.

— Двор у нас не здесь. — Люда, будто слыша со стороны, удивилась своему спокойному голосу.

— А, точно, — сдержанно засмеялся Виталий. — Еще не привык… Ну что?.. — Он во второй раз взглянул на часы и звякнул ключами. — В нашем распоряжении сто восемнадцать минут.

— Так мало?

— А перед этим четыре дня?

Люда глубоко вздохнула.

— Виталий, но ведь ты… — Закончить фразу духу все же не хватило.

— Что я? — Замерев, он насторожился.

— Еще и не спросил меня. Что мама думает, спросил, а…

— А ты разве… Черт возьми, в самом деле! Людочка, прости, исправляю ошибку. — Виталий покаянно приложил руку к груди. — Итак, жду сурового приговора. Ты согласна?

Люда медленно из стороны в сторону покачала головой.

— Не понял.

— Я еще не решила.

— То есть как?

— Ну не решила пока. Думаю. Мама считает, что лучшего мужа не найти, а вот я… Так еще мало тебя знаю. С родителями не познакомил, со своими друзьями.

— При чем тут друзья! Ты за меня выходишь замуж, а не за друзей. И неправда — хотел познакомить с тренером. Сама отказалась.

— Надо обождать, Виталий. Подумать, разобраться в чувствах.

— Разбираться? Снова ждать? Нет уж! Ты мне сейчас нужна. Сегодня. Люда, у моего приятеля тетка в Центральном загсе работает. Если хорошо попросить — через неделю распишут, а то и завтра. Ну, согласна? Едем? В машине — бутылка шампанского.

— Виталий, это же на всю жизнь. Дети…

— Я люблю детей.

— Ты прямо как на пожар.

— А ты рассуждаешь, прикидываешь. Это же когда не любят…

— Вот я и боюсь. Боюсь, что нет у меня большого чувства к тебе. Пока нет. А без чувства, без любви…

— Э, стой! Я понял. Тебе на меня кто-то что-то наговорил. А ты поверила.

— Никто ничего не говорил. Просто… просто я пока еще не очень тебя люблю.

— Цирк какой-то! Передача «Вокруг смеха». Целовались, обнимались, говорила, что любишь…

— Не говорила. Это ты повторял.

— Какая разница!

— Большая. Давай, Виталий, обождем. Ну правда, не пожар ведь. Хоть до нового года.

— Да ты что!

— Но это же немного совсем…

Виталий отступил на шаг к окну, оглядел комнату с сиреневыми обоями, тахту, застеленную зеленым покрывалом, саму Люду — в белом гольфе и клетчатой юбке, в туфлях-лодочках, красивую, порозовевшую от волнения, с легкими золотистыми волосами, в которые он так любил зарываться лицом.

— Последний раз спрашиваю, — сузив глаза, почти шепотом сказал он, — согласна быть моей женой? Согласна сейчас ехать в загс?

— Сейчас?.. Нет, — так же шепотом ответила она.

— Это последнее твое слово?

Люда прикрыла веки, вздохнула и утвердительно качнула головой:

— Последнее, Виталий.

— Н-н-да, — побледнев, сказал он. — Шуточки шутишь. Недотрогу строишь. Что, принца ждешь? Не дождешься. Никого не будет. Не такие крали в девках сидят. Идиот! Я-то как с человеком с ней, а она… Знал бы в тот раз — не вырвалась бы, не ушел бы так просто. Надо было силой брать, если сама себе добра не хочешь. Да нет, нет, все правильно: сейчас бы клещом вцепилась. Знакомое дело. А ты мне… Да на черта ты мне такая… принципиальная! Из-за банки сметаны трагедию устраиваешь. Цаца! Честная!

— Уходи, — сделавшись белой, как полотно, коротко молвила Люда.

— С удовольствием! — Виталий покривил губы. — Я не пропаду. А вот ты в серости так и проживешь свою правильную жизнь.

— Цветы не забудь.

— И то верно. Дарить, так хоть знать кому. Прощай! — Виталий схватил со стола букет гладиолусов и точно ошпаренный выскочил из комнаты, через секунду хлопнула наружная дверь.

В передней тотчас показалась Татьяна Ивановна.

— Господи, слушаю — ушам не верю. Думала, и не сдержусь. Да что ж это вышло у вас такое?