Герман Матвеев - Новый сорт

— Слышу, дед.

— Думается мне, что при такой жизни яблоки вот как нужны будут.

— Не только яблоки!

— Это я к примеру сказал. Яблоки, сливы, груши, ягоды, орехи… Попросту говоря, всякие плоды фруктовые. Некоторые этого не понимают. Думают: фрукты баловство, ребятишкам угощенье…

Старик вздохнул, достал табакерку и зарядил нос большой понюшкой табаку.

— Без фруктов картина не та, — продолжал он. — Ведь если подумать, что такое фрукты?.. Варенье, повидла, джемы, компоты, вина, соки… всего не пересчитать. Питательность у них и витамины всякие. Верно я говорю?

— Верно, дедушка!

Мальчик внимательно слушал, чувствуя, что дед неспроста начал этот разговор.

— Вот отец мечтает из тебя машиниста сделать, — продолжал старик. Поспорили мы с ним сейчас. Я ему говорю, что машинистом всякий может научиться. А вот садоводство… что не всякий.

— А почему не всякий, дед?

— Тут талант нужен. Дерево надо любить, понимать. Оно живое… Что ему нехватает, как его уберечь, как воспитать. А такой талант не каждому дан. А талант — это любовь, Ванюша. Иван Владимирович Мичурин с детских лет сад любил и большой талант имел.

С первыми лучами солнца подул легкий ветерок, увлекая за собой дым. Мальчик взглянул поверх костра.

— Дед, смотри-ка!.. — восторженно прошептал он.

На фоне уходящего дыма, освещенная золотистыми лучами солнца, стояла яблоня, вся усыпанная нежно-розовыми цветами. Клочья дыма еще путались между ветками и размывали очертания, но с каждой секундой яблоня вырисовывалась всё ярче.

— Это славянка, — спокойно сказал старик.

Он не понял настроения внука. Мальчик видел изумительную красоту. Игра света, теней, красок была так поразительна, что только привычный глаз мог отнестись к ней равнодушно.

Ваня долго смотрел не отрываясь, словно хотел на всю жизнь запечатлеть эту картину.

— Никакому художнику так не нарисовать! — вырвалось у него.

Он встал и, как зачарованный, пошел по саду.

Дым рассеялся. Все деревья словно выпрямились, расправили ветки, красуясь своим нарядом. Ване казалось, что они поворачиваются к нему то одним, то другим боком, выставляя напоказ цветы. Он обошел весь маленький сад в том возбужденно радостном настроении, которое испытывал только здесь. Сердце у него сладко замирало и хотелось петь во всё горло.

— Нет, дедушка, сад я не брошу! — крикнул мальчик старику.

Он остановился против низкой яблони с широко раскинутой кроной, на ветках которой пачками сидели крупные цветы. Это была антоновка.

— Верно, «антоша»? Я от вас никуда не уйду, — ласково прошептал он.

И опять ему показалось, что яблоня приветливо закивала всеми ветками, и в этом не было ничего удивительного. Ведь она живая и хорошо его знает.

Когда мальчик повернулся и пошел к деду, перед ним, как из-под земли, выросла рыжая собака с острыми ушами на макушке, лисьей мордой и пушистым хвостом, завернувшимся колечком.

— Муфта! Ты где была? — крикнул Ваня.

— От дыма пряталась, — сказал старик.

Собака подбежала к деду, встала передними лапами на его колени и хотела лизнуть в бороду, но дым костра потянул в их сторону, и Муфта, фыркнув, отошла.

— Что! Не нравится? — засмеялся мальчик. — Ты где пряталась? А? Не стыдно? Хозяева всю ночь в саду сидели, а ты запряталась и спала? Не стыдно?

Собака виновато опустила хвост и внимательно смотрела на Ваню.

— Дедушка, а ведь она понимает, что я ей говорю?

— А то как же! Она всё понимает, только хитрая очень.

Муфта насторожилась и, повернув голову к забору, глухо зарычала.

— Ладно, не бреши, — сказал старик. — Сами слышим.

Над низким забором показалась голова соседа.

— Василий Лукич, почтение! — сказал он, останавливаясь и снимая фуражку.

— Здравствуйте, Петр Захарыч! На работу?

— Да. Приходится дежурить сегодня. А вы всю ночь просидели в саду?

— Да, почитай всю ночь. Внук напугал. Утренник, говорит, мороз… Вышел я и точно… после одеяла-то холодновато показалось. Зажгли костер…

— Ну, это ничего. Лучше пересолить, чем недосолить. Обидно, когда такую благодать морозом побьет.

— Справедливо. У вас, я видел, вишня тоже вся цветом усыпана.

— Есть немного!.. Ну, а как твоя яблоня, Ваня?

— Ничего, тянется. Она нынче меня перерастет…

— Подреза́л?

— Нет. Дед не велел.

— Я на подрезку по-мичурински смотрю, Петр Захарыч. Зачем дерево уродовать понапрасну, если оно само хорошо развивается?

— Это верно, — согласился сосед. — Ну, а какие на нем яблоки будут, Ваня?

— Не знаю.

— Как не знаешь? Плохой, брат, ты ученый, если свой сорт растишь и не знаешь.

— Это дело сложное, — неуверенно сказал Ваня.

Сосед засмеялся.

— Ну, тогда жди лет пятнадцать.

— Он дождется, молодой, — сказал старик. — Пятнадцать не пятнадцать, а годика через четыре зацветет, как я полагаю.

— Я шучу. Ну, будьте здоровы!

Сосед махнул фуражкой и направился вдоль забора.

Муфта недоверчиво проводила его глазами и, когда стихли шаги, улеглась на траву.

— Пойдем, Ваня, спать. Чего-то у меня глаза режет.

Мальчик послушно встал.

— А ты здесь оставайся, сторожи. Выспалась, наверно, — сказал он, погрозив пальцем собаке.

В доме стояла тишина. Ваня остался в кухне, а старик прошел в комнату, разделся и лег.

Разговор с сыном сильно встревожил его. Правильно ли он поступает? Сам всю жизнь мечтал работать в саду, а судьба сложилась иначе. Только после окончания гражданской войны ему удалось наконец поселиться в этом небольшом районном городке, получить участок земли и развести сад. Конечно, он бы счастливее прожил свой век, если бы с детских лет начал заниматься любимым делом. Но можно ли судить по себе? А что, если мальчик только случайно приохотился возиться в саду, а на самом деле его призвание совсем другое? Может быть, прав отец?

Василий Лукич перебирал в памяти всё, что касалось внука. Еще года три назад он стал замечать, что Ваня серьезно интересуется садом. Вместо того чтобы бежать с приятелями на речку купаться или рыбу ловить, мальчик оставался в саду и помогал деду сколько позволяли силёнки.

Скоро Ваня начал задавать такие вопросы, что любитель-садовод терялся, не зная, как ответить. Правда, Василий Лукич и не подозревал, что на некоторые из вопросов не ответил бы и крупный ученый. Чем дальше, тем больше увлекался Ваня интереснейшим делом, и старику это нравилось. Он поддерживал увлечение.

Николай Павлович, директор школы, где учился мальчик, случайно узнал, что его ученик занимается плодоводством, заинтересовался этим и познакомился с дедом. Однажды он точно ответил ему на вопрос, который сегодня встревожил старика.