Александр Варшавер - Повесть о юных чекистах

Гриша только повел своими могучими плечами.

— Скажете же такое, Степаныч! Да разве я их подпущу, чтоб в меня попасть?

Чекист по имени Павел получил приказание идти за начальником и Гришей, но во двор не заходить, прикрывать их со стороны улицы и вступать в бой там, где этого потребует обстановка.

— Все ясно, товарищи?

— Ясно, ясно! — отозвались чекисты.

— И еще, если меня… словом, если я выйду из строя, старшим назначаю Павла, а случись и он не сможет командовать, операцию доведет до конца Тихон. Самое главное, товарищи, все нужно закончить в светлое время.

— А я? Что мне делать? — спросил Костя.

— Тебе? Ты свое дело сделал. Спасибо! — поблагодарил начальник. — Мы тут управимся сами. Сейчас обойди село лесом и отправляйся домой. Передай Бардину, чтоб ждал дальнейших указаний. Если завтра станет известно о ликвидации «братцев», сворачивайте свое жестяное заведение и приезжайте в Тамбов. Будь здоров!

Чекисты скрылись в кустах. Им предстояло попасть в село со стороны выгона. Костя пошел в противоположную сторону, чтоб обойти Шибряй подальше, полевой дорогой.

Когда он вышел из леса, где-то в деревне стучали топоры, мычала корова. Но все звуки заглушало сердце. Косте казалось, оно стучало так громко, что его слышно в доме Касатоновой. Он не мог справиться со своим волнением. А волноваться было из-за чего. «Вдруг, — думал он, — в доме Антоновых не окажется или они ушли ночью. Тогда полностью виноват я, опоздал с телеграммой. — Об этом даже думать было страшно. — А может, мы с Бардиным ошиблись и бандиты совсем не приходили! — Эту мысль он тотчас прогнал. — Нет! Все было правильно. Бардин не мог ошибиться! Только бы скорее!..» А время тянулось очень медленно. Костя ушел уже далеко от села, когда услыхал два выстрела.

«Началось», — подумал он. От волнения и усталости у него подкашивались ноги. Он присел на межу и стал прислушиваться. Сейчас стреляли беспрерывно. Через короткое время выстрелы прекратились.

«Что там? Ушли Антоновы или их взяли? — думал Костя. — Взяли! Не могли они вырваться из такого кольца! Если бы вырвались, то их бы преследовали и тогда стрельба доносилась бы издалека. Нет, взяли!» — решил Костя, приободрился и зашагал в Боброво…

Солнце уже село, когда Костя едва добрался до дома.

Кирилл Митрофанович, не перебивая его, выслушал подробный рассказ о Костиных злоключениях. Он не сомневался в том, что Антоновых взяли.

— Не могли они уйти! — ободрял он Костю. — Завтра утром сходишь в Шибряй. Отнесешь ведро и миску. Все, как было, тебе выложат. Только бы никто из наших ребят не пострадал… А сейчас поешь и спать.

Уговаривать Костю не пришлось. Через десяток минут он уже крепко спал. А Бардин не смог уснуть до утра. «Все ли прошло благополучно? Не пострадал ли кто из чекистов?» Уверенность сменялась сомнениями. Он готов был ночью бежать в Шибряй, но это значило бы провалить хорошо замаскированную профессию «жестянщика». «Может быть, ее придется еще где-то вспомнить», — думал Бардин, ворочаясь с боку на бок.

Утром Костя, забрав чиненую посуду, отправился в Шибряй.

— Поспрашивай там о вчерашнем дне, только не очень настойчиво. Поговори с Колькой, не забудь отдать ему рубль.

— А если Антоновых взяли или они…

— Ну что ж! Все равно отдай. Слово дал, на церковь крестился, землю ел… да и Колька не обещал привести тебя и познакомить с «братцами». Иди! Если встретишь кого из чекистов, не подходи.

Костя, волнуясь, переправился через Шибряйку, и первый, кого он встретил, был один из ребят, заядлый игрок в «бабки». Еще издали он закричал:

— Знаешь, что вчера тут было!

— Откуда ж мне знать? — невозмутимо ответил Костя.

— Страсти! Стрельба! Обоих Антоновых убили, — сыпал парнишка, — понаехало военных, милиции, обложили все село, потом, значит, пришли к Наташке Касатоновой, а там оба сидят, чаи гоняют, — парень перевел дух и продолжал: — Ну и началась стрельба.

Антоновы кинулись через окна на огороды, а там стреляют, они метнулись к лесу, через конопляники, тут их смерть и нашла, — и неожиданно закончил рассказ: —Ты играть на выгон придешь?

— Приду! — заверил Костя. — Мне Кочана надо повидать, долг отдать.

В селе взрослые подтвердили рассказ. Говорили, что Антоновы ранили или убили двух милиционеров.

— А может, то и не милиционеры, — сказала Косте знакомая мельничиха. — Были они одеты в крестьянское. Только видать, что власть. Взяли в сельсовете три подводы под убитых и поехали утречком на станцию к тамбовскому поезду. Вот вернутся наши мужики, все узнаем.

Костя отдал починенную посуду, нашел Кочана и вручил ему рубль.

Кочан взял деньги, смущенно засопел.

— Ты, Костя, мне друг навечно! Только, только… видишь, как вышло… Не смог ты поглядеть атаманов… Выходит, что я слово не сдержал! Может, рубля мне много?

— А чем ты виноват? Убили бандитов, туда им и дорога!

Костя пошел медленно домой. Возле усадьбы Касатоновой стояли и судачили женщины. Калитка была раскрыта настежь, но во двор никто не заходил. Стекла в окнах со стороны огородов выбиты, одна ставня сорвана. Костя не стал задерживаться. Выйдя из села, помчался в Боброво.

Бардин, выслушав Костю, обнял его:

— Ну спасибо! Ведь тут твой нелегкий труд. Интересно, кого они могли зацепить из наших. Теперь об этом узнаем в Тамбове. А может, и никого. Взяли подводы под убитых, а на двух поехали сами. Теперь надо достать подводу нам и укладываться.

Вечером они выехали в Тамбов.

В приемной начальника Тамбовского ГПУ Бардина с Костей встретили веселыми возгласами, шутками, заказами на лужение посуды.

Они прошли в кабинет. Начальник ГПУ обнял Бардина, потом стиснул Костю.

— Ну, дорогие, спасибо! Великое вам спасибо! И от нас и от всей Тамбовщины…

— Кто пострадал во время операции? — перебил его Бардин.

— Никто. Оцарапало пулей плечо одному оперативнику. Залили йодом.

В кабинет вошел «плотник», которого звали «старшой».

— Вот он может рассказать все подробно, как шла операция.

«Старшой» пожал руку Бардину, взлохматил Костины волосы.

— Молодец! Спасибо тебе за объяснения. Вышли мы точно к усадьбе. Зашел с одним человеком во двор. Постучали. Никто не отвечает. Подергали дверь, заперта изнутри. Тут подошла хозяйка с крынкой молока. Спрашиваю: «Кто в доме?». Она отвечает: «Никого». — «А почему дверь заперта? Откройте!» Она заплакала, говорит: «Какие-то двое, незнакомые, зашли. Попросили молочка напиться, вот несу…» Говорю: «Мы из гэпэу, постучите и скажите, чтоб открыли!» Она еще пуще в слезы. Тогда я велел ей отойти в сторону. Сам подошел к двери. Дверь приоткрылась — и бац! бац! — хорошо, что я стоял за притолокой. Тут товарищ, стоявший на улице, стал стрелять по двери. Мы отбежали в глубь двора к сараю, а в это время из окон выскочили двое и, стреляя, бросились через двор к конопляникам. Группа встретила их выстрелами со всех сторон. Бандиты добежали до изгороди, вот-вот уйдут в коноплю, а за ней лес.