Николай Богданов - Когда я был вожатым. Повесть

И, разрезав черную горбушку на равные куски, разломил чеснок на дольки и подал каждому. А сам, натерев кусок хлеба чесноком и посолив покруче, с этого и начал свой завтрак.

И все звено «Спартак» последовало моему примеру. Долго потом вспоминали ребята, что этот ломтик хлеба с чесноком был самым вкусным из всего, что едали они в жизни.

А Игорь? Вот он смущенно поглядывает на роковой узел, набитый снедью, и не знает, вынуть ли из него один бутерброд или сколько… Руки его дрожат. И все это под взглядами восьми пар глаз звена имени Либкнехта…

Вот сейчас решается едва ли не вся будущая судьба мальчугана. Его место в товариществе. Быстро подошел я к роковому узлу, поднял его на руки, как младенца, и, понянчив, сказал:

- Скатерть самобранка, раскройся!

И из развязанного узла вывалилось на полотенце его содержимое, как из рога изобилия.

Тут было даже больше, чем я предполагал. К жареным цыплятам, котлетам, пирожкам с рисом, с мясом прибавились ватрушки с творогом, сладкие булочки с кремом…

- Ура! - крикнул я.- Слава Игорю! С таким товарищем не пропадешь. Добыл пищи не только на звено-на весь отряд!

И при общем веселье стал делить яства по звеньям, включив в пай и третье, девичье, звено «Красная Роза».

Игорь сидел с раскрытым ртом, растерянный и подавленный. Все наказы: «Ешь сам», «Не раздавай всем», «Это тебе, Игорек!», рушились и развевались как дым. Еще страшно хотелось закричать: «Это мое!» Но уже до сознания дошло: «Слава Игорю!», «Молодец Игорь!», и от бури противоречивых чувств он… заплакал.

Эта неожиданность чуть не сбила меня с ног, и, стремясь сохранить равновесие, я с отчаянной решимостью сказал:

- Тут, ребята, заплачешь. Конечно, Игорьку обидно,- вот все хвалят его сейчас, все едите пирожки, а ведь только что многие думали: «Обжора, сластена, мамин сынок», пока не догадались, что Игорь совсем не такой. Игорь за товарищество! Подумаешь, эти пирожки! Он жизни не пожалеет!

После этих слов Игорек заплакал почему-то еще горше, и всему девичьему звену едва удалось его утешить.

Я шел рядом с отрядом, печатая строевой шаг, облегченный от бабушкиного узла, и думал:

«Не легко так срыву, с одного раза сделать маменькина сынка человеком… Бывали у нас такие и в комсомоле… и худо им было».

После краткого привала - снова в путь. И вот оно, избранное разведкой заветное местечко - окраина старинного парка на берегу реки. Вид на далекую Москву. А за рекой - луга и озера. Диво, да и только. А какая прелесть говорливый ручей в темном, глубоком овражке!

И никого. Тишина. Слышно, как в парке разговаривают горлинки. В зарослях шиповника настороженно посвистывают малиновки. Кажется, здесь, совсем вот рядом с Москвой, кроме нас, не ступала нога человека. Вот какой-то шалаш, чуть приметный.

Ребята устремляются к нему и шарахаются. Там кто-то есть. Спит, похрапывает. Ба, да это дядя Миша! Он раньше нас сюда добрался и решил отдохнуть. Проснулся, спугнутый шорохом и суетой.

- А, это вы? Заждался! А ну, окунемся, вода хороша, я пробовал.

У сложенных вещей оставили стражу - и к речке. Радуги от брызг, визг девчат. Котов прямо с кручи кульбитом.

Шариков степенно - он же «доктор». Забыл снять очки. Общий хохот. А Игорек - на берегу.

- Так совсем-совсем не умеешь плавать?-сокрушается дядя Миша.- Голова тяжелее ног… А ведь окунуться надо.

- Дядя Миша, научите плавать!

- Вначале надо научиться тонуть.

- ?

- Да, не удивляйся, люди тонут, забывая, что человек легче воды и не должен тонуть. Ты это раз и навсегда запомни и, если попадешь на глубину, не теряйся. Тянет тебя на дно или до дна, потом оттолкнись ногами и выскочишь, как пробка.

Ребята, умеющие плавать, пробуют этот способ - получается. Значит, смелый, даже не умея плавать, не утонет.

После купания решаем строить жилье.

Строили ли вы когда-нибудь шалаши? А знаете ли, сколько на свете сортов шалашей? Мои ребята тоже не знали. И оказалось, что шалаши есть бродяжные, потайные, на одну ночку-переночевал, соорудив кое-как, и дальше побежал; рыбацкие-от дождя и от жаркого солнышка, сплетенные из прибрежного ивняка, крытые камышом; охотницкие - прислоненные к деревьям; караульчицкие-солидные, добротные, что строят сторожа на полевых бахчах, в садах, на огородах; луговые - жилища покосников, похожие больше на копешки сена; полевые-состроенные жнецами из снопов в страдную пору.

Дядя Миша, бывший каторжанин, умел строить любые- из всего, что только есть под рукой, даже из травы. Не уступал ему в этом и я, бывший деревенский мальчишка.

- Ну, так какие будем строить?-спросил дядя Миша, перечислив все виды шалашей.

- Пионерские! - крикнул Игорек.

И вот тут мы были озадачены. Пионерских никто из нас еще не строил. И проектов таких не было. Решили пока строить, какие получатся, а для настоящего пионерского оставить место в центре лагеря. Построим его не торопясь, на досуге.

Соорудить легкий рыбацкий шалаш для ночлега на двоих, на троих - дело нехитрое, кто умеет. Я мог соорудить такой за час, были бы ивовые прутья да осока.

Дядя Миша тоже умел строить такие. И вот началось соревнование. Подручные резали, подтаскивали прутья, камыши, осоку. А мы действовали каждый по-своему. Я воткнул в землю один против другого шесть пар толстых прутьев, заплел их вершинками, и получилось пять арок. Затем я скрепил их продольно прутьями потоньше, укладывая лозинки комлем к челу шалаша, вершинками к хвосту.

В полчаса скелет шалаша был готов.

Дядя Миша из таких же ивовых прутьев строил иначе. Вначале он сооружал внешнюю линию шалаша, воткнув прутья частоколом. Частокол этот заплел, как плетень, а потом уже пригнул вершинки друг к другу. Шалаш у него получился крепче и аккуратней. Правда, строился он дольше.

Накрыть эти легкие сооружения было несложно. Вначале слой широченных лопухов, затем слой камыша или осоки.

И вот мы уже любуемся творениями своих рук. Нами владеет гордость первобытного человека, впервые построившего себе дом. Ребята набиваются в шалаши. К нашему удивлению, в каждом умещается звено. Конечно, тесновато. Так можно спрятаться на часок-другой от дождя. Всем так нравится сидеть в необычном сказочном жилье, что не выгонишь.

Но вот другое заманчивое дело - ставить самовар.

- Кто за еловыми шишками?

Все!

И, обгоняя Михаила Мартыновича, ребята мчатся в старинный парк, туда, где виднеется группа старых елей.

- Дядя Миша, а почему бы нам не поставить шалаши под большими деревьями?

- А вы догадайтесь!

Догадка не приходит. Ребятам нравятся огромные липы с дуплами. Чем не жилье? Игорек и Франтик облюбовали себе одно огромное и желают в нем поселиться.