Евгений Коковин - Экипаж боцмана Рябова [Рассказы и повести]

Добро, боцман Рябов! Добро, маленькие матросы!

Живут на нашем Севере сказки и легенды, смелые и героические, затейливые и мечтательные, светлые и улыбчивые. Великое множество их, сестриц-волшебниц. Весело и вольготно живут они. Живут в теремах резных-узорчатых, в простых крестьянских избах и на сценах сельских клубов, на рыбацких станах, в чумах и на базах оседлости пастухов-оленеводов. И владеют сказки и легенды на Севере огромными землями. От древнего города Великого Устюга раскинулись их владения по могучей и раздольной Северной Двине, по медвежьим берегам Беломорья, по неохватным ягельным [1] Ягель — тундровый мох, корм северных оленей. просторам ненецкой тундры до самого Камня-Урала и по далёким заполярным островам до хмурого и сурового батюшки-Груманта — Шпицбергена.

Много-много сказок и легенд, былин и сказаний на Севере, но никто не знает их больше, чем старый Степан Егорович Поморцев.

Большой океанский теплоход отправлялся в рейс — к далёкому заполярному острову.

Палуба теплохода была заполнена пассажирами, а причал — провожающими. Те и другие перекликались, о чём-то напоминали друг другу. Слышались напутствия и пожелания счастливого плавания. Царило то пёстрое, весёлое, а иногда и чуточку чем-то тревожное оживление, какое обычно бывает при отплытии большого пассажирского корабля.

Одним из последних на борт теплохода неторопливо поднялся маленький, но плечистый, бородатый и гривастый старик, похожий на колдуна-лесовика. А ещё он чем-то напоминал старого-престарого седого моржа. За плечи старика, словно цирковая обезьянка, цеплялся тощий парусиновый мешок с карманами, обшитыми полосками коричневой кожи. В одной руке пассажир держал старый чёрный плащ-дождевик, в другой — такую же старую чёрную шляпу.

Хотя старик и походил на колдуна, его никто не испугался, даже маленькие дети, которые были и на теплоходе и на причале. Наоборот, многие пассажиры старику обрадовались. С теплохода его приветствовали. А молодой капитан судна даже сошёл с мостика встречать нового пассажира. В этом большом портовом городе Степан Егорович был старожилом, и все жители хорошо его знали.

Да, этого колдуна звали просто — Степан Егорович Поморцев. И был он известен всей стране своими сказками — весёлыми, хитроватыми, причудливыми и чуточку растрёпанными. Необыкновенные его сказки пронзительно пахли хвоей сосен и ёлок, растущих на высоких береговых сопках Беломорья. Они искрились кристалликами торосистых полярных льдов. И наполнялись северным шумом: криками белой совы и раз войной чайки-бургомистра, посвистом пуночки, недовольным рёвом его заполярного величества белого медведя и завыванием бесноватой и мстительной пурги — хад. А потом в сказке вдруг наступала не то мирная, не то коварная и гибельная тишина штилевого холодного океана и вековечной мерзлоты.

Когда-то в давние времена Степан Егорович плавал матросом на больших пароходах, повидал многие дальние чужеземные страны и несколько лет жил среди ненцев на заполярном острове Новом, куда сейчас уходил теплоход.

Впервые Степан Егорович приехал на остров Новый задолго до революции, укрываясь от жандармов. Знакомый капитан парохода, шедшего в Заполярье, спрятал молодого революционера в своей каюте ещё накануне отхода. Сюда жандармы без особого прокурорского указания входить не имели права. Они могли осмотреть трюмы, побывать в кубриках команды, даже заглянуть в пассажирские каюты. Но капитанский мостик и капитанская каюта были местами запретными.

Поморцев в том рейсе появился на палубе, когда пароход уже полным ходом шёл по Белому морю, держа курс в Ледовитый океан, к острову Новому, и никаких жандармов на судне, конечно, уже не было.

Да, это было очень давно, задолго до Октябрьской революции. Тогда Степан Поморцев впервые услышал от старых ненцев чудесную легенду об отважном вожде тундровиков Ваули-Ненянге, о волшебном цветке — полярной гвоздике и о стреле восстания, до сих пор разыскиваемой неуёмными одиночками-охотниками, всё ещё верящими в возвращение мятежного Ваули.

Два года прозимовал тогда Поморцев на острове. Он охотился на моржей, тюленей, песцов и записывал от поморов-зверобоев и от жителей Заполярья — ненцев — затейливые сказки, волшебные легенды и протяжные северные песни. Ненцы любили сказочника, доброго русского человека Поморцева, и называли его «тохолкода», «юре», «нинека», что по-русски означает: «учитель», «друг», «старший брат».

Маленькая пассажирка Наташа Лазарева, дочь старшего механика теплохода, стояла на палубе у борта. Начались каникулы, и проводить их Наташа будет не в городе, не в пионерском лагере, а на заполярном острове. Раньше Наташа часто бывала на судне у отца, много раз провожала его в далёкие рейсы, но в море, в Заполярье, девочка отправлялась впервые.

Был конец июня. В гости к Лазаревым с юга приезжала тётя, сестра Наташиной матери. Уезжая домой, в Крым, она настойчиво звала племянницу к себе в гости. Мать тоже уговаривала Наташу поехать с тётей к Чёрному морю. Но Наташа, к всеобщему удивлению, наотрез отказалась. Она давно мечтала пойти с отцом в рейс на его теплоходе, побывать в Заполярье, на острове Новом. А сманивал её туда своими рассказами старинный отцовский друг, метеоролог Алексей Кириллович Осипов. Он многие годы зимовал на острове.

Приезжая на Большую землю в отпуск или в командировку, дядя Алёша всегда останавливался у Лазаревых.

Мать не хотела отпускать Наташу в Заполярье даже с отцом: «Ведь там же льды, дикий холод!»

Мама боялась, мама не отпускала, а Наташа настаивала: «Поеду с папой, и никуда больше!» Отец, Пётр Иванович, посмеивался над мамой и говорил: «Поехали, доченька! Тебя там ждут! Дядя Алёша ждёт, и Илюшка Валей ждёт. Хороший мальчишка. Он на острове и родился. А на будущий год мы Илюшку к нам в гости пригласим!»

И поездка Наташи была решена.

Сейчас Наташа с нетерпением ждала отплытия теплохода.

Она была в новеньком спортивном костюме. Голубой, с белыми каёмками на высоком воротнике и на рукавах, костюм был чуточку великоват, но ведь Наташа ещё должна была расти. А главное, костюм настоящий, спортивного общества «Водник». И на ногах были отличные кеды. В таких кедах хорошо будет ходить и по песку и по тундровым болотам.

У Наташи две толстенькие косы, заплетённые тоже голубыми лентами. Наташа одно время подумывала: а неплохо бы остричься под мальчишку, но мать воспротивилась, и отец поддержал маму. Какая же это девочка, какая это школьница без кос? А глаза у Наташи тоже голубые, глаза северянки. Это хорошо. Вот только нос чуть-чуть вздёрнут. У Наташиного отца тоже такой нос, широковатый, но от этого лицо его всегда кажется весёлым и добрым.